Елизавета Михайличенко - «Ахматовская культура» или «Не ложи мне на уши пасту!»
— Твой приятель Артур… — начал было я.
— Он мне больше не приятель! — уязвленно вскинул Матан свой птичий профиль и плавно повел плечами. — Что ты хотел еще?
Вряд ли он смотрел на меня как-то по-особенному, но мне все время казалось, что он смотрит оценивающе.
— Когда ты видел его последний раз?
Матан вздохнул и, трагически закатив глаза, поведал:
— В шаббат ночью. Он был тут, в соседнем доме, а мне не сказал. Представляешь, я весь вечер искал его по Иерусалиму, возвращаюсь домой и вижу его машину. Обрадовался, решил, что он ждет у двери. А он был у кого-то другого…
— Да-а, — покивал я. — И как же ты его нашел?
У него тоже был большой аквариум. Наверное, подарок Архара. А, может быть, они и сошлись на почве любви к рыбкам. Два одиноких гомосексуалиста, повстречались в магазине природы, дарили друг-другу рыбок… и халаты.
Никогда бы про Архара не подумал.
— Я просто включил сирену на своей машине. Чтобы он сразу понял, что это я его жду. Такой сирены нет больше ни у кого, мне сделал ее один друг… До Артура у меня был верный друг, он теперь в Америке. А вы, русские, все такие! — вдруг сообщил Матан с истеринкой в голосе.
— Какие — такие?!
— Очень милые, пока не устроитесь. А потом — жестокие. Он забыл, кто его устроил на первую работу! Кто отдавал ему все свободное время! Он слушался меня, как ребенок. Шагу не ступал без моего совета. А когда я стал не нужен, то «извини, дорогой, я сегодня очень занят», и его видят в пабе с каким-то сопляком… А теперь он мне заявляет, что приехал его старый друг!
Я, было, опешил, но вспомнил «шведское кино» и попытался успокоить Матана:
— Это совсем не то, что ты думаешь. Просто собралась компания старых друзей. Мужчины и женщины. Без секса. Водка и песни.
Но успокоить Матана оказалось еще труднее, чем Ленку.
— Бессмысленно меня убеждать! — сверкнул он нарисованными очами. — Я теперь понимаю вашу ментальность! У вас же даже есть такая пословица, как это… двух новых друзей вы отдаете за одного старого… Он, наверное, с высшим образованием?
Я невольно кивнул.
— Я знал! — в тоске прошептал Матан. — Конечно, я простой человек. Школа, армия, безработица… ему со мной скучно… Он терпел меня только пока нуждался во мне. Ну ничего, они оба еще сильно пожалеют! Поверь мне!
Похоже, Козюля стала жертвой гомосексуальной ревности. И собачки на крылечке будут мне попадаться, пока Архар не вернется, или Умница не отселится. Хотелось бы думать, что второе произойдет раньше.
— Ты видел собаку, с которой вышел Артур?
Матан неожиданно обиделся:
— Неужели ты думаешь, что в такой момент я видел что-то, кроме Артура?! Я был очень взволнован…
9. Длинное ухо
Вернувшись домой и увидев лицо Левика, я только и смог спросить:
— Что-то с мамой?! Что случилось?!
Левик, едва удерживая слезы, мотнул головой и прошептал:
— Стереосистема… Он ее сломал… расковырял… нарочно… Попросил паяльник, потом попросил сходить за кофе… а сам… фашист, сын шлюхи!.. Папа, я согласен… Согласен жить в этой полкомнате! Только уберите его отсюда!
Из-за занавесочки тихо насвистывали. Я приподнял ее край — Умница воодушевленно ковырял паяльником фирменную электронную плоть.
— Знаю, знаю, — сказал он, не оборачиваясь. — Ребенок в соплях, и все такое… Но ты же понимаешь, что сейчас не это главное. Найдем вирус и купим ему новую, лучше прежней… А второй телефон тебе все равно не нужен был, правда? Посмотри, как классно получилось! — он повернул ко мне потное счастливое лицо и даже расстроился, увидев мое:
— Да ты не думай, я и своих деталей много использовал, и не ширпотреб, а то, чего в магазине не купишь. Сам понимаешь, что попало с собой не везут.
То, чем он похвалялся выглядело очень неряшливо и было ни на что не похоже.
— Подслушивающее устройство? — наконец сообразил я.
— Минипередатчик и приемник! «Длинное ухо», как сказал бы Бен Иегуда,[39] — радостно подтвердил он. — Смотри! — он положил в карман то, что было поменьше, щелкнул тумблером на том, что было побольше и сунул мне подсоединенную к этому телефонную трубку. — Вернее, слушай!
Он вышел в холл и постучал в дверь комнаты, которую теща считала своей.
— А, Фимошка! — заорала теща через дверь. — Жаходите, жаходите!
— Как вы догадались, что это я? — восхитился Умница уже из трубки.
