Росс Макдональд - Омут. Оборотная сторона доллара. Черные деньги
— Может быть, так и будет.
Дверь в гараж-кабинет открылась, прервав таким образом разговор. Профессор Таппинджер вошел в гостиную, держа по листу бумаги в каждой руке.
— Вопросы и ответы, — сказал он. — Я составил пять вопросов, на которые хорошо образованный француз должен быть в состоянии ответить. Не думаю, что кто-нибудь может это сделать, за исключением студента последнего курса. Ответы достаточно просты, так что вы можете их сверить, даже не зная как следует французского.
— Отлично, профессор. Давайте послушаем.
Профессор читал вслух:
— «Первое. Кто написал оригинальный текст „Опасного союза“ и кто снял по нему современный фильм? Ответ: Шодерло де Лакло — автор оригинала, а Роже Вадим сделал фильм.
Второе. Завершите фразу: „Лицемерный читатель…“ Ответ: „Лицемерный читатель, мой двойник, мой брат“. Фраза из первых строк поэмы Бодлера „Цветы ненависти“.
Третье. Назовите великого французского художника, который считал, что в „деле Дрейфуса“ Дрейфус был виновен. Ответ: Дега.
Четвертое. Какую железу Декарт считал обиталищем души? Ответ: шишковидную железу.
Пятое. Кто несет ответственность за высвобождение из тюрьмы Жана Гене? Ответ: Жан Поль Сартр».
— Вы это имели в виду?
— Да, но акцент здесь сделан немного односторонний. Не следовало бы упомянуть здесь что-нибудь о политике или же истории?
— Я не согласен. Если этот человек является фальшивкой, выдающей себя за политического беженца, первое, что он сделал бы, — поднаторел бы в сфере истории и политики. Мои вопросы хитрее. Они очерчивают такой круг сведений, что потребовалось бы определенных знаний, чтобы суметь на них ответить. — Его глаза засверкали. — Я хотел бы сам задать ему эти вопросы.
— Я также хотел бы. Но это может быть опасно.
— Действительно?
— Мартель наставил сегодня пистолет на постороннего человека, рассердившись на пустяковое замечание. Я думаю, лучше предоставить это дело мне.
— И мне, — сказал Питер. — Я настаиваю на участии в этом.
Таппинджер проводил нас до машины, стараясь загладить вину за свою первоначальную неучтивость. Я подумал о том, не предложить ли ему денег за его работу, пять или десять долларов. Но решил не рисковать. Это могло напомнить ему, что он нуждается в деньгах, и обидело или рассердило бы его.
8
Я последовал за «корветом» Питера к подножию холмов. Их контуры были полускрыты голубым мраком, нависшим над горами. Несколько огней, ярких, как вечерние звезды, светились по склонам. Один из них исходил от дома Мартеля.
Питер остановился у почтового ящика. Надпись, сделанная по трафарету, четко выделялась в свете передних фар: «Генерал-майор Хирам Бегшоу, США (в отставке)».
Питер включил свет и стал выбираться из машины. Тишина вечера звенела как хрусталь. Пронзительный, взволнованный крик донесся сверху — оттуда, где был дом. Это мог быть павлин, а может быть, крик девушки.
Питер подбежал ко мне:
— Это Джинни. Вы слышали ее?
Я попытался уговорить его подождать в машине. Но он настоял на том, чтобы вместе со мной подняться к дому.
Это было массивное, из стекла и цемента здание, выстроенное на участке, скрытом в склоне каньона. Яркий свет над дверью освещал замощенный каменными плитами двор, где стоял припаркованный «бентли». Дверь в дом была открыта.
Питер хотел войти. Я удержал его.
— Не спеши, парень, здесь могут и подстрелить.
— Она моя девушка, — сказал он вопреки всему тому, что было на самом деле.
Девушка показалась в двери. На ней был серый костюм, какие женщины одевают в дорогу. Движения ее были неуверенные, и глаза какие-то затуманенные, будто она только что приехала издалека.
Возможно из-за яркого света, падающего сверху на ее лицо, ее кожа казалась землисто-сероватой. Она была красива — форма головы, овал лица, форма подбородка, губ были идеальны — все остальное казалось несущественным.
Она вышла на бетонное крыльцо с какой-то обреченной грацией. Питер подошел к ней и попытался удержать ее за талию. Она резко отбросила его руку.
— Я же сказала, чтобы ты больше не приходил!
— Это ты кричала? Он обидел тебя?
— Не будь глупым. Я увидела крысу. — Она обратила свой тусклый взгляд в мою сторону. — А вы кто?
— Меня зовут Арчер. Мистер Мартель дома?
— Боюсь, что у него сейчас нет времени для вас.
