Джон Карр - Дом на локте сатаны
Фей Уордор исчезла из своего купе, когда Гэррет и два его спутника возвращались из вагона-ресторана после весьма посредственного, как и следовало ожидать, обеда. По-видимому, она где-то пряталась, прежде чем сойти с поезда,- как бы то ни было, Гэррет больше ее не видел. Остановившись только в Винчестере и Саутгемптоне, поезд прибыл в Брокенхерст ровно в двадцать один тридцать пять.
На перроне среди сгущающихся теней их ожидала молодая женщина с русыми волосами и карими глазами, в темных слаксах и оранжевом свитере. Несмотря на то что она старалась держаться непринужденно и искренне, что сразу понравилось Гэррету, Дейдри слегка вздрогнула, когда Ник подошел к ней.
- Вы жена дяди Пена, не так ли?
- Да, я Дейдри. После подобного приветствия у меня не может возникнуть особых сомнений относительно вас.
- Вообще никаких сомнений.- Ник улыбнулся, пожимая протянутую руку.Тетя Эсси прислала вашу фотографию, так что я вряд ли мог ошибиться. Вопрос в том, как мне вас называть. "Миссис Баркли" - слишком официально, "тетя Дейдри" - тоже немного чересчур. Как же мне к вам обращаться, уважаемая родственница по браку?
- Почему бы не просто Дейдри? Вас это устроит?
- Устроит, если вы будете называть меня Ник.
- Благодарю вас, Ник. Постараюсь запомнить.
- Так как представления успешно состоялись без моей помощи,- вмешался Эндрю Долиш,- мне остается добавить, что другой джентльмен - мистер Гэррет Эндерсон, о котором я говорил Пеннингтону по телефону.
- Неужели?- воскликнула Дейдри, почти с облегчением отворачиваясь от Ника.- Тот самый Гэррет Эндерсон, который написал...
- Прошу прощения, мисс Дейдри,- снова прервал адвокат,- но хотя мистер Эндерсон виновен в появлении "Дворца дяди Тома", он его не писал, в чем горячо вас заверит, если вы его об этом спросите. А теперь скажите, дорогая моя, как вы поживаете и как идут дела в Грингроуве.
- Боюсь, не слишком хорошо. Впрочем, если молодой Николас... простите, Ник... действительно собирается осуществить свои намерения...
- Черт побери, конечно собираюсь!- рявкнул Ник.- Вы слишком хорошенькая, тетушка Дейдри, чтобы лишать вас чего бы то ни было. Мне сказали, что бумаги будут готовы завтра. Как я могу убедить вас, прежде чем поставлю свою подпись?
- Вы уже убедили меня, мистер Баркли. Большое вам спасибо. Но вы тоже постарайтесь поверить,- Дейдри посмотрела ему в глаза,- что я не претендую ни на чью собственность - я имею в виду материальную. А теперь, пожалуйста, следуйте за мной.
Вместе с Дейдри, быстро шагающей впереди, они поднялись по деревянным ступенькам, перешли по мосту на другую платформу и спустились к поджидающему на станционной площади "бентли".
Тяжелый чемодан Ника и дорожную сумку Гэррета поместили в багажник. Дейдри, указав Гэррету и Нику на заднее сиденье, открыла левую переднюю дверцу для Эндрю Долиша. Мотор взревел, и машина двинулась вперед. Серые, белые и красные деревенские домики остались позади, когда они выехали с Милл-Лейн на открытое пространство. Адвокат начал было вещать, но Ник прервал его.
- Что означает вся эта болтовня о призраке?- без предисловий осведомился он.- Кто такой был судья Уайлдфер? Какую грязную работу проделал он или проделали с ним в восемнадцатом веке, что ему не лежится в могиле и хочется демонстрировать свою физиономию при свете луны?
Мистер Долиш обернулся к нему:
- Повторяю в десятый раз, Николас, что я не знаю практически ничего об истории так называемого призрака. У вас нет никаких комментариев, мистер Эндерсон? Уверен, что ваши антикварные изыскания могли бы нам помочь.
- Мои антикварные изыскания,- отозвался Гэррет,- не простираются в глубь архивов восемнадцатого столетия. Что касается сэра Хораса Уайлдфера, то я однажды наткнулся на него в "Национальном биографическом словаре".
- Могу я узнать, с каким результатом?
- Никаких сведений о его посмертных наклонностях, зато достаточно много о его жизни. Сэр Хорас Уайлдфер был одной из самых свирепых личностей века Просвещения - судья-вешатель с дурным характером.
- Это были суровые времена,- нравоучительно произнес мистер Долиш,требующие суровых законов. Должны ли мы удивляться, сэр, что тогдашний судья был заражен этой жестокостью?
- Возможно, нет. Но главный упрек конкретному судье, кажется, заключался в том, что в одном случае он не проявил достаточной суровости.
- А именно, мистер Эндерсон?
