Роберт Ладлэм - Протокол Сигма
Ровно в час пятнадцать, как было указано, Бен вошел в церковь и, распахнув открывавшиеся в обе стороны массивные деревянные двери, вступил в мутный полумрак притвора, где густо пахло восковыми свечами и человеческим потом. Привыкнув к темноте, он разглядел внутреннее убранство - огромное, гнетущее и сильно потрепанное. Высокие сводчатые потолки в романском стиле, пол, выложенный старинной изразцовой плиткой с красивой росписью... Священник декламировал нараспев на латыни свой речитатив, его голос, усиленный при помощи электроники, гулко, как в пещере, разносился в храме, и прихожане покорно отвечали ему. "Звоните и вам ответят". Везде прогресс.
Шла дневная будничная месса, но все же, что характерно, церковь была почти наполовину заполнена. Но ведь Аргентина - это католическая страна, напомнил себе Бен. То и дело в молитвенные песнопения вплетались трели сотовых телефонов. Бен огляделся и справа нашел исповедальню.
Несколько рядов скамеек выстроились перед застекленным шатром, где находилось изваяние окровавленного Христа, над головой которого красовались слова: "HUMILIDAD Y PACIENCIA" [Смирение и терпение (исп.)]. Слева возвышалась другая статуя Иисуса; надпись над нею гласила: "SAGRADO CORAZON EN VOS CONFIO" [Святое сердце, в тебя веруем (исп.)]. Бен сел на переднюю скамью - это тоже было ему указано - и принялся ждать.
Священник в облачении сидел и молился рядом с молодой женщиной с обесцвеченными пергидролем волосами, одетой в мини-юбку и туфли на высоких каблуках. Тяжелые двери то и дело с громким скрипом раскрывались и долго потом раскачивались на петлях, а в церковь врывался хриплый рев работавшего на холостых оборотах мотоцикла. Каждый раз Бен поворачивался, чтобы взглянуть на вошедшего. Не был ли это тот, кого он ждал? Бизнесмен с сотовым телефоном в руке вошел в храм, перекрестился телефоном, затем вошел в притвор - может быть, этот? - но вошедший прикоснулся к изваянию Иисуса, закрыл глаза и принялся молиться. Прихожане снова запели в унисон, подхватив усиленный микрофоном латинский речитатив, а Бен все сидел и ждал.
Он боялся, но решил не показывать этого.
Несколько часов назад он набрал номер, который нашел в папке, похищенной из архива Зонненфельда, тот самый, который, как предполагалось, некогда принадлежал вдове Ленца.
И принадлежал ей до сих пор.
Женщина, судя по всему, ни от кого не пряталась, но сама не подошла к телефону. Бену ответил бесцеремонный враждебный баритон; мужчина назвался ее сыном. Брат Ленца? Сводный брат?
Бен представился как адвокат по имущественным делам из Нью-Йорка, прибывший в Буэнос-Айрес, чтобы выполнить распоряжение о передаче огромного наследства. Нет, он не может назвать имя покойного. Он может сказать лишь, что Вере Ленц по завещанию оставлена большая сумма денег, но он должен прежде всего встретиться с нею.
После этих слов последовала продолжительная пауза; несомненно, сын раздумывал, как ему дальше поступить. Бен решился вставить одно замечание, которое могло показаться никак не связанным с тем, что он говорил перед этим, но тут же оказалось, что оно стало решающим.
- Я только что прибыл из Австрии, - сказал он. Никаких имен, ни единого упоминания о ее сыне - ничего определенного, способного на что-то указать или оказаться с чем-то связанным. Чем меньше скажешь, тем лучше.
- Я не знаю вас, - наконец ответил сын.
- Как и я вас, - решительно возразил Бен. - Впрочем, если это неудобно для вас или вашей матери...
.- Нет, - поспешно откликнулся его собеседник. Он встретится с Беном "мистером Джонсоном" - в церкви, в определенной часовне, на определенной скамье.
И вот Бен сидел спиной к входу, оборачиваясь на каждый скрип дверей, на каждый всплеск шума, доносившийся снаружи.
Прошло полчаса.
Было ли это запланировано? Священник посмотрел на него, молча предлагая купить пару восковых свечей.
- Благодарю вас, нет, - сказал Бен, в очередной раз обернувшись к двери.
Группа туристов с фотоаппаратами, видеокамерами и зелеными путеводителями. Он снова повернулся к Иисусу в витрине и увидел, что священник направляется к нему. Это был смуглый, высокий, с широкой грудью, сильный с виду человек пятидесяти с лишним лет.
- Пойдемте со мной, мистер Джонсон, - обратился он к Бену приглушенным баритоном.
Бен поднялся и последовал за ним. Они вышли из часовни, прошли вдоль нефа до конца, затем резко повернули направо, пересекли абсолютно пустой проход, еще раз свернули в узенький коридорчик, тянувшийся параллельно нефу, и в конце концов оказались чуть ли не в апсиде.
