Джеймс Берк - Блюз мертвых птиц
Я вышел из машины с пассажирской стороны. Фары светили Варине прямо в глаза, и я видел, что она с трудом различает меня.
— М-да, не везет же тебе с шинами, — сказал я.
— Да, и я уже говорила, почему. Мой бывший муж постарался лишить меня последней копейки, — ответила Варина.
— Подвезти?
— Нет, я как раз собиралась звонить в страховую компанию, — ответила она.
— Здесь этот сервис не просто ужасный, его попросту нет, — ответил я, — ты направляешься в «Кру ду Суд»?
— Нет, не направляюсь. Хотя тебя это и не касается, я должна была встретиться с друзьями в «Желтой чашке» за ужином. Я хотела все отменить, но не смогла до них дозвониться.
— Садись в машину, — сказал я.
— Мне не нравится то, как ты обращался со мной, Дэйв.
— Садись вперед, Варина, — добавил Клет, — Дэйв может поехать сзади. Думаю, пришло самое время для перемирия.
Пока я перебирался назад, а Варина разместилась рядом с водительским сиденьем, Персел вышел из «кадди», снял мой плащ с плеч и бросил его мне.
— Он тебе нужен, — сказал я.
— У меня в багажнике есть одеяло, — ответил он.
Клет открыл багажник, спрятав салон от взгляда любого, кто попытался бы заглянуть в него через заднее стекло. Он прикрепил охотничий нож повыше лодыжки на левой икре и закрыл его штаниной. Затем достал одеяло из багажника, накинул себе на плечи, вынул «АК-47» с пистолетным прикладом, взял его в левую руку и прикрыл одеялом. Когда он вернулся на свое место, он поплотнее запахнул одеяло, посмотрел Варине в лицо и улыбнулся:
— Мы собираемся побеседовать с Пьером. Не хочешь нам подсобить? — спросил он.
— Нет, — отрезала она, глядя пустым взглядом через лобовое стекло.
— Отчего же? — спросил мой друг.
— Потому что я не знаю, где он, да и плевать я на него хотела.
— Как ты думаешь, Пьер способен похитить или причинить боль нашим дочерям? — продолжил допрос Клет.
— Он больной на всю голову, если ты это хочешь слышать.
— А как насчет его деда? Он тоже больной на всю голову? — настаивал Клет.
— Почему ты меня об этом спрашиваешь?
— Потому что ты с ними жила. Ты назвала бы Алексиса Дюпре садистом? — снова спросил Клет.
— Клет, я очень устала, — проговорила Варина, — и мне жаль, что все так получилось. Хотела бы я никогда не встречать семейку Дюпре. Мне больше нечего сказать.
Клет снял машину с нейтралки и тронулся с места.
— Ты неповторимая женщина, — сказал он.
Варина неуверенно взглянула на него сбоку, в то время «кадди» медленно покинул обочину и уверенно схватился шинами за асфальт.
Мы проехали плантацию «Элис» и оказались в туннеле из огромных черных дубов, аркой склонившихся над дорогой, затем остался позади очередной довоенный особняк с греческими колоннами. Мы прогромыхали по разводному мосту, миновали целый поселок из ржавеющих домов на колесах и въехали в деревню под названием Женеаретт, штат Луизиана, где примерно треть жителей едва-едва сводили концы с концами далеко за чертой бедности.
— Тебе нравится здесь жить, Варина? — спросил Клет.
— Я ненавижу это место, — ответила она.
— Где тебя высадить?
— Сейчас все равно все закрыто, — ответила она, — в восемь вечера весь город превращается в мавзолей. Думаю, даже если «Боинг 747» упадет на него, никто даже не заметит.
— У нас нет времени везти тебя в «Желтую чашку», — сообщил он.
— Тогда я поеду с вами к Пьеру и позаимствую у него одну из машин.
— Как хочешь, — согласился Клет. — Скажи-ка, у Пьера в его берлоге есть подвал?
— Есть какой-то отстойник, но там всегда вода. А что?
— Просто так, — ответил Персел, — всегда было интересно, каково жить в подобном месте. Мужик, которому оно принадлежало в восемнадцатом веке, был деловым партнером того чувака, что основал тюрьму «Ангола». Около двух тысяч заключенных умерли за тот период, что он сдавал их в аренду как рабов. Такая история просто заставляет меня гордиться тем, что я американец.
— Да, я про это знаю, — сказала она, — но я немного устала от чувства вины за то, чего я не делала. Думаю, каждый сам в ответе за то, как складывается его судьба.
— Хотелось бы и мне иметь такую ясность ума, — проговорил Клет. — У тебя все по полочкам, не так ли, Варина?
Я видел, как покраснела ее шея. Словно читая мои мысли, она повернулась и посмотрела на меня.