- В 1760 году, вскоре после того, как сэр Хорас занял судейское кресло, сын очень богатого землевладельца попал под суд по обвинению в убийстве. Это было жестокое преступление - двенадцатилетней девочке, которую совратил сын землевладельца, перерезали горло. Судья Уайлдфер, вместо того чтобы, согласно своей привычке, атаковать обвиняемого и его свидетелей, действовал противоположным образом. Он сочувствовал обвиняемому, нападал на обвинителя и свидетелей обвинения и так запугал присяжных, что они вернулись с вердиктом о невиновности, вызвавшим шипение и свист в зале.
- И, насколько я понимаю, это никого не удовлетворило,- вставил Ник.
- Совершенно верно. Георг III {Георг III (1738-1820) - король Англии с 1760 г} только что взошел на престол; борьба между вигами {Виги - английская политическая партия, выражавшая интересы буржуазии и мелкого дворянства; предшественница либеральной партии} и тори {Тори - английская политическая партия, выражавшая интересы аристократии и высшего духовенства; предшественница консервативной партии} разгоралась вовсю. Сэр Хорас Уайлдфер, тори и королевский чиновник, уже был мишенью для политических противников. Теперь же толпа улюлюкала при его появлении на улице, а кто-то даже бросил в его карету дохлую собаку. Говорили, что он был подкуплен, что, вероятно, соответствовало действительности - даже осторожный "Биографический словарь" признает "сильные подозрения". Спустя два года все еще резко критикуемый - хотя ничего так и не было доказано - сэр Хорас ушел в отставку и удалился в Грингроув, только что построенный, возможно, благодаря полученной взятке.
- О'кей, старина. Что дальше?
- Официально, Ник, это конец истории. Судья умер в Грингроуве в 1780 году. Но я не знаю никаких обстоятельств, из-за которых ему, как ты выразился, "хочется демонстрировать свою физиономию при свете луны".
- Зато я кое-что знаю,- сказала Дейдри.- И попросила бы вас обоих не упоминать так часто о его лице.
- Успокойтесь, дорогая тетушка, которая на самом деле не совсем тетушка,- усмехнулся Ник.- Нервничаете, а?
- Я не слишком нервная особа - по крайней мере, никогда не считала себя таковой. Но мы все немного расстроены. К тому же...- Дейдри умолкла.
Хотя уже наступили сумерки, вблизи сохранялась четкая видимость. Машина ехала по хорошей дороге через вересковую пустошь, изредка перемежаемую полосами леса. На обочинах паслись пони, даже не поднимающие головы при звуках проезжающего мимо транспорта. В открытые окна автомобиля проникал запах сырой травы, ветерок шевелил волосы Дейдри. Взгляд карих глаз устремился на Гэррета. Он подумал, что, хотя эта молодая хорошенькая женщина все о нем знает со слов Фей, она не выдает этого ни словом, ни жестом.
- Вы сказали, мистер Эндерсон, что судья умер в 1780 году?
- Да.
- И это правда, что в те дни вражда была особенно упорной и мстительной?
- Она бывает такой и в наше время, миссис Баркли.
- Надеюсь, что не совсем такой!
- Что вы имеете в виду?- осведомился Ник.
- Пен - мой муж - обнаружил памфлет, анонимно опубликованный в 1781-м или 1782 году.- Дейдри все еще обращалась к Гэррету.- Памфлет называется "Мертв и проклят" - он описывает жизненный путь судьи самым злобным образом. Там говорится, что в семейной жизни сэр Хорас Уайлдфер был еще хуже, чем в общественной. Согласно рассказу памфлетиста, он умер от апоплексического удара в момент, когда проклинал одного из сыновей.- Дейдри посмотрела на мистера Долиша.- Вы говорили, что сэр Хорас был заражен жестокостью. Но под конец жизни он заразился совсем не метафорически - каким-то кожным заболеванием. Памфлетист утверждает, ссылаясь на свидетелей, что болезнь так обезобразила его лицо, что с тех пор он даже дома носил черную шелковую маску с прорезями для глаз. Разве это не справедливая кара?
Ник склонился вперед:
- Вы имеете в виду за взятку?
- За взятку... и многое другое,- загадочно ответила Дейдри.- Но когда я думаю...
Она внезапно нажала на акселератор. "Бентли" рванулся вперед, Эндрю Долиш издал протестующий возглас, но Дейдри смогла сдержать себя и машину.
- Обещаю хорошо себя вести,- сказала она мистеру Долишу.- Все знают, что я весьма благоразумная женщина. Просто я прихожу в бешенство, когда думаю об этом призраке или о том, кто его изображает,- жуткой фигуре в длинной мантии и с закрытым лицом. Хотя я никогда его не видела, но представляю, как он следует за мной по коридору, настигает меня и толкает в угол, прежде чем сорвать маску и посмотреть мне в лицо...
