Вирджиния Коффман - Тайна Голубых Болот / Из сборника «Замок в лунном свете». /
— О, что за прекрасная дева, наша Ливия! — начал он. — И часто мы будем иметь удовольствие видеть вас в полуобнаженном виде?
Он подошел вплотную, и я по своей наивности несколько мгновений думала, что он хочет взять у меня из рук оба котелка. Поэтому приветливо улыбнулась, что он, вероятно, принял за поощрение и призыв; он схватил — но не котелки, как я ожидала, а меня за плечи. Я машинально дернулась назад, облив его и себя горячей водой.
Он промахнулся, и его губы мазанули меня по подбородку. Я никак не отреагировала на его нежности, хотя просто клокотала от ярости и желания ударить в это красивое, ухмыляющееся лицо, но понимала, что после этого наша жизнь рядом станет невозможной. И я засмеялась, хотя глаза говорили совершенно о другом.
Он нехотя отпустил меня.
— Маленькая ведьма! Попробуйте только появиться в еще более соблазнительном виде!
— Я попробую появиться к обеду, — ответила я с невинным лицом. — Думаю, это очень соблазнительно — обед, приготовленный господином Тиссо.
Он прекратил свои шутки и уже хотел отпустить меня, но в это время нас заметил Пен. Его слова напугали меня.
— Франц, что ты делаешь? — спросил он возмущенно. — Ты же говорил, что мы не должны ей доверять. Ты что, стал предателем?
— Вы стали предателем, господин Франц? — повторила я, глядя в его холодные глаза.
Он нервно облизнул губы, смущенно улыбнулся и извинился.
Я обошла его и стала подниматься вверх по лестнице. Несколько секунд спустя маленькая рука взяла один котелок из моих рук. Я с удивлением взглянула в мрачное лицо Пена Брендона, который, казалось, не очень стремился быть вежливым.
— Вы не должны думать, что мы изменили мнение о вас, Ливия, — объяснил он простодушно. — Вы были действительно очень небрежны. Мама могла бы сейчас быть жива.
— Ты хочешь поговорить со мной об этом? О несчастном случае, происшедшим с твоей матерью?
— Нет, мисс. Я просто посчитал неприличным, что Франц перепоручил вам работу посудомойки. Вы же благородная дама. Это видно каждому, если он не идиот.
Я поблагодарила его.
Пен нечаянно наткнулся на меня — котелки громко ударились друг о друга — и испуганно произнес:
— Не правда ли, здесь, наверху, очень темно?
— Да, темновато, — подтвердила я радостно. — Мне очень приятно, что ты проводил меня. Это весьма деликатно с твоей стороны.
Казалось, маленькая фигурка начала расти прямо на глазах. Шагая прыгающей походкой рядом со мной, он важно произнес:
— Ну да, конечно же, неплохо иметь свечку с собой. Не смотрите на помещения в южной части дома. Они я при дневном свете выглядят мрачно.
Как по команде мой взгляд машинально скользнул по открытым дверям, напоминавшим раскрытые рты.
Я быстро шмыгнула в свою комнату. Когда разгорелась свеча в стеклянном подсвечнике розового цвета, страшные мысли, слава Богу, покинули меня.
Пен услужливо вылил уже остывшую воду в старую ванночку и вышел из комнаты. Я пообещала не задерживать их долго в ожидании обеда.
Когда я искупалась, оделась и уже причесывала волосы, раздался пронзительный крик, разорвавший вечернюю тишину и заставивший меня покрыться мурашками с головы до пят.
Это был детский крик, полный ужаса. Роза Брендон! А где ее брат?
Расческа упала на пол. На едином вдохе пробежала я мимо дверей камер.
Девочка пронзительно крикнула во второй раз и внезапно замолкла.
Глава шестая
Я сбежала по ступенькам на второй этаж, но так как никого там не увидела, то поспешила дальше вниз, на первый этаж.
— Мисс Ливия, вы тоже слышали это?
Я узнала голос Франца Шиллера прежде, чем он вышел из тени.
— Да, я слышала крик. Мне кажется, это была Роза. разве она не вместе с братом?
— По крайней мере, думаю, что с ним. Пойдемте!
Крик раздался снаружи.
Я оказалась у входной двери чуть раньше его. Дверь была приоткрыта. На нижних ступеньках мы увидели Пена и Розу, стоящих на коленках. Обманчивая голубая вода озера замочила их ботинки и даже платье Розы. Оба, не отрываясь, смотрели в озеро.
Я подумала, что Роза уронила в воду что-то ценное, и стала озабоченно спускаться по ступенькам вниз.
— Что случилось? Что такое, Роза?
Я остановилась прямо за их спинами. Пен взглянул на меня.
— Роза утверждает, что видела, как что-то пронеслось мимо, даже задев ее. Так она утверждает, по крайней мере.
— Но это действительно так! Я видела это! — прокричала девочка страстно.
— Так что же? — спросила я мягко, вспомнив о трупе коровы. В этот момент я могла придумать для них лишь версию о всплывшем в результате непогоды бревне.
— Мертвец. Окоченевший и страшный.
Роза, сбиваясь от волнения, снова и снова пересказывала свое видение и разнервничалась так, что брату никак не удавалось успокоить ее.
— Может, я позабочусь о ней? — спросила я Пена. Сумерки уже настолько сгустились, что я нечетко видела выражение его лица, но чувствовала, как он взглядом пытается проникнуть в мою душу.
В конце концов он встал и нерешительно поплелся вверх по лестнице.
Франц Шиллер прошептал ему что-то на ухо, и они исчезли в зале, где и дожидались нас с Розой.
Роза лепетала со слезами в голосе:
— Это было даже не очень похоже на мясо. Что-то такое мягкое и дряблое, как будто долго лежало в воде.
— Не думай больше об этом. Когда прибьет к берегу, мы узнаем, что же это было такое. Не принимай так близко к сердцу. Ты ведь не хочешь, чтобы брат беспокоился, не правда ли?
— Н-нет.
Чтобы отвлечь ее от тяжелых мыслей, я попросила девочку помочь мне на кухне и в обслуживании джентльменов за столом. Она согласилась не сразу, но, когда услышала, что я назвала Пена и Шиллера «джентльменами»», которых надо угостить, робко улыбнулась и послушно пошла на кухню.
— Что-то она все же видела, — сказал домашний учитель Пену, и оба пришли к выводу, что речь может идти о трупе животного.
— Ну, до восхода солнца мы все равно ничего не можем предпринять, — высказался Шиллер и направился к винтовой лестнице.
Оба «джентльмена» решили перед едой немного освежиться.
Роза посмотрела им вслед и хихикнула. Испуг был забыт, слезы высохли.
— Пен ненавидит холодную воду, а Франц ни за что не будет таскать горячую воду в свою комнату.
Она вприпрыжку вбежала в кухню и удивила меня хозяйственностью и деловитостью в обращении с горшками и котелками. Когда все было готово, мы вдвоем накрыли на стол. «Джентльмены» как раз спускались по лестнице. Роза хотела уже сесть за стол, но я сделала ей знак, и она осталась стоять, хотя и, очень нетерпеливо.
Незадолго до того, как Пен и Шиллер вошли в маленький обеденный зал, она неожиданно возбужденно прошептала мне:
— Как вы думаете, Ливия, может ли человек сделать что-то плохое, а потом забыть об этом?
Полагая, что она говорит о последнем событии, я попыталась успокоить ее:
— Все, что произошло, тебя не касается, ты ни при чем. Ты не могла ничего спасти.
Девочка просто возмутилась моей несообразительностью.
— Да я совсем не о том, Ливия! Я говорила не о… Т-с-с!
Франц и Пен как раз подходили к столу. Мы сели, и Роза принялась болтать о доме, о приезде отца и о том неудачном совпадении, что как раз сегодня вся прислуга отправилась на праздник. Она спросила меня, можно ли помочь мне подготовить все должным образом к приезду отца, на что я с радостью согласилась. Ведь и я хотела, насколько это возможно, подготовить капитану достойную встречу. Я расскажу ему также, как старательно его маленькая дочь помогала мне и что я подозреваю в убийстве миссис Брендон кого угодно, но не Пена и Розу. Может быть, его самого? Чушь! Николас Брендон был на другом конце света, когда умерла его жена. И как только эта мысль пришла мне в голову?
Я попыталась направить разговор за столом на дальнейшие планы капитана Брендона относительно будущего «Голубых Болот». Но предложенная мною тема не нашла поддержки ни у Шиллера, ни у ребят.
— Разумно ли перестраивать этот старинный дом в интернат? — спросил Шиллер с сомнением. — Бедные малыши могут здесь так легко утонуть. Ведь всего несколько минут назад мисс Роза…
Я испуганно покачала головой, но он беззаботно продолжал болтать, в то время как дети замерли и неподвижно уставились в тарелки.
— Надеюсь, что до этого будет осушено болото и восстановлена старая дорога, — сказала я уверенно. — И тогда люди не будут привязаны к этому ненадежному и небезопасному пути по реке.
— Да, конечно. Но передать детям весь дом и всю усадьбу…
Я стала потихоньку понимать, что к чему, и так как его своекорыстие меня задало, спросила подчеркнуто наивно:
— А какие же убытки могут принести бедные малыши? Мне даже кажется, что благодаря их присутствию печальные воспоминания о несчастных, умерших здесь, могут забыться.
