Артур Конан Дойль - Самые знаменитые расследования Шерлока Холмса
«Значит, ничего», – сказала я. И вопрос был исчерпан, однако все это казалось мне крайне странным, и я подумала…
Тут нас прервали самым неожиданным образом.
Холмс поднял ладонь, призывая к молчанию. Затем он стремительно прошел через комнату, распахнул дверь и втащил внутрь высокую тощую женщину, схватив ее за плечо. Она неуклюже отбивалась, точно огромная раскудахтавшаяся курица, которую сдернули с насеста.
– Не трогайте меня! Чего это вы? – визжала она.
– Сьюзен! Что это значит?
– Так, сударыня, я, значит, шла спросить, будут ли гости кушать с вами, а тут вот этот на меня набросился.
– Я слышал ее последние пять минут, но не хотел перебивать ваш крайне интересный рассказ. Небольшая одышка, э, Сьюзен? Для такой работы дыхание у вас тяжеловато.
Сьюзен повернула угрюмое, но ошеломленное лицо к держащему ее Холмсу.
– Да кто вы такой? Есть у вас право хватать меня?
– Просто я хочу задать вопрос в вашем присутствии. Миссис Мейберли, вы кому-нибудь упоминали, что намерены написать мне и спросить моего совета?
– Нет, мистер Холмс, никому.
– А кто отправил ваше письмо?
– Сьюзен.
– Вот именно. Ну, Сьюзен, кому это вы написали или иначе сообщили, что ваша хозяйка спрашивает совета у меня?
– Враки. Никому я не сообщала.
– Сьюзен, вы знаете, что люди, страдающие одышкой, долго не живут. Лгать грешно. Так кому вы сообщили?
– Сьюзен! – воскликнула ее хозяйка. – Я думаю, вы скверная, коварная женщина. Теперь я вспомнила, что видела, как вы с кем-то разговаривали через изгородь.
– Это мое дело! – злобно огрызнулась служанка.
– Ну, а если я скажу вам, что разговаривали вы с Барни Стокдейлом? – заметил Холмс.
– А если знаете, так чего спрашиваете?
– Я был не совсем уверен, но теперь знаю твердо. Так вот, Сьюзен, вы получите десять фунтов, если скажете мне, кто стоит за Барни.
– Человек, который может выложить по тыще за каждые десять, какие есть у вас за душой.
– Значит, богач? А, вы ухмыльнулись. Так богачка? Ну, мы продвинулись так далеко, что почему бы вам не назвать мне имя и не заработать десятку?
– А пошли вы ко всем чертям!
– Ах, Сьюзен! Что за выражения!
– Я ухожу. Хватит с меня всех вас! За моим сундучком я пришлю завтра. – И она выскочила за дверь.
– До свидания, Сьюзен. Рекомендую камфарную настойку опия… А теперь к делу, – продолжал он, мгновенно меняя шутливость на серьезность, едва дверь захлопнулась за побагровевшей, разъяренной служанкой. – Эта шайка дурака не валяет. Поглядите, как осведомленно они ведут игру. На вашем письме ко мне штамп здешней почты, и тем не менее Сьюзен успевает сообщить о нем Барни. У Барни хватает времени побывать у своего нанимателя и получить инструкции; он или она – ухмылка Сьюзен, когда она позлорадствовала из-за моего промаха, по-моему, указывает на последнее – составляет план. Призывается чернокожий Стив, и на следующее утро в одиннадцать часов я получаю предостережение. Быстрая работа, не так ли?
– Но чего они хотят?
– Да, вот в чем вопрос. Кто жил в этом доме до вас?
– Морской капитан на покое по фамилии Фергюсон.
– Чем-нибудь примечателен?
– Я ничего подобного не слышала.
– Я прикидывал, не закопал ли он что-нибудь. Правда, когда нынче люди погребают сокровища, они выбирают для этого сберегательную почтовую кассу. Но всегда находятся чудаки. Без них мир был бы скучным. Я было подумал про какую-нибудь драгоценность, где-то спрятанную. Но зачем в таком случае им понадобилась ваша мебель? У вас случайно нет полотна Рафаэля или первого издания Шекспира, о которых вы не знаете?
– Нет, не думаю, что у меня есть что-либо более редкое, чем сервиз Краун Дерби.
– Ну, он вряд ли может объяснить все эти тайны. К тому же почему бы им сразу не объяснить, что им требуется. Если они зарятся на ваш сервиз, они же могли бы предложить за него сказочную сумму, не пытаясь купить все ваше имущество до последней нитки. Нет, на мой взгляд, у вас есть что-то, о чем вы понятия не имеете и с чем ни за что не расстанетесь, если узнаете.
– Вот и я думаю то же.
– Доктор Ватсон, согласен, но это не ставит последнюю точку над «i».
– Но, мистер Холмс, что это может быть?
– Попробуем, не удастся ли нам чисто логическим анализом уточнить положение вещей. Вы прожили в этом доме год…
– Почти два.
