Валерий Еремеев - Черный ангел
— И чем же все это закончилось? — спрашиваю я.
Растеряв весь свой прежний непринужденный тон, Синяк комкает рассказ, стараясь побыстрее добраться до финала. Его словно кто-то подменил. От былого радушия остаются лишь воспоминания. Его голос становится холодным, взгляд строгим и подозрительным. Я чувствую себя студентом, который успешно сдавал Синяку зачет до тех пор, пока не уронил на пол шпаргалку. Неужели, упомянув о чаше из черепа, я его все-таки зацепил? А ведь я уже склонен был записать его в реестр, куда вписываю всех честных людей. Теперь с этим надо будет повременить.
Короче говоря, Синяк торопится распрощаться со мной, но уже не так, как будто бы первым должен уйти он, а я могу и остаться с Васей, будь на то моя воля, а по-другому: уйти должен я. Терпеть не могу навязывать себя людям без крайней необходимости. Крайней необходимости сейчас нет, поэтому я прощаюсь.
— До свидания, Илья Сергеевич, — говорю я. — Так я могу приходить?
— Да, да, приходите, — как-то неопределенно отвечает Синяк, — где-то на следующей неделе. Нет, не на следующей. Лучше через месяц, когда потеплеет. Да, пожалуй, что через месяц.
Покидая этих людей, я думаю, что мне нужно присмотреться к этим ребятам пристальнее. Похоже, я не ошибся, связав убийство Перминова с деятельностью «Ордена Священного Грааля».
Глава III
1
Я перехожу улицу, где наискосок от орденской резиденции находится навес автобусной остановки, заброшенной по причине уже давно отмененного некогда ходившего здесь маршрута.
Поравнявшись с покосившимся киоском по продаже билетов, еще раз оглядываюсь назад и как раз вовремя, чтобы заметить, как вдоль каменной ограды идет Синяк. Да как идет-то — рысцой бежит. Вместо верхней одежды на нем по-прежнему рабочая спецовка, свидетельствующая о том, что торопится он вовсе не к своим студентам.
Сначала, я подумал, что он захотел глянуть, куда я пойду, но тут же понимаю, что все обстоит совершенно по-другому. Он даже не смотрит по сторонам, а очень быстрым шагом, опустив голову, стремительно двигается к центральному входу в резиденцию. Встав за большую придорожную липу, наблюдаю за Ильей Сергеевичем.
Так и есть, он сворачивает в калитку и, так же как я полчаса назад, понимается по ступенькам и звонит в дверь. Так же как и мне, ему приходится долго ждать и он переминается с ноги на ногу, что свидетельствует о его большом нетерпении.
Может, конечно, ему просто понадобилось позвонить, в мастерской я не заметил телефонного аппарата, хотя, пока разговаривал с Синяком, незаметно осматривал помещение, стараясь не пропускать ни одной мелочи. Допустим, даже позвонить… Но зачем так срочно? Он ведь собирался на пары.
Вот что еще не менее странно: когда охранник открывает Синяку дверь, то не пропускает сразу его внутрь, и последнему приходиться некоторое время что-то убежденно доказывать, чтобы быть, наконец, пропущенным. Значит, не такой уж и он тут свой в доску. Во всяком случае, в резиденции Великого магистра — Краснова. Вторая интересная деталь: чтобы попасть в центральную резиденцию, Синяку понадобилось выйти на улицу. Охранник не соврал: собаки не собаки, но внутреннего сообщение между особняком и местом, где проводят время члены клуба, нет. Либо им просто не позволено там шастать. Они — сами по себе, Великий магистр — сам по себе. Кстати, когда я был рядом с особняком и пытался туда войти, я не мог не отметить, что вокруг дома имеются вентиляционные вытяжки, что свидетельствует о наличие неслабых подвальных помещений.
Синяк выходит очень быстро, я даже не успеваю соскучиться, похоже и впрямь ему нужен был только телефон и возвращается к себе. Через несколько минут из-за поворота выруливает та самая коробчонка на роликах «Ока» и, стрекоча, пилит мимо моего укрытия: рыцарь Илья Серегеевич Синяк спешит на своем Росинанте читать лекции.
Я провожу возле липы еще с полчаса, но так как ничего существенного больше не происходит, решаю уйти, предварительно дав себе слово обязательно сюда вернуться вечером. Исходя из своего опыта, знаю, что некоторые дома, которые в дневное время кажутся опустевшими и заброшенными, самым загадочным образом оживают в вечерние и ночные часы и даже проявляют нешуточную активность.
Так как этим расследованием я занимаюсь отчасти из-за спортивного интереса, отчасти горя желанием найти убийцу нашего товарища, то устанавливать монополию на приходящие мне в голову идеи я не собираюсь. Поэтому, оказавшись дома, связываюсь с Сашей Жулиным, чтобы рассказать ему о своих маленьких открытиях. Нельзя сказать, что ему это совсем неинтересно, но и энтузиазма большого в его словах не чувствуется. Догадываюсь, что прибывшие столичные специалисты очень высокого мнения о своей компетентности и считают своих местных коллег заскорузлыми провинциалами, которым впору лаптем щи хлебать и промокашкой закусывать. Ясно, что при таком отношении, добровольных помощников не пруд пруди.
