Войтех Стеклач - Современный чехословацкий детектив (сборник)
— Ты что, свалился в бетономешалку или налетел на бульдозер? — выпытывал он с любопытством.
— Налетел на твоего друга, — ответил я. — На инженера Дрозда. А свалился на резиновый шланг в его руке.
— Да брось ты! — Йозеф расхохотался, но тут же посерьезнел. — Старик, я этого не ожидал. Извини, что я тебя тогда отфутболил Ганке… И надо же, все из-за какого-то идиотства, которое только женщине может прийти в голову! — негодовал он.
— Можешь ты наконец рассказать, ради чего ты отфутболил меня пани Дроздовой? — холодно спросил я. — Только не сочиняй больше всякой ерунды про то, что я поехал оценивать дом, принадлежащий инженеру-строителю. И про то, что мы должны были увлечься друг другом.
— А не увлеклись? — спросил Йозеф невинно.
— Иди ты знаешь куда…
— Утихни, — невозмутимо изрек Йозеф. — Капитана Риккардо ты послал туда же, когда он задал тебе этот вопрос?
— Кого?
— Да поручика Павровского! Он похож на капитана Риккардо, не находишь?
Здоровый или больной, Йозеф не терял своей привычки давать меткие прозвища.
— А ты его видел?
— Ну да. Он был здесь.
— Что ему нужно?
— Хотел знать, как это ты ухитрился в рабочее время отлучиться со своей перепелочкой?
— И что ты ему сказал?
— Старик, — успокаивающе протянул Йозеф, — что я мог ему сказать? Правду! Что Ганку ты вообще не знал, что тебя я послал с ней совершенно случайно. Если б у меня было время, я бы сам поехал. И тогда ему пришлось бы спрашивать у тебя обо мне.
Но камень с моего сердца не свалился.
— А зачем ты меня с ней послал? Об этом он тебя не спросил? Ты ему ответил на это?
— Само собой, — оскорбился Йозеф. — Теперь уже не до хохм.
— Ну а мне ты скажешь или я должен спросить у поручика Павровского? — прохрипел я.
Йозеф ухмыльнулся.
— Если ты так настаиваешь… Ты поехал туда сыграть комедию. Жаль, что не довелось. Теперь-то я вижу, какой в тебе талант пропал!
— Что-о-о! — Я вскочил, ударившись о стол. Цветы жасмина рассыпались по стеклянной столешнице. У меня вдруг разболелась голова, но не от запаха жасмина. — Какую комедию? Перед кем? Зачем? Понятия не имею, о чем ты говоришь!
— Да иди ты! — недоверчиво протянул Йозеф. — Тебе предстояло изобразить серьезного претендента на покупку дома. Чего ты притворяешься, будто не знал об этом? Вы что, с Ганкой так договорились? Но в сложившейся ситуации это не очень умно.
— А перед кем я должен был изображать? — завопил я.
— Ну, перед тем, другим, — снисходительно объяснил он мне. — Ганка хотела поднять цену, так делается. Может, скажешь, она не ознакомила тебя с ролью? Она собиралась по дороге сама все тебе объяснить, боялась, что ты откажешься…
— Ничего она мне не говорила, — глухо обронил я. Сам себе я казался мячом, послушно летающим туда-сюда, куда пошлют игроки. Но кто эти игроки? Я взглянул на осунувшееся честное лицо Йозефа, наблюдавшего за мной с насмешливой улыбкой.
— Почему ты делаешь вид, что не знал о возвращении старого Эзехиаша? — спросил я у него.
Теперь настал черед Йозефа удивляться.
— Что-что? Ну да… узнал, когда ты оттуда приехал… Честное слово, не знал. Откуда мне было знать? И почему?
— Потому что второй покупатель — дядя Луис. Этого она тебе не сказала?
— Нет. — Йозеф помрачнел. Потом потряс головой. — Черт! Странно. Тебе не кажется? Дед покупает у них виллу, чтобы через несколько лет им же ее и завещать.
Кроме них, у него ведь никого не было. Почему же они не сдали старику виллу, раз уж ему хотелось там жить? Сами они туда почти не ездили.
— Ты же говорил, что у него не было денег, — напомнил я.
— Говорил, — задумчиво кивнул Йозеф, — но почем я знаю…
— Дроздовы уверяют, что деньги у него были и исчезли. Поручик собирает доказательства, что их взял я.
— Ты?! — негодующе воскликнул Йозеф. — Почему не убийца? Или… — Он не договорил, оставшись сидеть с открытым ртом.
— Да — подтвердил я. — Именно так.
— О господи!.. Это же невозможно! — Быстро опомнившись, Йозеф возмущенно пожал плечами. — Отчего они сами еще не додумались? Это ведь и дураку ясно. Старый Эзехиаш тут никого не знал, у него не было ни друзей, ни врагов… Просто это случайное, жестокое убийство… совершил его какой-нибудь бандит, который грабит дачи… верно?