— Во всяком случае, передайте ему, что я здесь и что я хочу поговорить с ним.
Она обратилась к Питеру:
— Пожалуйста, уходи. Возьми с собой и своего друга. Вы не имеете права вмешиваться в наши дела. — Она попыталась изобразить даже негодование, сказав: — Немедленно убирайся, или я никогда не буду разговаривать с тобой.
Лицо Питера исказила гримаса отчаяния.
— Я уйду, Джинни, лишь бы ты была в безопасности.
— Я в полной безопасности вместе со своим мужем, — произнесла она и намеренно сделала паузу, чтобы увидеть, какое впечатление произведут ее слова.
— Ты вышла замуж за него?
— Мы поженились в субботу, и я никогда не была так счастлива, как сейчас. — Она произнесла это без всякого видимого отражения этого счастья на лице и в голосе.
— Ты можешь аннулировать все.
— Ты, кажется, не понимаешь. Я люблю своего мужа. — Она говорила теплым голосом, но чувствовалась какая-то горечь в ее словах, и голос ее дрожал. — Фрэнсис — в нем есть все, что я мечтала увидеть в мужчине. Вы ничего не сможете изменить, не пытайтесь.
— Спасибо, моя прелесть, — прозвучал голос.
Это был Мартель со своим акцентом. Нет сомнения, он все слушал стоя у входа. Он появился из прихожей позади Джинни и взял ее за руку. Его рука на фоне ее светло-серого рукава выглядела темной, похожей на траурную повязку.
Питер прикусил нижнюю губу. Я придвинулся к нему. Был ли он французским аристократом, или дешевым жуликом, или грязной помесью того и другого, но я уже не сомневался — муж Джинни был опасным человеком, чтобы с ним запросто связываться.
— Поздравляю вас со свадьбой, — произнес я серьезно без всякой иронии.
Он поклонился, коснувшись рукой груди:
— Мерси боку.
— Где же был совершен обряд?
— В здании магистрата, и сам судья зарегистрировал нас. Полагаю, что все было законно.
— А конкретно, в каком здании?
— А это не имеет значения. Жизнь содержит свои частности, а я привержен праву на приватность. Что разделяет и моя дорогая жена.
Он улыбнулся, глядя сверху ей в лицо. Его улыбка изменилась, когда он перевел взгляд на меня. Она стала широкой и полной издевки.
— Не с вами ли мы встретились у плавательного бассейна сегодня?
— Да, со мной.
— Этот человек был здесь и раньше, — сказала Джинни. — Когда тот парень хотел сфотографировать тебя, он сидел в машине.
Мартель обошел свою жену и приблизился ко мне. Я подумал, не войдет ли в игру вновь тот маленький пистолет. Мне так же было непонятно, какая темная жидкость оставила отпечаток каблука на бетонном крыльце. Такая же засохшая жидкость блестела и на каблуке правого ботинка Мартеля.
— Скажите, кто вы такой, месье? И что дает вам право задавать вопросы?
— Я сказал вам свое имя. Я детектив, и меня наняли, и это моя работа — задавать вопросы.
— Наняты одним из присутствующих здесь. — Он посмотрел с ненавистью на Питера.
— Это верно, — сказал Питер. — И мы продолжим наблюдать за вами до тех пор, пока не узнаем, чего вы хотите.
— Сегодня у меня есть все, чего я хочу. — Он обернулся к Джинни с протянутой к ней рукой. Это было немного похоже на сцену из оперы, скорее даже, оперетты. Казалось, что в следующий момент веселые деревенские жители вступят на сцену для веселого танца.
Я произнес, чтобы прогнать это впечатление:
— В данный момент меня интересует один вопрос: это кровь на вашем каблуке?
Он посмотрел на каблук и затем быстро снова на меня.
— Полагаю, что это кровь.
Согнутые пальцы Джинни прижались к ее рту, будто еще один крик застрял в ее горле.
Мартель произнес спокойно:
— Мою жену напугала крыса, она же вам сказала. — Он слышал это. — Я убил ее.
— С помощью каблука?
— Да, — он топнул по асфальту. — Я фехтовальщик, у меня быстрая реакция и тренированные ноги.
— Действительно, для этого нужны быстрые ноги. Можно увидеть эту крысу?
— Ее, вероятно, уже не найти. Я вышвырнул ее сразу же вниз для кошек. Здесь, на склонах гор, живут дикие звери, не так ли, моя радость?
Джинни отняла руки и сказала «да». Она смотрела на Мартеля со смешанным чувством восхищения и страха. «Возможно, это проявление любви, подумал я, — но не в очень привычной форме».
Мартель продолжал:
— Моя жена и я, мы любим диких животных.
— Но не крыс?
