Марина Серова - Все продается и покупается
– Проходите, полководец! – пригласил Виктор Сергеевич и кивком указал на ровный ряд стульев у стола для совещаний. – Обеспечьте мне пять или десять минут покоя, – проговорил он в сторону микрофона и, не дожидаясь подтверждения секретаря, отключил интерком.
– Итак, ты явился в мой кабинет...
Эта простая, произнесенная будничным тоном констатация факта заставила присевшего было на краешек стула Стихаря встать.
– Я не хотел, правда, но по мобильному вы не отвечали, городского номера у меня нет. А дело такое, что...
– Садись, садись, – перебил его Виктор Сергеевич и, дождавшись исполнения, заговорил сам: – Итак, как ты выразился, костяные недоедки? Остроумно. Неожиданно остроумно. Что же это за недоедки такие обнаружились, как я понял, в хозяйстве Трегубова?
От глаз-льдинок и скривившихся губ Генерала Стихаря обдало жаром. Вместо ответа на вопрос языком, ставшим вдруг непослушным, он неожиданно выдал собственное мнение, совсем не интересующее хозяина кабинета:
– Я знал, что рано или поздно мы на этом проколемся.
– Мы? – брови Виктора Сергеевича дрогнули. – Нет. Ты заблуждаешься, полководец. Они – да. В первую очередь – они. Во вторую – вы. Но уж никак не мы.
Стихарь осторожно потянул носом и проклял свою потливость: тяжелый запах пошел из-под куртки. Ему только и оставалось, что потеть и соглашаться. И помалкивать. Не такой уж он дебил, как считает хозяин. Помнит Стихарь услышанное от кого-то умное высказывание, что чем больше молчишь, тем умнее кажешься. Он и сам употреблял его не раз, когда к месту было.
– Кем и когда обнаружены останки? – негромко спросил Генерал.
– Череп, – округло повел перед собой руками Женечка.
– Я не спрашивал – что обнаружено!
Единственный раз проступило раздражение сквозь ледяное спокойствие Виктора Сергеевича.
– Мальчишки нашли, местные, в овражке. – Стихарь деликатно откашлялся, прочистил захрипевшее горло. – А тут я подоспел. Ехал к Губаст... к Трегубову проверить, как там и что... Вы ведь так распорядились. Отобрал, конечно. Хорошо так отобрал, вежливо. Даже объяснил, что он мне нужен – домой, для крутости.
– Заплатил?
Женечка задумался, будто припоминая, и, причмокнув, пожалел:
– Не догадался.
– А я тебе четыре раза в месяц платить догадываюсь? Когда это случилось?
– В субботу, – Женечка опустил глаза. – Поздно в субботу. Снег валил.
– Почему не сообщил сразу? – Глаза Виктора Сергеевича из ледяных превратились в мертвые. – Два дня прошло. За это, малопочтенный, тебя сгноить мало.
Он развернул кресло, поднялся с него и шагнул к окну. Встал так, чтобы кретин на стуле не мог видеть его лица.
– А ты знаешь, как гноят?
– Знаю, – буркнул Стихарь.
– Нет, этого ты знать не можешь. В силу своей мордобойно-прижигательной ориентации не можешь.
Стихарь встал, решив продемонстрировать вежливое возмущение, и заговорил быстро, но по-прежнему виновато:
– Я не один раз звонил вам. Не получалось. Домой к вам приходил...
– Что, не застал меня там? Не застал и ушел?! Ты, Кутузов, у порога должен был лежать, дожидаясь. Как пес.
Виктор Сергеевич медленно подошел к Женечке, встал в метре от него, заложив руки за спину.
– Мне не нужен человек Евгений Кутузов. Как человек, Евгений Кутузов никакой ценности для меня не представляет. Мне нужен пес. Верный пес. Ты способен понять это?
– Так разве ж я не верный? – пролепетал Женечка. – Вы же кормите меня четыре раза в месяц. Неужели мне не понятно, что нельзя кусать того, кто кормит?
– А почему нельзя? – Виктор Сергеевич даже улыбнулся ему, хотя и с неприкрытой брезгливостью.
– Потому что таких перестают кормить и прогоняют.
– Нет. Сначала бьют. А случается, и убивают.
Виктор Сергеевич направился к креслу и предостерег на ходу:
– Трегубова смотри не торопи с поездкой ко мне. Вообще ничего не говори ему на этот счет. Пусть сам явится. Он не просто пес. Он пес умный. Ты все хорошо запомнил?
Стихарь кивнул и, зная порядки, зашагал к двери, а взявшись уже за ручку, вспомнил, обернулся к хозяину:
– Там сосед Трегубова, который с него деньги за аренду брал, пропал в тот же вечер, что я...
– Хорошо, спасибо, – оборвал его Генерал. – Иди.
