Марина Серова - Твои дни сочтены
– Ксения, скажите, как давно вы были знакомы с Олесей Милехиной? – начала беседу я.
– С ясельного возраста, – ответила Ксения. – Наши бабушки дружили, поэтому и мы подружились. Потом вместе пошли в школу.
– Вы были подругами, да? – уточняюще кивнула я.
– Да, наверное, наши отношения можно назвать именно так, – пожав плечами, ответила Ксения.
– Олеся делилась с вами своими секретами?
– В детстве у нас были общие секреты, класса до восьмого. Потом мы сильно поссорились, и, хотя продолжали дружить, Олеся перестала со мной откровенничать.
Ксения отвечала на вопросы простодушно, довольно простыми, незамысловатыми фразами.
«Интересно, что она делает на филфаке?» – возникла у меня вполне резонная мысль.
– Из-за чего же вы поссорились? – поинтересовалась я.
Ксения покраснела и отвернулась. Она явно не хотела говорить об этом, видимо, воспоминания были не из разряда приятных.
– Ксюша, вы простите, что задаю такие вопросы, но это только в интересах дела. Каким бы странным вам ни показалось, но в расследованиях преступлений часто важными оказываются именно детали, которые люди считают незначительными. И вы можете не сомневаться, что наша беседа останется только между нами.
Ксению, видимо, подбодрили мои слова, потому что после небольшой паузы честно принялась рассказывать:
– У нас в школе была одна девчонка, Кристинка Воронкова. Она была на год старше нас, но один раз оставалась на второй год, поэтому и оказалась вместе с нами в одном классе. Так вот – Кристина была вожаком у местной шпаны. Ее даже учителя боялись. И я ее боялась, а Олеся – нет. Олеся была красавицей, а я? Посмотрите на меня. Я же некрасивая!
– Да ничего, ты вполне нормально выглядишь, – решила я поддержать хозяйку квартиры, почувствовав дрожь в ее голосе.
– Ладно, вы меня просто успокаиваете… – чуть улыбнулась Лопатникова. – Я уже привыкла к мысли, что уродина, и почти смирилась. Ну, в общем, я тогда стала водить дружбу с компанией Кристины, выпивать, спать с мальчиками и все такое… Понимаете, мне хотелось доказать самой себе, да и окружающим, что я не хуже! Что меня тоже можно любить и уважать! Понимаете?
– Понимаю, – спокойно ответила я.
– Вы, конечно, сейчас скажете, что я выбрала совершенно не те методы. И что таким поведением нельзя заслужить ни любви, ни уважения, – тяжело вздохнула Ксения.
– Я вовсе не собираюсь читать тебе мораль, – мягко сказала я. – Тем более не вижу в этом смысла, потому что ты и сама все понимаешь. И наверняка жалеешь.
– Жалею, – призналась Ксения, подперев острый подбородок кулачком. – Но это сейчас. А тогда я даже не задумывалась. Просто словно сорвалась с катушек и летела прямиком в пропасть. Никого слушать не хотела. Олеся однажды упрекнула меня, а я ответила, что не ей меня учить. У меня хоть родители нормальные, а с такой матерью, как у нее, лучше сразу повеситься. Олеся обиделась, и мы поссорились. Я потом очень переживала, что обидела ее… Мы, конечно, потом помирились, но все-таки осадок остался. Олеся потом уже не делилась со мной, как раньше. Мне до сих пор стыдно, что я обидела ее.
Ксения замолчала и с тоской уставилась в стену. Я дала ей время на переживания, а потом вернулась к беседе.
– Какие взаимоотношения были у Олеси с отцом? – спросила я.
– Таких отцов – дай бог каждому, – с завистью ответила Ксения. – Олеся его любила и всегда говорила о нем только хорошее.
– И больше ничего?
– А что еще? – искренне удивилась Лопатникова. – Ну, он давал ей деньги постоянно.
– И куда она их тратила – вы не знаете?
Ксения пожала плечами.
– Олеся – скрытный человек. К тому же, понимаете, мы в последнее время не были близки. Она все свободное время проводила с Елисеем, своим парнем.
– А вы знаете Маргариту Андреевну Зеленцову?
Ксения оживилась:
– Конечно, это наша учительница начальных классов. Просто прелесть, а не женщина! Мы все ее обожали и очень жалели: у Маргариты Андреевны почти сразу после свадьбы муж попал в аварию и стал инвалидом. Так она шестнадцать лет преданно за ним ухаживала. Только в прошлом году умер – наконец-то перестал мучить жену!
– У них дети есть?
– Да, сын Никита. Ему лет одиннадцать-двенадцать. Правда, ходили сплетни, что Маргарита Андреевна его не от мужа родила.
– А от Милехина? – прямо спросила я.
– Да, – ответила Ксения и еще больше покраснела. – Но это всего лишь слухи. Точно я говорить не могу.
«Да и не надо, – подумала я. – И так уже знаю, что это правда».