– Тем лучше. В течение этого долгого срока никто ничего от вас не хочет. Теперь внезапно на протяжении трех-четырех дней вы подвергаетесь натиску требований. Как вы это толкуете?
– Вывод возможен только один, – сказала она. – Чем бы это ни было, оно оказалось в доме только теперь.
– Еще одна точка над «i». Далее, миссис Майберли, какой-либо предмет был только что доставлен?
– Нет, я в этом году ничего не покупала.
– Вот как! Удивительно. Ну, полагаю, лучше всего нам выждать, пока мы не получим больше фактов. Этот ваш поверенный – человек способный и опытный?
– Мистер Сатро в высшей степени способен и опытен.
– Есть у вас еще прислуга или только что хлопнувшая дверью прекрасная Сьюзен была единственной?
– Да. Молоденькая девушка.
– Попросите Сатро ночь-другую провести у вас. Вам может потребоваться защита.
– От кого?
– Кто знает? Дело, бесспорно, очень темное. Если я не могу определить, что они ищут, мне придется подойти к делу с другого конца и попробовать добраться до заказчика. Этот агент по недвижимости дал вам какой-нибудь адрес?
– Только визитную карточку с указанием его занятия. Хайс Джонсон. Аукционщик и оценщик.
– Не думаю, что мы найдем его в справочниках. Честные агенты по недвижимости не скрывают адреса своих контор. Ну, сообщайте мне обо всех новых событиях. Я берусь за ваше дело, и вы можете быть уверены, что я доведу его до конца.
Когда мы вышли в переднюю, глаза Холмса, которые ничего не упускали, остановились на нескольких кофрах и ящиках, составленных в углу. Они пестрели ярлыками.
– «Милан», «Люцерн». Это багаж из Италии?
– Вещи моего бедного Дугласа.
– Вы их не распаковывали? Давно вы их получили?
– Их доставили на прошлой неделе.
– Но вы сказали… Вот, возможно, недостающее звено! Откуда нам известно, что в них нет ничего ценного?
– Это никак невозможно, мистер Холмс. Средства бедняжки Дугласа исчерпывались его жалованьем и небольшой годовой рентой. Что у него могло быть ценного?
Холмс задумался.
– Больше не мешкайте, миссис Мейберли, – сказал он наконец. – Пусть эти вещи перенесут к вам в спальню. Займитесь ими как можно скорее, поглядите, что в них. Я приеду завтра, и вы мне расскажете.
За «Тремя Мансардами», совершенно очевидно, велось неусыпное наблюдение, так как, обогнув живую изгородь в конце проулка, мы внезапно увидели негра-боксера. Произошло это совершенно неожиданно, и, надо сказать, в этом безлюдном месте выглядел он очень зловеще и угрожающе. Холмс сунул руку в карман.
– За револьвером полезли, масса Холмс?
– Нет, за нюхательными солями, Стив.
– Шутник вы, масса Холмс, а?
– Тебе будет не до шуток, Стив, если я возьмусь за тебя. Утром я тебя честно предупредил.
– Ну, масса Холмс, я пораздумал насчет того, что вы сказали, и разговоры про дело массы Перкинса мне не нужны. Коли я могу вам поспособствовать, масса Холмс, так давайте.
– Ну, так скажи, кто стоит за тобой в этом деле?
– Ей-богу, масса Холмс, я вам чистую правду сказал! Не знаю я! Мой босс Барни приказывает мне, и все тут.
– Ну, так просто помни, Стив, что хозяйка этого дома и все там находятся под моей защитой. Не забудь!
– Ладно, масса Холмс. Запомню.
– Я так напугал его, Ватсон, что он теперь за свою шкуру трясется, – заметил Холмс, когда мы пошли дальше. – Думаю, он выдал бы нанимателя, если бы знал, кто это. Очень удачно, что я располагаю сведениями о шайке Джона Спенсера и знаю, что Стив ее член. Ну-с, Ватсон, тут требуется Лангдейл Пайк, и я намерен повидать его незамедлительно. Когда вернусь, возможно, ситуация станет мне яснее.
Больше в этот день я Холмса не видел, но мог без труда угадать, как он его провел, поскольку Лангдейл Пайк был справочником в человеческом облике по любым светским и иным скандалам. Этот оригинальный томный субъект все часы бдения проводил в оконной нише одного из клубов на Сент-Джеймс-стрит и служил приемником, а также передатчиком всех сплетен столицы. По слухам, он имел доход в четыре цифры с заметок, которые каждую неделю поставлял мусорным газетенкам, потакающим вкусам жадной до сплетен публики. Если в мутных глубинах лондонской жизни возникали неожиданные водовороты или завихрения течений, их с математической точностью фиксировала шкала этого двуногого прибора на поверхности. Холмс втайне помогал Лангдейлу пополнять его сведения и иногда, в свою очередь, получал помощь от него.
Когда рано на следующее утро я вошел в комнату моего друга, то мог заключить по его виду, что все обстоит прекрасно. Тем не менее нас ожидал крайне неприятный сюрприз. Преподнесен он был следующей телеграммой:
