Эрл Гарднер - Дело хитроумной ловушки
— Каким образом?
— Дайте-ка подумать. У меня наверняка появится идея.
— Идея — это хорошо, но вы должны быть чертовски уверены, что не сделаете ничего, подобного прошлому разу. В этом случае поступайте так, как считаете нужным. Пусть все остается, как есть.
Конвэй с минуту подумал.
— Оставьте, Мейсон! На этот раз Фаррелл ошибся. Он, должно быть, один из тех, кто убил девушку. Он…
— Погодите. Не следует пытаться искать противоядие, пока не установлено, что это за отрава и какую дозу вы приняли.
Конвэй заволновался:
— Говорю вам, я уверен. Эта девушка, Розалинд, она была искренней. Она боялась. Она сама сказала, что боится, ее могут убить, если кто-нибудь узнает… Фаррелл узнал, что она делала, и…
— И, вы думаете, Фаррелл убил ее?
— Нет, но думаю, это был либо Бэйкер-душегуб, либо кто-нибудь из его головорезов. А затем Фаррелл запаниковал и попытался повесить это убийство на меня.
— Это можно проверить. Я подумаю над вашей версией, но все, что вы предположили, — не более чем версия.
— Фаррелл пытался загнать меня в ловушку. Я… Внезапно он остановился.
— Да? — спросил Мейсон.
— Дайте подумать!..
— Хорошо. Подумайте, но не трогайтесь с места, пока не разберетесь что к чему. А тем временем позвоните вашему секретарю и скажите, что я сейчас приеду поговорить с ней.
— Мне рассказать ей о том, что произошло?
— Не говорите ничего. Не говорите ей, где вы. Просто скажите, что я адвокат и что вы хотите, чтобы она сотрудничала со мной. Больше ничего не говорите.
— Ладно. А теперь лучше заняться делами. У меня их достаточно.
Мейсон подозрительно посмотрел на него:
— Какие, например?
— Например, позвонить, сходить в аптеку и сделать необходимые покупки.
Мейсон задумчиво посмотрел на него.
— В вас сразу появилось столько энергии.
— Когда что-то необходимо делать, я действую.
— Хорошо, звоните секретарю. Скажите, я буду у нее через пятнадцать минут.
— И я увижу вас в восемь утра?
— Чуть позже восьми. Позавтракайте. Мы же не будем действовать на пустой желудок.
Глава 4
Мейсон вышел из отеля, остановился у телефонной будки и позвонил в офис Пола Дрейка.
— Кто-нибудь идентифицировал труп, Пол?
— Нет еще.
— У меня есть для тебя работа.
— Какая?
— Я хочу выяснить, что это за револьвер.
— Номер?
— «Смит-и-вессон» С-48809.
— Я бы не сказал, что это будет легко сделать ночью.
— А я и не спрашивал тебя, будет ли это легко. Я просил тебя выяснить.
— У тебя нет сердца, Перри!
— У меня есть сердце. Я сказал тебе, поднимай своих людей, и принимайтесь за работу.
— Мы встретимся с тобой?
— Через час или два.
Мейсон повесил трубку и поехал в Клаудкрофт Эпартментс. Отыскав дом и этаж, тихонько постучал в дверь квартиры Евы Кэйн.
Дверь моментально отворилась.
— Мисс Кэйн?
— Да. Мистер Мейсон?
— Верно.
— Входите, пожалуйста. Звонил мистер Конвэй и сказал, что вы приедете.
Мейсон вошел в меблированную однокомнатную квартиру типовой застройки. Широкие зеркальные двери скрывали складную кровать. Кое в чем, конечно, чувствовался индивидуальный вкус, но в основном квартира была стандартной.
— Прошу вас, присаживайтесь, мистер Мейсон. Это кресло достаточно удобное. Вы можете рассказать, что случилось?
— Что вы имеете в виду, когда спрашиваете, что случилось?
— Видите ли, последнее, что я знаю, — это то, что мистер Конвэй собирался идти на условленную встречу. Я упрашивала его не делать этого. У меня появилось предчувствие, что должно произойти что-то ужасное.
— Все правильно. Мы в центре замкнутого кольца, и мне хотелось бы начать распутывать это дело, прежде чем за него возьмутся другие.
— Но что все-таки произошло? Мистер Конвэй… он… он сказал мне, что он не дома и не может сообщить, где находится.
— Он временно вне игры. Мы собираемся встретиться с ним в адвокатской конторе завтра в девять утра.
— В адвокатской конторе?
Мейсон кивнул.
— Зачем?
— Произошло убийство.
— Убийство?! Мейсон кивнул:
— Убийство.
— Кто был убит?
— Мы не знаем. Какая-то девушка. Внешность? Блондинка. Голубые глаза. Довольно тонкая талия, но слишком много надето и сверху и снизу. Лет примерно двадцати семи. Плотно облегающий синий свитер… Вам это никого не напоминает?
