Дуглас Фарр - Из любви к десяти миллионам
Обзор книги Дуглас Фарр - Из любви к десяти миллионам
Дуглас Фарр
Из любви к десяти миллионам
Джеффри Грейн любил высокие ставки — даже когда ставкой была сама жизнь. Конечно, если речь шла не о его жизни.
Он увидел свой шанс, суливший астрономический выигрыш, встретив сестер Аркрайт. Вот такую игру Джеффри любил больше всего — почти беспроигрышную. Ибо с самого начала он понял, что может вертеть сестрами, как хочет.
Любовная история — хотя и в форме треугольника — развивалась в салонах, у бассейна и на прогулочной палубе «Малагуньи» — огромного великолепного парохода, разрезавшего волны Карибского моря. Джеффри Грейн был так же великолепен, как сам корабль, как открывавшиеся морские дали, природа щедро одарила его для любовной истории любой геометрической формы. Невысокий, но безукоризненно сложенный, широкие плечи, узкие бедра, мускулистый, как маленький Геркулес. Добавьте к этим достоинствам красивое лицо, темные вьющиеся волосы, страстные карие глаза, бойкий язык и беспредельную готовность лгать, льстить, обманывать, идти наперекор своим вкусам, чтобы некрасивых женщин предпочитать красавицам.
Заурядная внешность Олив Аркрайт, которой было уже за 30, казалось, скрывала такую же внутреннюю серость.
Широкая в кости, довольно неуклюжая, она обладала лишь скромными достоинствами — кротостью, покорностью, великодушием.
Шестое чувство помогало Джеффри Грейну улавливать в женщинах тончайшие признаки богатства. Внимание его привлекали мелочи: он замечал и небрежное отношение к деньгам, и привычку к особому обслуживанию. Олив Аркрайт — это вам не стенографистка, выехавшая на отдых, о котором мечтала всю жизнь. Олив Аркрайт родилась в шелках и оказалась на этом пароходе от скуси, в поисках приключения.
Джеффри искал к ней подходы осторожно, не спеша, призвав на помощь весь свой огромный опыт. Он устроился неподалеку от Олив, загоравшей у бассейна, но не слишком близко — только чтобы попасть в поле ее зрения. И сразу же почувствовал, что она его заметила.
Затем немного поплавал, демонстрируя свою силу и ловкость, а, выйдя из воды, весь в сверкающих каплях брызг, уже оказался чуть ближе к ней. Потом, как будто лишь сейчас заметив ее, он улыбнулся своей завораживающей улыбкой.
И все. Джеффри был совершенно уверен в своих способностях и умении очаровывать. Он не станет, как новичок, затевать под каким-нибудь предлогом разговор, чтобы закончить его приглашением пообедать вместе. Его метод был совсем другим — манящим и бьющим без промаха. Рассеянно улыбнувшись в ее сторону, он больше ее не замечал.
Но четко знал, что, когда вернутся к бассейну после обеда, она будет там и будет ждать его.
Так и вышло. На этот раз он улыбнулся уже персонально ей, как бы узнавая и приветствуя ее. Это был очень тонкий комплимент, но женщина его всегда чувствует: красивый мужчина запомнил ее.
Широко используется известный прием, когда мужчина предлагает сигарету или зажигалку курящей женщине. Джеффри Грейн достигал больших результатов методом наоборот. Еще утром он заметил, что женщина курит, поэтому сейчас стал искать по карманам несуществующие сигареты. Так что, Олив Аркрайт первой произнесла роковые слова: «Может, угостить вас сигаретой?»
В тот же вечер они ужинали вместе.
Почти все время говорил один Джеффри, но так умно, что позволял и Олив рассказать о том, что его интересовало, и подтвердить то, о чем он уже догадался, — она очень богата.
К концу вечера Олив была буквально очарована им и даже не подозревала о его планах. Может быть, не подозревала и о том, что он знает о ее богатстве. А может, ей было все равно, знает он об этом или нет. Главное, она уже увлеклась им.
Беда пришла на следующее утро. Джеффри пообещал Олив, что они вместе позавтракают. Она пришла вовремя, счастливая, веселая, в открытом белом платье. Но… пришла не одна, и Джеффри сразу почувствовал тревогу, ибо тотчас уловил сходство между Олив и ее спутницей.
— Джеффри, это моя сестра Хейзел, — представила спутницу Олив.
Хейзел показалась ему моложе и ниже ростом, но на этом различия и заканчивались. У обеих сестер были одинаково тусклые светлые волосы, бледные серо-зеленые глаза, одинаковые угловатые фигуры. Однако на Хейзел, в отличие от Олив, был закрытый свитер с длинными рукавами и шерстяная юбка.
