Марина Серова - Твои дни сочтены
Но главное – то, что у девушки могли быть причины покончить жизнь самоубийством. Просто Ксении Лопатниковой они были неведомы. Вполне возможно, она подвергалась сексуальным домогательствам со стороны родного отца. В сочетании с наркотиками инцест дает вполне мотивированную базу для самоубийства. Но так или иначе, а я доведу это дело до конца. Хотя бы для того, чтобы с полным основанием отчитаться перед клиентом: прямого виновника смерти Олеси Милехиной нет. А вот косвенных – сколько угодно…
* * *– Володя, это ты? – обеспокоенно спросила Маргарита Андреевна Зеленцова, подходя к двери.
– Я, я, – нетерпеливо ответили из-за двери. – Открывай.
Его голос звучал раздраженно, и она еще больше обеспокоилась.
– Что случилось? Почему так поздно? – спросила она, когда он зашел.
– Ты еще не в курсе того, что случилось? – спросил он в ответ, дыша перегаром. – Того, что случилось пятого апреля! Может быть, ты рада?
– Опять пьяный! – укоризненно посмотрела Зеленцова на вошедшего.
– Так, Маргарита, хватит! Я зашел, чтобы передать Никите кроссовки и куртку, он просил меня купить.
– Я ничего не возьму, – женщина сделала решительный жест. – Нам ничего не надо. Оставь все подарки для своей Кристиночки. У нее мало нарядов, как я погляжу.
– Что ты вообще можешь видеть? Заперлась в своем замшелом мирке и радуется! – Пьяный взгляд Владимира Петровича Милехина застыл где-то на полпути от стены до глаз его бывшей возлюбленной. – У меня погибла дочь, а ты!
– А что я? – с вызовом посмотрела ему в глаза Маргарита Андреевна.
– Может быть, это твоих рук дело, а?
– Володя, да как ты можешь?! – всплеснула руками оскорбленная Маргарита Андреевна. – Как тебе не стыдно! К тому же ты прекрасно знаешь, что я была в отъезде в то время! Вот что, давай вон отсюда! Вон, я сказала!
На лице у хозяйки квартиры выступили слезы, но возмущение добавило ей решимости. Она схватила Милехина за мощные руки и резко дернула, двигая его к двери. Поскольку Милехин был нетрезв, он не удержался на ногах и чуть было не рухнул. Его спасла только стена, за которую он успел удержаться.
– Ты что, с ума сошла? – повысил он голос.
– Тихо, Никиту разбудишь! – зашикала на него Маргарита Андреевна. – Если напился, то иди домой, а сюда ходить нечего.
– Здесь мой сын, – привел свои аргументы Милехин.
– Он мог бы быть твоим, если бы ты не связался с кем не надо. Кому не скажешь – все удивляются. Как это можно – жениться на однокласснице своей дочери! У всех глаза на лоб лезут.
– А ты и рада рассказывать! – Милехиным явно овладел приступ агрессии, и он радовался любому поводу выплеснуть его.
– Короче, давай уходи. И забирай это все с собой.
Маргарита Андреевна указала на сумку, в которой лежали куртка и кроссовки, купленные Милехиным для сына.
– Нет, я оставлю, – упрямо покачал головой Милехин и поставил сумку на тумбочку.
Потом он, покрутив головой и посмотрев невидящим взглядом в пространство между кухней и санузлом, круто развернулся, открыл дверь и вышел из квартиры. И уже с лестничной клетки, задержав рукой дверь, которую была готова закрыть Маргарита Андреевна, бросил:
– Тебя Бог все равно накажет. Ты ведь в него веришь.
Когда дверь за Милехиным закрылась, Зеленцова еле доплелась до своей комнаты и рухнула на кровать. В Бога она действительно верила. Но не в то, что Он ее накажет. Потому что на самом деле не за что.
Она не была виновата, что циничный Милехин предпочел ей более молодую и нахрапистую Кристину. Он, по сути дела, предал ее. Но сейчас, когда у него умерла дочь, Зеленцова не могла упрекать его.
«После смерти Олеси он стал ужасно нервным. Похоже, что все между нами действительно кончилось», – грустно подумала Маргарита Андреевна.
И тут же возразила себе: «А может быть, и нет? Нервозность показывает, что не все чисто и спокойно в милехинском королевстве. Может быть, наступит когда-нибудь момент истины?»
Зеленцова не могла ответить себе на вопрос, хочет ли она возвращения Милехина. Слишком много между ними пролегло, слишком велика обида. Нет, она его не простит… Хватит, сколько можно издеваться?! Она воспитает Никиту сама, у нее хватит на это сил.
Слезы застилали ей глаза. Она очень остро чувствовала свое одиночество, ненужность и невостребованность. Но, в конце концов, есть же Никита, который пока еще нуждается в ней.