— Как я догадалашь?! — с трагическим пафосом вопросила теща. — Вы думаете, я ждешь кому-нибудь нужна? Вы шшитаете, они ко мне жаходят? Только Левик, ешли ему што-нибудь нужно. Но он так ими вошпитан, што входит беж штука.
— Ну что вы, Софья Моисеевна, — миролюбиво пожурил Умница, — у вас такие хорошие дети! Вот, дали вам самую лучшую комнату…
Дали?! Как же. Сама ее захватила.
— Дали?! — возмутилась теща. — Эта квартира куплена и на мои деньги, Фимошка. Беж меня они ее никогда бы не шмогли купить. Шлава Богу, мне от гошударштва положена льготная шшуда. Я уже не говорю о моей репарации иж Германии, беж которой никаких шшуд бы не хватило. Ведь Боря же не шпошобен откладывать деньги. А Леношка не шпошобна наштоять на швоем. Так што, как видите, я более шем полноправная шовладелетша этой квартиры! Штобы они могли вжять мою шшуду, я должна была откажаться от ежемешяшной пожижненной прибавки к пеншии на шъем жилья. А это большая жертва ш моей штороны, Фимошка. Ведь мне эта квартира не нужна, я выхожу жамуж. А у Наума огромный шобштаенный дом в мошаве,[40] целое помештье. Тут, под Иерушалимом.
— Значит, скоро вы нас покинете? В добрый час… А я уже собирался искать квартиру на съем, чтобы вас не стеснять, но раз так… Тогда бы я, наверное, и не мешал тут никому, раз комната освобождается…
О, Господи! Только не это. За что?!
— А жнаете што, Фимошка, — сказала теща задушевно, — я ведь подумывала — не шдать ли мне эту комнату. Наум, конешно, шеловек обешпешенный, но я вшегда шенила шобштвенную незавишимость, ошобенно от мужшин… Но я было откажалашь от этой идеи, штобы не вводить в дом шужого шеловека. А вам бы шдала. Жа полшены. Вшего жа полторашта долларов. Вы будете ухоженным, Леношка вшегда вам поштирает, приберет, приготовит, вы же ее жнаете. Ну как?
Убить. Обоих, одновременно. Одною пулей… Странно, почему же она не добавила, что Боренька всегда подвезет, поохраняет и займет денег?
— Я подумаю над вашим интересным предложением, — радостно сказал Умница. — Долларов за сто я бы точно согласился.
— Вы не жнаете ждешних шен на жилье, Фимошка, — пропела теща, — но, я думаю, о шене мы договоимшя…
Они у меня договорятся… раньше, чем успеют договориться. До свадьбы не доживет!.. Ну разве мне много надо? Место, куда можно прийти после тяжелого рабочего дня, и чтобы никто не доставал. Господи, неужели это так много?
— А у вас тут все так же, как в России, — в трубке зашуршало, видимо Умница протискивался среди тещиного хлама. — О, и микроскоп тут! Я помню, мы с Ленкой чего только в него не рассматривали, когда вас дома не было. Один раз чуть не сломали… А это что, такое непонятное-чудное? Ну конечно, это же в ваше время чумологи в таких работали, да?
Раздался такой звук, словно Умница ударил тещу по голове пустым тазом.
Я даже дернулся. Но увы:
— Да, Фимошка. Это мне подарили коллеги, когда я вышла на пеншию… Вот, шижу тут одна, вшпоминаю. Штарые вещи, фотографии — вше, што ошталошь от жизни… Я только пожавшера, когда пришел багаж, поняла нашколько мне вшего этого не хватало… — Раздался шорох страниц, — Смотрите, Фимошка, вот такой я была в школе.
— Очень симпатичная были, — отозвался Умница.
— А вот этот юноша вы никогда не догадаетешь — кто. Вот, третий шлева…
— А я его знаю? — озадачился Умница.
— Вы о нем шлышали. Ну, ладно, не мушайтешь. Это Наум, мой жених, тогда и шейшаш.
Интресно узнавать подобное не от тещи или ее дочки, а по «длинному уху». Теперь хоть понятно, почему этот идиот на ней женится.
— Ни фига себе! — присвистнул Умница. — Это же перерыв в полвека!
— А што делать? Война… Он пропал бежвешти… Вше были уверены, што он погиб, он ведь шлужил в кавалерии, у генерала Доватора. Шлышали, наверное, про конные атаки на танки. Только одну фотографию и ушпела от него полушить — вот эту, где он на коне, видите? Лихой наеждник, правда?
— Да, орел. А конь какой! Вряд ли это его лошадь — слишком шикарная для рядового бойца. Наверное, у командира попросил сфотографироваться…
— Фимошка! Неужели вы и в лошадях ражбираетешь! — поразилась теща.
— А то! — я легко представил его довольную физиономию — Умница был по-детски тщеславен. — У меня одноклассник замдиректора нашего конзавода. Он мне много чего порассказал. Да и на ипподроме я поигрывал…
— Фимошка, а што, наш конжавод еше шущештвует? Я думала, вшех лошадей давно уже шъели.