— Хочу понаблюдать за домиком, — как бы, между прочим, говорю Жулину, чтобы возбудить у него хоть какой-то интерес.
— Ну, если тебе нечем больше заняться, то понаблюдай, конечно. Будет что интересное — сообщи, — вяло отвечает Александр.
Мы прощаемся в серо-нейтральных тонах.
К восьми часам вечера, хорошо выспавшийся, с плотным ужином и тремя чашками кофе в желудке, я снова оказываюсь возле клуба «Орден Священного Грааля».
Место для наблюдения я выбрал еще во время первого визита. Это та самая билетная будка. Сорвать с дверей две приколоченные крестом доски большого труда не составляет, чего не скажешь о висячем на дверях замке. В принципе, он очень простой, такие еще в глубоком детстве я открывал при помощи самого обыкновенного гвоздя. Вот только он весь ржавый и вдобавок покрыт слоем грязи, как гребные винты на затонувшем «Титанике», поэтому с ним приходится повозиться. Поняв, что его проще взломать, чем открыть, я оставляю в покое отмычки, беру принесенную с собой фомку и… через секунду оказываюсь внутри. Осталось только запастись терпением на всю ночь и постараться не задремать.
Первые часа два ничего интересного не случается. Не считая охранника, который выходил, держа в руках нечто напоминающее миску, скорее всего, ходил кормить псов, странный особняк из красного кирпича не подает признаков жизни.
И все же мои труды не пропадают даром: ближе к десяти часам к дому подкатывает длинная черная тачка, из которой выползают три человека. Судя по их поведению: один — босс, два других — свита. Я достаю из сумки фотоаппарат со специальным объективом, позволяющим снимать в ночное время, и сверхчувствительной пленкой и делаю несколько снимков, в то время как троица входит в дом. Кстати, ждать им, в отличие от меня, совсем не приходиться: не успели все трое подняться по ступенькам, как двери самым волшебным образом растворились, впуская прибывших внутрь. Не вызывает сомнений, что гостей или гостя, здесь ожидали. Полагаю, что на входе также установлена камера, позволяющая следить за тем, кто приходит и заранее открывать ворота своим. Через каких-нибудь три минуты, к дому припарковывается еще одна телега, на этот раз привезшая двоих человек, которые тоже беспрепятственно проходят в дом. Через несколько минут подъезжают сразу четыре машины за раз. Потом еще тачка и еще. Короче говоря, всего за пятнадцать минут я насчитал человек двадцать прибывших. Стараясь соблюдать осторожность, щелкаю затвором фотокамеры, сетуя сам себе, что расстояние и время суток не позволяет хорошо рассмотреть морды прибывающих в тот момент, когда они выходят на улицу. Единственно, что я могу заявить с некоторой степенью вероятности, что все они были мужчинами или, по крайней мере, одеты как таковые.
Прибытие завершается. Ни одна лайба не остается перед домом, все сразу после высадки пассажиров уезжают прочь. Наступает тишина и спокойствие, как будто ничего и не было.
Проходит еще с пол часа. Двери замка снова открываются и на воздух, озираясь, выходят три человека, спускаются по ступеням и пропадают из виду. Снаружи они не появляются, но что они делают на территории, мне не позволяет видеть ограда.
Один вскоре возвращается. Остальных по-прежнему не видать. Что они могут там делать?
Долго ломать голову над ответом не приходиться. Ответ приходит сам собой в образе с треском ломающийся двери и двух мордоворотов, внезапно ворвавшихся в мое убежище. Все происходит так внезапно, что я не успеваю даже подумать о том, что надо предпринимать. Один заламывает мне руки за спину, другой, тем временем, накидывает мне на шею нечто вроде удавки и выдергивает меня из киоска. Я покидаю свой наблюдательный пункт, как покидает рот больной зуб, привязанный ниткой к взлетающему реактивному истребителю.
Уже задним числом понимаю, что когда меня засекли, эти ребята пошли на маленькую хитрость, чтобы я при виде приближающихся к будке посторонних не сделал ноги. Они решили обойти меня, выйдя с территории с луговой стороны. Третий понадобился им, чтобы отозвать собак, которые бродили где-то между особняком и мастерской, в которой мне довелось побывать. Проводив коллег, которые явно не были на «ты» с песиками, он вернулся в особняк, в то время как остальные двое сделали круг и зашли мне с тыла. Подозреваю, что особняк этого Краснова оснащен камерами наблюдения с инфракрасными объективами, при помощи которых охрана и засекла меня, тот момент, когда, высунувшись в окошечко, я делал снимки приезжающих.
