Марина Серова - Все продается и покупается
Я не ответила, молча ждала продолжения. Ход мыслей Аркадия казался ясным и логичным, я бы сказала, продуманным. Свое мнение по данной теме у него было выработано, и, скорее всего, заранее.
– Значит, надо полагать, несчастный случай, – подвел он без промедления итог. – А что на этот счет думает Татьяна Иванова?
– Татьяна Иванова не исключает такого исхода, – ответила я важно и ему в тон.
– Но не считает его наиболее вероятным?
Что это ты взялся меня интервьюировать?
– Она не считает его единственно возможным.
– Резонно, – согласился Аркадий и высказал почти то же, что я слышала от Натальи: – Ларика бы с собаками поискать.
– В чем же дело? – воскликнула я и даже руками всплеснула. – Вам и карты в руки!
– Между сторожевым псом и разыскником, Татьяна, большая разница. Мои не приучены вести поиск. Они попросту не поймут, чего от них требуется. Да и знать надо, где искать, хотя бы приблизительно, а то, пожалуй, проищешь!
Он улыбнулся, вроде не совсем к месту, и улыбка преобразила его лицо, на короткое время вернув на какие-то пятнадцать лет назад. Хорошая у человека улыбка, жаль только, что улыбается редко. Сколько, интересно, ему лет?
Я вдруг с удивлением поняла, что Аркадий, кажется, начинает мне нравиться не только как собеседник, и тут же оправдала себя за эту вину полностью. А что? Умен, сдержан, вежлив. Уже неплохо. И порядочностью его пока не было поводов огорчаться. Правда, всего второй раз встречаемся...
– Скажите, Аркадий, а для чего лить в ноздри лимонный сок? – спросила я неожиданно для самой себя, а для него и подавно. Он так и замер с приоткрытым ртом, но опомнился быстро, опять улыбнулся.
– Отвлекает. После сока состояние носоглотки мучительное, и водка льется через нее как вода. Спорили же! А проглотить пол-литра воды – проблема небольшая. Ведь не поддаваться хмелю, пока с ног валить не начнет, это всего лишь умение держать себя в руках, не расслабляться. А для того, чтобы глотать напитки крепче водки, вместо лимона можно применить чеснок. Но такое без последствий не остается.
Вот так все просто.
– Еще есть вопросы? – поинтересовался он официальным тоном, заметив, что к теме употребления алкогольных напитков интерес мой иссяк полностью.
– Стыдно, Аркадий! Перемените тон, вы не на допросе.
– К вам, Татьяна, я и на допрос пошел бы с радостью.
Ну, тут уж ты, приятель, лицемеришь! И лицемеришь по-казенному, штампованно. Воистину нет Ивана без изъяна... Что ж, у каждого свои недостатки.
– Вопросы? – проговорила я вальяжно в противовес его казенщине. – Пожалуйста, если напрашиваетесь.
Он весь превратился во внимание, а когда выслушал, куда только подевалась его улыбка.
– За что вы платили Ларику деньги? Что за рэкет такой? – спросила я и запоздало уже пожалела об этом. Не стоило быть настолько прямолинейной во вторую-то всего лишь встречу.
– Вот вы куда!.. – удивленный, он даже не договорил, замолчав на полуслове. – И сразу получается, что я в грязи по самый воротник. Ларик – вымогатель, я – объект, сам рэкетир бесследно исчезает. – Он прикусил губу и тряхнул головой. – Ну что ж, согласен, и такая версия имеет право на существование. Да, я платил Ларику. В последнее время совсем не регулярно, но платил. Но только не рэкет это, что вы, в самом деле! Я задушился бы, наверное, но не потерпел вымогательства никогда и ни от кого. А с Лариком мы к тому же старые знакомые. Нет, Татьяна, здесь вы промахнулись. Дело в том, что моя псарня размещена в гараже, который Ларик арендует у деревенских вместе с теплицами, с территорией... Когда я разворачивался и был еще немощным в отношении финансов, он мне таким образом помог выжить. А теперь я плачу ему как за субаренду, вот и весь криминал. – Аркадий помолчал и заметно разволновался: – Надеюсь, вы не получаете гонораров в налоговой полиции? – Улыбка теперь у него получилась какая-то кривоватая и совсем не обаятельная.
– Успокойтесь. Меня не интересуют регистрационные документы вашей фирмы.
Аркадий призадумался на короткое время, глядя на дорогу сквозь плоское лобовое стекло «уазика». В его лице, повернутом ко мне в профиль, несомненно, было что-то хищное. Короткий прямой нос с подвижными ноздрями, губы, довольно пухлые для такого небольшого рта, хорошо развитые челюстные мышцы и выдающийся вперед подбородок создавали вместе впечатление настораживающее, но я бы не сказала, что отталкивающее. Одно было ясно: шутить при первой встрече с таким человеком мало кому захочется.