Я покачал головой.
— Возможно, знакомых у него здесь было немного, — согласился я. — Но есть родственники. Этот твой приятель Томаш Дрозд — человек вспыльчивый, к тому же коварный. — Й тут я рассказал Йозефу, что он сделал со мной, моей машиной и Дежо.
Йозеф, выслушав меня, недоверчиво покачал головой.
— Ну, хорошо. Но все это ты поручику рассказал. Тебе не кажется, что, если б в твоем подозрении что-то было, Томаш уже давно сидел бы в каталажке? Может, у него на тот день есть алиби? Он как-никак работает.
Против такого аргумента возразить было нечего.
— Но ведь имеется еще этот Ганкин брат, — не сдавался я. — Что он из себя представляет? Ты хорошо его знаешь?
Йозеф разулыбался.
— Еще бы! Этого можешь спокойно вычеркнуть! Ольда — этакий «домовой» в дамских спальнях. Он бы и игрушечный пистолет побоялся в руки взять, чтобы маникюр не испортить.
— Ну, раз ты так считаешь… — с сомнением согласился я.
— Не считаю — знаю! Не забывай, я с ними со всеми знаком много лет! С таким же успехом ты бы мог утверждать, что это сделала Ганка.
— А почему нет? — отрезал я. — Ты у нас добряк! Каждый у тебя «чудесный парень» или «золотая девчонка» до тех пор, пока не подставят тебе подножку. А у меня такое ощущение, что твои старые знакомые упорно пытаются это проделать со мной. Успокойся, — добавил я снисходительно, — не знаю, что у тебя есть или было с Ганкой, но это не она. Спроси у Дежо, женщина ли его избила.
Йозеф выглядел подавленным. Румянец пропал, а лицо приобрело точно такой же желто-зеленый оттенок, что и поблекшие синяки на моей физиономии.
Я поднялся и сказал:
— Скорее всего, это и в самом деле случайный человек. Совершенно посторонний, какой-нибудь приблуда, соблазненный возможностью легко и быстро выбраться из бедности. Тебе это ни о чем не говорит? А капитану Риккардо — о многом!
* * *Дни бывают либо праздничные, либо будничные. Когда день праздничный — это хорошо. Если будни, возможны два варианта. Или вы не знаете, чем заняться, или не знаете, за что браться в первую очередь. Сумеете взяться за то, что нужно, — это хорошо. А если нет — лучше всего повеситься с утра пораньше. Это избавит вас от целого дня забот и неприятностей, после которых вечером у вас не останется сил даже на то, чтобы привязать веревку.
В понедельник утром я сидел за своим совершенно пустым рабочим столом, если не считать зловеще безмолвного телефона. Он, правда, был не совсем безжизненным — когда я поднял трубку, в ухо запищали гудки. Я проделал так три раза, всякий раз заставляя этот глас искушения замолчать. Но он все же тайно присутствовал здесь, точно кролик, который исчезает под цилиндром у фокусника, и все, кроме детей, знают, что это — фокус.
Будь я фокусником, я бы сделал так, чтобы исчезли дети. В особенности один, конопатый мальчишка, который в дождливую погоду любит сидеть на крылечке, не спуская глаз с дороги, где должна появиться старая женщина, которой я в жизни не видел.
Я свалял дурака. Нужно было сломить упрямство, с каким мальчик стоял на своем, не желая оттуда уезжать. Нужно было отвезти его в Прагу, повести в зоопарк, напичкать мороженым, а вечером, едва живого, передать бабушке и получить от нее нахлобучку. Должна же она наконец вернуться! Бабушки не убегают из дома, как ошалевшие девчонки-подростки — да и те рано или поздно возвращаются.
А что, если бабушки и до сих пор нет? Что, если он все так и сидит там один-одинешенек, надеясь на меня и ожидая, когда я вырву его бабулю из лап жестокого полицейского? Бог знает, почему он так на меня надеется! У этого мальца нет никого, чтобы обратиться за помощью, кроме совершенно чужого человека, которому недавно он сам помог, когда тот оказался в беде. Но что же мне делать? Ясно, что поручик Павровский не держит пани Маласкову за решеткой. Так стоит ли ему звонить? Не бросит же он поиски убийцы, чтобы взяться за розыски легкомысленной бабки. Вообще-то у меня сложилось впечатление, что эта бабуля со всеми ее заморскими женихами — та еще блудница старая. Заглушив голос, призывающий меня что-нибудь все-таки сделать для Лукаша, я дал себе зарок после обеда заехать к нему. Наверняка там уже все в порядке.
Но оказалось, что это не так. Телефон зазвонил в тот момент, когда я собрался пойти и задобрить Району, чтобы она сварила мне кофе.
— Алло! — запыхавшись, сказал детский голос — Это вы?
Ему не надо было называться.
— Да, — ответил я. — Лукаш, что случилось?