Чертыхнувшись про себя на новую помеху, внешне Джеффри оставался таким же обворожительным и галантным. Олив, как он считал, уже конкретно шла на крючок, поэтому Джеффри уделял ей большую часть своего внимания. С Хейзел же он был обходителен ровно настолько, насколько требовали обстоятельства — ведь она сестра его будущей невесты.
Однако, вопреки его ожиданиям, Хейзел не стала серьезной помехой. Правда, в течение всего путешествия они сидели за одним столом, но во время купаний в бассейне и на прогулках она оставляла их одних, да и по вечерам особо с ними не засиживалась. У Хейзел — «хрупкое здоровье», объяснила Олив.
Но довольно скоро Джеффри обнаружил, что это не совсем так.
Хейзел было всего 32 года, а она уже нашла себе занятие, в котором находят спасение многие стареющие скучающие женщины — без конца пеклась о своем здоровье. Но страдала она лишь ипохондрией, вернее, была на грани того, чтобы стать ипохондриком.
Но, как бы то ни было, Хейзел им не мешала, так что, когда пароход прибыл в Нью-Йорк, Олив и Джеффри были очень близки к взаимопониманию.
Джеффри знал, как опасно торопить события, но знал и то, как опасно медлить. Однако ему хотелось быть уверенным наверняка, что сестры и вправду так богаты, как он вычислил. Поэтому он принял приглашение Олив приехать к ним в Тэнбери на уик-энд.
Перед самым прибытием в порт в каюте Джеффри появился неожиданный посетитель — Хейзел Аркрайт, одетая в почти шикарный, хорошо сшитый шерстяной костюм. И если раньше она лишь подкрашивала губы, то сейчас, впервые за все время их знакомства, Джеффри увидел на ее лице умело наложенную косметику.
— Можно, Джеффри? — спросила Хейзел.
От неожиданности смутившись, — что случалось с ним крайне редко, — он пригласил ее войти. Легким повелительным кивком головы Хейзел заставила его закрыть дверь, и Джеффри сразу же повиновался. Но к нему быстро вернулось его обычное самообладание, и он предложил ей стул.
— Я так поняла, вы приедете к нам в Тэнбери, — мягко произнесла она.
— Да, — подтвердил Джеффри. — Ваша сестра пригласила меня. Надеюсь, и вы не против?
— Против? — улыбнулась Хейзел со странным выражением на лице. Может, она не так уж часто улыбалась. — Конечно, нет. Если бы Олив не пригласила вас, я бы сама это сделала. Напротив, я рада, что вы приедете к нам.
Удивить Джеффри Грейна было нелегко, но сейчас он был поражен.
— И я очень рад, — только и сумел выдавить он.
— Видите ли, Джеффри, — продолжала Хейзел, — в конце концов, чистая случайность, что первой вы заметили Олив, а не меня. Но ведь все могло быть совсем наоборот.
Джеффри плюхнулся на стул, забыв даже убрать лежавшие на нем рубашки.
Он снова почувствовал неловкость. Как бы там ни было, но, хотя Хейзел откровенно говорила ему о счастье, которое ждет его в Тэнбери, от нее веяло бедой. Он молчал, чтобы не брякнуть что-нибудь невпопад, потому что совершенно не знал, что сказать.
— До встречи через несколько дней, Джеффри, — продолжала Хейзел. — У вас есть время кое о чем подумать. В первую очередь о деньгах Аркрайтов. Олив говорила, сколько их у нас?
— Нет.
— Приблизительно десять миллионов.
Отец был нефтепромышленником, ему принадлежали еще и шахты, железные дороги, и везде он преуспевал. Мы с Олив унаследовали десять миллионов в равных долях.
Джеффри Грейн облизал пересохшие губы. Денег оказалось гораздо больше, чем он предполагал. Десять миллионов… поровну… по пять миллионов каждой.
— И мы обе не замужем, Джеффри.
— Я знаю.
— А что я на три года моложе Олив — это вы знали?
— Нет.
У него голова пошла кругом. На что она намекает? Что она так же доступна, как Олив?
— И потом, у меня более хрупкое здоровье. Я не проживу столько же, сколько сестра.
Джеффри обливался потом. Казалось, что кожу его покалывают тысячи маленьких раскаленных иголок. И как только эта женщина смогла догадаться о его тайных мыслях и намерениях? Он ведь был предельно осторожен. Но, похоже, она его раскусила. И при этом нисколько не шокирована. Ведь она фактически предлагает ему себя и напоминает, что может умереть раньше Олив. А что потом? Потом она оставляет ему свои деньги! Свои пять миллионов!
Хейзел вдруг встала.
— Подумайте над моими словами, Джеффри, и до встречи в субботу.
С трудом поднявшись на ноги, Джеффри преградил ей путь и с отчаянием произнес:
— Послушайте, я не понимаю, о чем вы говорите!