Маленькая, еле заметная деревянная дверь. Священник открыл ее. Непроглядно темная комната, в которой пахло сыростью и плесенью. Священник щелкнул выключателем, слабая желтая лампочка осветила помещение, оказавшееся крошечной ризницей. К стене прибита вешалка, на которой висит сутана. Несколько кривоногих деревянных стульев.
Священник извлек откуда-то пистолет.
Бен почувствовал приступ страха.
- Что у вас с собой? - неожиданно любезным тоном осведомился священник. - Какое-нибудь оружие или электронные приборы?
Страх сменился вспышкой гнева.
- Только мой сотовый телефон, если, конечно, его можно считать мощным боевым средством.
- Вы позволите взглянуть на него?
Бен извлек из кармана телефон. А священник, не теряя времени, быстро ощупал свободной рукой пиджак Бена спереди и сзади, под мышками, вокруг талии, вдоль ног вплоть до щиколоток. Быстрый и умелый обыск. После этого он тщательно осмотрел телефон и вернул его Бену.
- Я должен посмотреть ваш паспорт, какое-нибудь удостоверение личности.
Бен достал паспорт на имя Майкла Джонсона, также визитную карточку. Утром он, специально ради такого случая, зашел в полиграфическую лавочку на проспекте 9-го июля и заказал пятьдесят штук. Через час у него была пачка очень внушительно выглядевших карточек на имя Майкла Джонсона, партнера вымышленной манхэттенской юридической фирмы.
Священник внимательно изучил паспорт и карточку.
- Знаете что, - сказал Бен, демонстрируя крайнюю степень обиды, - у меня нет времени на такие игры. И уберите, наконец, вашу проклятую пушку.
- Сюда, - показал священник, не обратив ни малейшего внимания на его протест.
Он распахнул вторую дверь, выходившую в крошечный внутренний дворик, залитый великолепным солнцем. Там стоял черный микроавтобус со сдвигающимися дверями без окон.
- Прошу вас. - Дуло пистолета недвусмысленно указало на машину.
- Простите, - сказал Бен. Значит, перед ним сын вдовы? Он никак не мог в это поверить: священник нисколько не походил на Юргена, который, как-никак, должен быть его сводным братом. - Это невозможно.
Глаза священника сверкнули.
- В таком случае вы, конечно, вправе уйти. Но если вы действительно хотите встретиться с моей матерью, вам придется поступать так, как я предлагаю. - Его тон несколько смягчился. - Видите ли, в Буэнос-Айрес время от времени приезжают разные люди, желающие пообщаться с нею. Иногда это журналисты, но попадаются и охотники за сокровищами, и просто сумасшедшие с оружием. Или агенты Моссада. Они взялись было угрожать ей, чтобы заставить ее сказать, где находится Ленц. Потому что люди очень долго не верили в его смерть. Как и в случае с Менгеле, они считали, что он выкинул какой-то трюк. Теперь я не допускаю, чтобы она встречалась с кем бы то ни было, пока я не проверю этого человека.
- Вы говорите - Ленц. Значит, он не ваш отец?
Священник нахмурился.
- Мой отец женился на вдове Ленца. Но она пережила обоих своих мужей. Сильная женщина. Я беспокоюсь о ней. Пожалуйста, садитесь.
Какой ни есть, а шанс. Он прилетел в такую даль не для того, чтобы отступить в последний момент. Этот человек мог наконец привести его к правде. Окинув загадочного священника еще одним долгим взглядом, он поднялся в отгороженный кузов микроавтобуса.
Глухо зарокотали подшипники - священник задвинул дверь. Теперь в салоне не было никакого освещения, кроме тусклой лампочки под потолком. И абсолютно пусто, если не считать пары откидных сидений.
Какой ни есть, а шанс.
"Что я делаю?" - спросил себя Бен.
Мотор заработал, затем протестующе взревел на первой передаче. Так, на малых оборотах машина и ехала всю дорогу.
"Вот так они и казнят людей, - думал Бен. - Я не знаю этого человека, не знаю, настоящий он священник или нет. Возможно, он принадлежит к одной из тех групп, о которых упоминал Зонненфельд, эти ребята охраняют и защищают старых нацистов".
Спустя приблизительно двадцать минут машина остановилась. Дверь откатилась в сторону, и он увидел улицу, вымощенную булыжником, на котором играли блики солнечного света, пробивавшиеся через нависавшую над улицей плотную листву. Судя по продолжительности поездки, они все еще находились в Буэнос-Айресе, но улица нисколько не походила на те части города, которые он успел увидеть. Она казалась безмятежной и тихой, здесь раздавалось только пение птиц. И еле слышные звуки фортепьяно.