— Напоминает, мистер Мейсон. Я знаю не одну девушку, кому бы подошло это описание. Но как все случилось? Это не та женщина, с которой должен был встретиться мистер Конвэй, — та, которая представилась как Розалинд?
— Мы не знаем. У меня нет времени подробно рассказывать вам обо всем, потому что еще многое предстоит сделать до девяти часов утра. А сейчас вы должны кое-что рассказать мне — об этом голосе. Я так понял, что этот голос вам отдаленно знаком? Темп речи?
Она кивнула.
— Прекрасно. Давайте думать вместе.
— Я уже пыталась думать. Я… я так беспокоюсь о мистере Конвэе, я боюсь… О, у меня было предчувствие, что это — ловушка.
— Он вам нравится? — спросил Мейсон. Неожиданно она опустила глаза, лицо ее покраснело.
— Он очень милый, — сказала она. — Однако он неодобрительно относится к личным взаимоотношениям на работе. Всегда корректен, очень внимателен, но… В общем, полная противоположность мистеру Фарреллу.
— А что такое Фаррелл?
— Фаррелл… — Она непроизвольно поморщилась.
— Что такое? — спросил Мейсон. — Я правильно понял вас? Он разительно отличается от Конвэя?
— Очень!
— Ладно, — сказал Мейсон, — бросьте думать о Конвэе и давайте, если вы хотите помочь ему, подумаем о том голосе. Попытайтесь все же определить, кому он принадлежал.
Она отрицательно покачала головой:
— Я старалась припомнить, но никак не получается. Иногда мне кажется, что вот-вот вспомню, но он опять ускользает.
— Ну ладно, — сказал Мейсон.
— Давайте попробуем внести какую-то систему в наши размышления. Розалинд, кто бы она ни была, обещала принести списки тех, что отдал Фарреллу свои полномочия.
Кэйн кивнула.
— Значит, она попыталась заманить Конвэя в ловушку, и, как это представляется сейчас, либо ей это удалось, либо она предлагала настоящую информацию. В любом случае эта женщина должна быть очень близка Фарреллу. Если она готовила ловушку, значит, она — инструмент Фаррелла, потому что единомышленник Фаррелла не может быть доброжелателен к Конвэю. С другой стороны, если она действовала по доброй воле, тогда у нее должен быть доступ к информации, а к ней могли быть допущены только доверенные служащие.
Ева Кэйн согласно кивнула.
Этот голос принадлежал молодой женщине?
— Мне кажется, да.
— Много ли девушек близки Фарреллу? Она засмеялась.
— Мистер Фаррелл близок со многими девушками. У него неутомимые руки и бегающие глаза. Ему нужна не одна женщина. Ему нужно много женщин. Он не желает остепениться, завести детей, ему важно удовлетворить свои амбиции, эго — собственное «Я» — для него прежде всего. Еще ему хочется быть самим собой.
— Это создает девушкам трудности в работе?
— Смотря как на это посмотреть, — сухо сказала она. — Некоторым девушкам это нравится. И ему нравятся такие.
— Он женат?
— Да, он женат, но, насколько я знаю, они уже месяц живут раздельно.
— Кто его жена?
— Милая женщина. Она… — Внезапно у Евы Кэйн перехватило дыхание, глаза расширились. — Ну конечно же, мистер Мейсон! Конечно!
— Что?
— Этот голос! Розалинд! Он принадлежит Евангелине Фаррелл!
— Одну минутку, — сказал Мейсон. — Вы уверены?
— Да, да! Что-то в этом роде я и подозревала. Я говорила с ней по телефону, еще когда мистер Фаррелл работал с нами. У нее есть такая особенность: она быстро произносит пять-шесть слов, затем делает паузу и снова начинает говорить быстро.
— Она пыталась изменить свой голос, говоря по телефону?
— Да. Голос был изменен. Он был… да, он был какой-то слащавый, как сироп, и… обольстительный из-за этой особенности с паузами. Это характерно для нее. Да, теперь я уверена, это была Евангелина Фаррелл.
— Она, вы говорите, не живет со своим мужем?
— Я так поняла. Они стали жить раздельно. Это случилось… да, около месяца назад. По этому поводу что-то было в газете. Один из репортеров написал статью на основании слуха. Она ушла от мужа — я не знаю почему. Не думаю, что ее устроил бы развод. По-моему, она ищет примирения.
— Вы не знаете, где она живет?
— У них шикарная квартира, но… по-моему, она съехала оттуда. Думаю, она ушла от него.
— Она не подавала на развод?
— Насколько я знаю, нет.
— А основания есть?
— Их должно быть немало. Причина — женщина. Он даже и не пытается скрывать это.