«Мы все равно будем счастливы, без тебя!» – упрямо сверлила мысль. Зеленцова отождествляла себя с сыном и старательно вычеркивала, вымарывала изображение Милехина, которое исподволь возникало всякий раз, как только она думала о себе и Никите.
Но это были всего лишь игры с самой собой – обида не позволяла ей объективно посмотреть в глаза реальности. Безусловно, она примет его и простит. Просто в данный момент Маргарита Андреевна этого не осознавала.
* * *Алексей пришел домой раздраженным и сразу же отключил телефон. Он знал, кто звонит, но разговаривать ему не хотелось. И вообще, провалиться, что ли, куда-нибудь, выключиться из реалий жизни, которые с некоторых пор казались ему невыносимыми. Дискомфорт мешал наслаждаться жизнью, которая вроде бы благосклонна к нему. Все-таки он состоятельный адвокат, а недостаток воли в характере компенсируется удачливостью и способностью выкрутиться из почти любой неприятной ситуации.
Привольнов лег на диван и закурил. Почувствовав, как сигаретный дым осаживается на легкие и внутри активизируются хрипы, он резко встал, откашлялся и затушил недокуренную сигарету в пепельнице. Потом подошел к телефону, включил его в розетку и набрал номер брата.
– Григорий, привет, это Алексей, – торопливо и нервно сказал он, как только услышал голос в трубке.
– Привет, братишка, как поживаешь? – жизнерадостно ответил старший брат.
– У меня к тебе просьба, – игнорируя дежурный вопрос брата, сказал он.
– Какая еще?
– Пригласи эту… Ну, как ее… Татьяну Иванову… В ресторан.
– Ну ты даешь! – присвистнул Григорий. – Это зачем?
– Я хочу знать, что она там раскопала.
– А что, она тебе не говорит?
– У меня с ней контакт плохой. Она меня не воспринимает как серьезного человека.
– Ну, это вы, батенька, сами виноваты, – ответил Григорий. – Как же вы работаете-то у себя в юриспруденции, если контакт не можете установить? Прямо-таки удивляться приходится. Может быть, мне дать тебе несколько уроков, а? По дружбе возьму недорого, – хохотнул он.
– Гриша, ну сходи, что тебе стоит… – заканючил Алексей, не обращая внимания на ироничный тон брата. – Может, и соблазнить ее сможешь – ты же рассказывал, что хотел это сделать, когда вы еще студентами были.
– Алексей, ты явно темнишь, – уже серьезно сказал Григорий.
– Нет, мне надо знать, что она делает и что будет делать дальше. А мне она не доверяет почему-то… Ну, пожалуйста, что тебе стоит!
– Ладно, перестань ныть, – оборвал Алексея брат. – Но с тебя юридическая помощь по одному проекту. Бесплатная.
– Идет, заметано, – радостно ответил Привольнов-младший. – Я специально сделаю так, чтобы… Ну, в общем, увидишь. Я тебе перезвоню завтра.
– Хорошо, – выдохнул Григорий и повесил трубку.
Алексей облегченно положил трубку на своем аппарате и снова закурил, хотя знал, что надо бы поменьше увлекаться никотином – в последнее время у него наблюдались одышка и кашель. «Сейчас можно – все же не самый лучший период в жизни, да и нервы опять же», – успокаивал он себя.
Не успел он выкурить сигарету до конца, как раздался телефонный звонок. «Вот черт, забыл выключить!» – подосадовал он на себя. Он был уверен, что звонил тот самый человек, с которым разговаривать он совсем не хотел.
Дождавшись, пока желание абонента говорить с ним иссякнет, он раздраженно подошел к аппарату и выключил его из розетки. Потом дошел до дивана, погасил свет и улегся спать.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Утром следующего дня, едва проснувшись, я стала собираться в дорогу, чтобы найти Елисея Державина, который, по общему мнению, являлся в последнее время самым близким человеком Олеси Милехиной. Специально оделась попроще – все-таки предстояла поездка в дачный поселок – и вышла из дома.
В самый последний момент я решила слегка изменить маршрут и заехать в милицию. Мне хотелось побеседовать лично с подполковником Мельниковым: я уже выяснила, что смерть Олеси Милехиной расследовалась именно в его районе.
Мельникова я нашла в полном здравии и хорошем настроении.
– Какие люди и без охраны! – искренне удивился он.
– Охрана мне не нужна, Андрей Александрович. Чтобы не привлекать большого внимания.
– Но на тебя же, Танюша, нельзя не обращать внимания, – Мельников иногда умел быть галантным.
– Ты что, повышение получил? Или премию? – присаживаясь на стул, с удивлением улыбнулась я. – Какие комплименты отвешиваешь!