* * *Итак, довольно неожиданно выпало мне на этот вечер посещение ресторана. Это не самое знаменитое и не самое заметное заведение размещалось в подвале старого дома на пересечении двух улиц городского центра и было больше похоже на качественную забегаловку, чем на ресторан в высоком понимании этого слова. Приземистые, небольшие залы и аляповатый декор портили впечатление. Да и тесновато было. Но в любую летнюю жару воздух там оставался в меру прохладным и свежим, несмотря на все старания курящей публики. И готовили в «Тройке» качественно. Я и не знала, что это малозаметное заведение облюбовано бандитами в качестве места для деловых встреч за рюмкой водки.
Своим сборам я уделила особое внимание. Требовалось иметь вид простой, строгий и изысканный одновременно. Такой, при котором не всякий осмелится присвистнуть или отпустить вослед соленую шутку. Эти, как их там, Радик Абдулатипов сотоварищи могут оказаться вполне приличными в манерах людьми, ведущими себя достойно, даже пребывая под алкогольными парами. Но не исключено и то, что хотя бы некоторые из них не способны сдерживать зоновскую придурь, прущую наружу после возлияний, особенно когда рядом появляется молодая привлекательная женщина.
Разумеется, за мной авторитет Цибиза, отработанная в спортзалах способность одним ударом сворачивать набок челюсти квадратной конфигурации и репутация Ведьмы, честно заработанная в сотрудничестве и столкновениях с людьми из городской криминальной среды. Но все это, даже вместе взятое, не исключает возможности возникновения неожиданного конфликта. А конфликтов мне не надо. Не люблю я их и поэтому сборам уделила особое внимание. Для того чтобы, даже приветливо улыбаясь, выглядеть чуточку Ведьмой. Но только чуточку, чтобы не произвести отталкивающего впечатления на Аркадия. Непростая задача, и я с ней справилась, хоть потратила на это немало времени. Как говорится, дело того стоило.
Стоило, несомненно, особенно накануне такого мероприятия, еще раз обратиться за рекомендацией к гадальным костям. Прошлый их совет, относительно вражды с другом и дружбы с врагом, прочно сидел в памяти, но хотелось чего-то более конкретного и применительного к моменту.
Мысль о гадании пришла в голову уже в прихожей, когда я совсем оделась и готова была выйти за дверь. Не разуваться же! Можно считать себя пребывающей в полевых условиях и, вместо того чтобы лезть в книжный шкаф за томом расшифровок, в очередной раз напрячь память.
Я встряхнула над ладонью развязанный замшевый мешочек и... Вот она, судьба, в своих знаках! Два из трех граненых шарика невесть каким образом полетели мимо и с мягким звуком раскатились по линолеуму в разные стороны. Признак не из благоприятных. А где два, там и третий! Третий упал тяжелым камешком и всего лишь раз перевернулся.
Вдобавок к потолочному светильнику я включила бра возле зеркала, завернув полы плаща, встала на колени и вгляделась в цифры. Ма-амоньки!
8+16+26! Да уж, вот они, знаки судьбы! Прошлый раз было 8+16+28. Почти то же самое второй раз подряд. Невероятно! И расшифровки схожи. Только на сей раз более категорично:
«Бывают случаи, когда осмотрительность изменяет даже умному. Лучше проявить недоверчивость к другу, чем поверить врагу».
– Да, Танечка, вокруг тебя варится какая-то каша, а тебе пока некогда подумать о ее рецепте, – сказала я своему отражению в зеркале. В ответ оно скорчило кислую гримасу и потребовало обещаний. Пришлось послушаться.
– Обещаю паинькой провести сегодняшний вечер, а возвратившись, не ложиться, пока не обдумаю все, что удалось собрать по делу за день, – дала я слово отражению, но оно не удовлетворилось, беззвучно шевельнуло в ответ губами.
Не мастерица я читать по губам произносимое, но сейчас показалось, что зазеркальная Татьяна назвала имя: Аркадий, по-моему.
Вечер, по зимним меркам, уже наступил, можно и отправляться. А до прихода Аркадия в ресторан еще около полутора часов. Есть возможность уладить дела до его появления.
От моего дома до ресторана недалеко. Вышагивая по улицам, уклоняясь от спешащих пешеходов, ожидая зеленого света на перекрестках, я думала о том, что предстоящее, случайно назначенное свидание хорошо скрасит мне общение с Радиком Абдулатиповым.
Была я в «Тройке» раза два, не больше, но, если память не изменяет, а это почти невозможно, ничего здесь не переменилось со времени моего последнего посещения. Разве что швейцар. Его я не помню. Осанистый, подтянутый дед в черном смокинге с блестящим шелковым воротником поднялся навстречу, едва я вошла в вестибюль.