— А ты что, так и будешь там сидеть? — спросила она раздраженно.
— Прошу прощения?
— Если ты хоть на йоту джентльмен, может, скажешь своему жирному приятелю, чтобы он наконец заткнулся?
Не знаю, какое словосочетание могло лучше других описать поведение Варины — ощущение своего полного права и исключительности, надменность или нарциссизм. Она была продуктом того же самого сюрреалистичного образа мысли, что и многие женщины классом выше среднего в южном обществе многие годы назад. Их эгоцентризм и полный отрыв от реальности были настолько вопиющими, что часто ловишь себя на мысли, что проблема скорее в тебе, нежели в избалованных душках, считающих, будто солнце всходит и заходит лишь для того, чтобы они подвели свои глазки. Но Варина выросла не в этой среде. Ее отец был родом из закаленных солнцем и тяжелым трудом округов северной Луизианы, он знал мир пота, хлопкового яда и свиданок с чернокожими девчонками, которых против их воли с полей тащили прямо в амбар. Быть может, именно эти противоречия и были источником той тайны, что жила в ее глазах и витала у нее на губах. Большинство мужчин желают быть обольщенными и обманутыми, и никто не мог сделать этого лучше, чем Варина. Чем бы все это ни закончилось, я был уверен, что она останется соблазнительной, чарующей, прекрасной и неизведанной до самого конца.
Я не ответил на ее вопрос, и она снова раздраженно вгляделась в дорогу через лобовое стекло, затем бросила взгляд на проплывающий мимо пейзаж. Она снова казалась бледной и отстраненной, и я подумал, что, говоря о том, что каждый виновен в своей участи, она имела в виду скорее себя, нежели кого-то еще.
Мы проехали через весь город в дальний его конец в окружении подернутых заморозками газонов и темных домов в свете луны, освещающей замерзшие тростниковые поля, голые после уборки урожая, то там, то здесь отмеченные выбритыми лужайками и поваленным тростником. На подъезде к «Кру ду Суд» Клет включил поворотник, мы повернули на подъездную аллею и проехали сквозь открытые ворота. Я видел, как мигающий задний поворотник отражается бликами от каменных колонн на въезде и тонет в глубокой зелени кустов камелии, растущих вдоль аллеи, словно предупреждая нас о том, что ждет впереди.
За исключением фонаря на крыльце, дом был погружен в темноту.
— Остановись у заднего входа, — нарушила тишину Варина.
— Зачем? — спросил Клет.
— Пьер всегда оставляет ключ на косяке над дверью. Я возьму одну из его машин.
Я почувствовал, как мой мобильник вибрирует о бедро. Я открыл его и посмотрел на определившийся номер. Клет проехал мимо дома и остановился на краю бетонной парковочной площадки, уставившись фарами сквозь темноту на поверхность канала, где покачивался одномоторный самолет-амфибия. Звонила Катин Сегура, детектив нашего участка, избитая и изнасилованная Джессе Лебуфом.
— Я солгала тебе, Дэйв, — сказала она.
Глава 32
Клет вышел из автомобиля, оставив одеяло на водительском сиденье.
— В чем ты мне солгала? — прошептал я в телефонную трубку.
— Я сообщила тебе, что Джессе Лебуф, когда умирал в моей ванной, что-то сказал, — ответила Катин, — но я не поняла ни слова, поскольку не знаю французского языка.
— Так ты его знаешь?
— Нет, ни слова. Но я записала, как примерно звучали его слова.
— Почему же ты мне об этом не сказала раньше?
Тем временем Варина тоже вышла из машины и направилась в сторону Клета. Он стоял, облокотившись на приоткрытую водительскую дверь. Его лицо в порывах ветра было холодным и бесстрастным, как голубовато-белый надувной шар.
— Ты еще там? — спросила Катин.
— Да, да, говори, — ответил я, отходя от машины.
— Я думала, что слова Лебуфа могли выдать стрелка. Я не хотела сдавать человека, спасшего мою жизнь.
— Не беспокойся об этом. Так что это за слова?
— Jam, топ, tea, orange.
— Повтори еще раз.
Она медленно повторила. Хотя она и записала слова лишь фонетически, если мое восприятие меня не обманывало, она не так уж и ошиблась. Скорее всего, Джессе прошептал напоследок: «J’aime топ ‘tit ange».
— Что означают эти слова, Дэйв?
— «Я люблю своего маленького ангела», — ответил я.
Луна вынырнула из-за облаков, и внезапно газон заполонили тени, которых не было там еще несколько секунд назад. Трава была покрыта одеялом из листвы черных дубов, каждый листик был сухим, хрустящим, обрамленным серебром и напоминал маленький кораблик. Я оторвал трубку телефона от уха и посмотрел на Варину.