– Татьяна! А не кажется ли вам, что мы могли бы поговорить на более приятные темы?
Это прозвучало настолько неожиданно, что я не сразу поняла, куда он клонит, а разобравшись, не смогла удержаться от улыбки. Он, обрадованный, продолжал уже более уверенно:
– Ну, что это такое, машина, запах бензина, заснеженная дорога! Романтика, согласен, но... Как у вас с планами на сегодняшний вечер?
Аркадий пошел в лобовую атаку без всякой дипломатии, и я отступила столь же бесхитростно.
– Согласна! – ответила я, перешагнув еще через один вопрос, который обязательно последовал бы за уже заданным. – Только время и место назову сама, хорошо? Ресторан «Тройка». Девять часов вечера.
Я открыла дверцу «уазика» и вылезла на дорогу, цепляясь плащом за какие-то крючки и выступы внутри машины. Аркадий с другой стороны выпрыгнул тоже.
– Вы удивительная женщина! – одарил он меня комплиментом, открывая дверцу «девятки».
Конечно, расхожая мужская лесть, но слушать приятно. И ему приятно, что я приняла ее без отповеди. Итак, нам обоим приятно. Что дальше? И как? Сейчас продиктую я ему ближайший ответ на этот вопрос. Пусть принимает.
– Аркадий, – обернулась я к нему перед тем, как сесть в свою машину, – хочу предупредить сразу, чтобы вы потом не настаивали и не обижались. – Он погрустнел, а мне стало от этого весело. Быстро же он представил логичный, с его точки зрения, финал наметившегося приключения. – В ресторане не пытайтесь за меня платить, хорошо? Этого я никогда никому не позволяю.
– Хорошо! – улыбнулся он в третий раз за время встречи и взял меня за руки. Не тут-то было, господин торопыга!
– До вечера! – попрощалась я и оказалась за рулем раньше, чем он успел что-либо ответить.
* * *– Виктор Сергеевич, вас хочет видеть Кутузов.
Слегка измененный аппаратурой интеркома голос секретаря прозвучал мягко, но с четко выделенными шипящими согласными, именно так, как нравилось хозяину кабинета.
Виктор Сергеевич положил ручку на стол, внимательно перечитал последнюю фразу на исчерканном вдоль и поперек листе бумаги и только после этого нажал на кнопку переговорника.
– А Суворов с Барклаем тоже с ним? – пошутил он устало.
– Нет, Кутузов пожаловал к вам один, – доложил секретарь после короткой, с готовностью выданной усмешки. – Евгений Кутузов, так он отрекомендовался.
Виктор Сергеевич переключил интерком в режим постоянной связи, решительно скомкал исписанный бумажный лист и бросил его в корзину.
– Жаль, – отозвался он, откидываясь на высокую, удобную спинку кресла. – Его сиятельство не сообщил, с каким вопросом пожаловал?
– Он попытался, но я, извините, плохо его понял. У него не все благополучно с фразеологией.
– Процитируйте основные моменты, – потребовал Виктор Сергеевич и повертел на безымянном пальце кольцо вороненой стали, инкрустированное золотом – приз кадисского казино за проявленное во время игры рыцарство, полученный им во время прошлогоднего круиза по Средиземноморью.
– Что-то о костяных недоедках, каким-то образом связанных с неким Трегубовым. Простите, но это все, что мне удалось запомнить.
– Где сейчас полководец? У вас в приемной?
– Нет. Он пожелал дожидаться в коридоре.
Виктор Сергеевич надолго задумался, пощипывая кончики седых тонких усов. Его светлые глаза стали похожи на льдинки, четче обозначилась морщина между бровями и выдался вперед острый подбородок.
– О-о, кретины! – прошептал Виктор Сергеевич одними губами и, повернув голову в сторону микрофона, проговорил с прежней насмешкой: – Проводите полководца... – Он представил себе, как привстал сейчас секретарь, готовый мчаться и гнать в шею необычного посетителя, и закончил: —...Ко мне, пожалуйста.
Стихарь вошел в кабинет Генерала на цыпочках, прикрыл дверь, медленно повернулся лицом к хозяину и замер, неловко держа перед собою большие руки.
Виктор Сергеевич быстро оглядел его с головы до ног – темные, неподвластные расческе лохмы, сытое, одутловатое лицо, джинсовая куртка на меху, теплые спортивные штаны с тройными белыми лампасами по бокам, высокие сапоги. Не потрудился Кутузов одеться соответственно месту, куда пришел. Не догадался, что ли? Или не подозревает, что его одежды где-то могут показаться неподходящими?