– Ксения, а вы лично знакомы с Елисеем, тем самым, про которого говорили?
– С Елисеем Державиным? Конечно! Это я их познакомила.
– Каким образом? – изумилась я: эта информация была для меня новой.
– Имела глупость обоих пригласить на день рождения, – с некоей злостью ответила Ксения.
«Похоже, что у Олеси был действительно жених хоть куда, коли ее подруги с такой завистью говорят о нем, – подумала я. – Интересно, что же это за хозяйственный, но несовременный летчик?»
– А вы сами где познакомились с Елисеем? – поинтересовалась я, внимательно посмотрев на Ксению.
– Мы с ним в некотором роде родственники, – ответила она. – У моего отца есть двоюродный брат. Так вот он в свое время женился на молодой вдове с ребенком. Это и был Елисей. Так что я его знаю с детства.
– А чем он занимается?
– Гражданская авиация. Он пилот… Это как раз папин двоюродный брат ему привил любовь к самолетам, с раннего детства. Он вообще его как родного сына воспитал. А мой папа все больше на работе пропадал, за своими чертежами… – всколыхнулись в девушке детские невытесненные обиды.
«Как часто приходится встречать людей, у которых возникают проблемы во взрослом возрасте из-за того, что в детстве их недолюбили родители! – подумала я. – Или им кажется, что недолюбили. Может быть, люди неосознанно сами придумывают такую причину, чтобы не признаваться себе в собственной вине за свои неудачи?»
Совершив этот мини-экскурс в психологию, я снова перешла к вопросам о Елисее:
– А где я могу его найти? Мне необходимо с ним поговорить.
– Он сейчас в отпуске, живет на даче. Сильно переживает Олесину смерть. Его даже на время отстранили от полетов. Он потому и отпуск взял.
– Вы можете мне подробно описать, где находится дача?
– Да, конечно, – Ксения взяла листок бумаги и нарисовала план местности дачного поселка Отрадное.
Я поблагодарила ее, свернула лист бумаги и сунула в сумочку.
– Скажите, Ксения, – напоследок спросила я. – Как вы сами считаете, могла Олеся покончить с собой?
– Уверена, что нет! – решительно заявила Лопатникова. – У нее просто не было причин! А психологически она была очень здоровым человеком. Не подвержена никаким депрессиям, перепадам настроения и суицидальным склонностям!
«Девушка, оказывается, не столь ограниченная, как мне показалось с первого взгляда! – с легким удивлением подумала я. – Когда речь зашла о психологических терминах, заговорила очень бойко, гладко и грамотно. Может быть, она неправильно выбрала свой дальнейший профессиональный путь и ей следовало бы учиться на факультете психологии? Так или иначе, но для вас это, Татьяна Александровна, показатель того, как не стоит спешить с предварительными выводами!»
– У Олеси был очень устойчивый тип нервной системы, – увлеченно продолжала тем временем Лопатникова. – Такие люди не станут кончать с собой без явной причины! Если вообще станут! Их нужно довести до грани отчаяния, до последней точки! И потом – она не поделилась своими намерениями ни с кем! И хотя была интровертом, все же ситуация исключительная!
– Ксюша, а ты никогда не думала о том, чтобы учиться на психолога? – улыбнулась я.
– А что? – Девушка с порозовевшими щеками взглянула на меня и тут же призналась: – Вообще-то думала. Только не на психолога, а на психиатра, в медицинском. Мы с Олесей даже как-то посмеялись, что нам можно поменяться местами друг с другом: она-то как раз хотела заниматься журналистикой. А мне это совсем неинтересно. Но поступить в мединститут на бюджетной основе я бы не смогла, а на коммерческой за меня некому платить, – вздохнула она. – Потому и занимаюсь на любительском уровне. Доморощенный психолог!
– Я очень надеюсь, что все у тебя в жизни наладится и войдет в русло, – пожелала я и, попрощавшись с девушкой, отправилась домой.
Итак, первый день расследования закончился. Что я узнала? Во-первых, некоторые студенты группы, в которой училась Олеся, допускают, что она могла быть наркоманкой. Другие же такую возможность отрицают начисто. Во-вторых, отношения с Елисеем Державиным у нее были на зависть окружающим. В-третьих, у девушки постоянно ощущалась нехватка денег, хотя отец выделял ей весьма значительные суммы. И это могло означать, что она тратит их как раз на героин.
Но главное – то, что у девушки могли быть причины покончить жизнь самоубийством. Просто Ксении Лопатниковой они были неведомы. Вполне возможно, она подвергалась сексуальным домогательствам со стороны родного отца. В сочетании с наркотиками инцест дает вполне мотивированную базу для самоубийства. Но так или иначе, а я доведу это дело до конца. Хотя бы для того, чтобы с полным основанием отчитаться перед клиентом: прямого виновника смерти Олеси Милехиной нет. А вот косвенных – сколько угодно…
