Борис Бабкин - Хочешь выжить — убей!
— Надеюсь, менты на меня наезжать из-за этой хреновины не станут?
— Теперь нет.
— Слышь, — немного помолчав, спросил Астахов, — а может, Моисея Губа сделал? И обставил под ограбление?
— Наверное, нет. Там были двое. Так по крайней мере свидетели говорят.
Сначала один вышел, потом другой. Соседи слышали, как дверь два раза открывалась и разговор был на площадке. Так что не Губа это.
— А как замочили жида?
— Утюгом череп проломили и в ванну сунули. Ну а еще пару раз ножом по шее полоснули. Губа не стал бы такой спектакль разыгрывать.
— Кто знает, — буркнул Астахов. — Он на даче целое представление устроил. И участкового вызвал, сука. У вас на него данных нет?
— Были бы — сразу бы сообщил.
— А на Дедова ничего нет?
— На Деда? — спросил собеседник. — Он, похоже, втихую промышляет.
Пытались подцепить, но не смогли. Вроде как завязал или умнее стал.
— Через него можно на Губу выйти. Стоявшая за дверью Лиля тонко улыбнулась.
— А с Рыбаком что? — спросил Астахов.
— Тоже особо не вылазит, — ответил голос в телефоне. — Он потерял много. Это ты все права качал. Рыбаков...
— Все, — прервал его Астахов. Отключив телефон, потянулся.
«Зря я вообще-то на Лильку наехал, — покосившись на дверь ее комнаты, пожалел он. — Сдать она, конечно, не сдаст, но что-нибудь отмочить может. Надо мировую делать».
— Кто он? — спросил Птахин сидевшего перед ним плотного молодого мужчину.
— Франкин Дмитрий Петрович. Кличка Франко. Ранее судим не был. Правда, раз привлекался, но так, отделался легким испугом. Он...
— У него точно с головой нелады? — прервал его вопрос Чатинского.
Птахин удивленно взглянул на него. Впервые тот вышел из комнаты и к тому же вступил в разговор.
— Да, — посмотрев сначала на Глеба, как бы спрашивая разрешения на ответ, ответил плотный. — Сейчас в институте. Пистолет, которым он забил приятеля, в деле по убийству на Варшавке проходит.
— Кто серебром занимается? — спросил Чатинский. В его голосе и плотный, и Птахин явно услышали нервозность.
— Шестой отдел, — ответил плотный. — Он из-за...
— Надеюсь, ты не будешь возражать, — не дослушав его, Чатинский обратился к Птахину, — если я попрошу Юрия держать меня в курсе этого дела? Я заплачу сколько скажешь.
— Чего же мне противиться? — пожал плечами Глеб Антонович. — Чай, одним миром мазаны. Твои беды и меня касаются. Только ты мне не все говоришь. — Он с упреком посмотрел на Чатинского. Тот повел глазами в сторону плотного. — Все, Юрий. — Поднявшись, Птахин пожал ему руку. — Спасибо тебе. Машина ждет. Та же, что и в прошлый раз.
— Мне бы, — нерешительно начал Юрий, — в общем, у меня...
— Конечно, — не дал договорить ему Глеб. — Назови сумму — и немедленно получишь деньги. Тебе, как всегда, в долларах. — Проводив Юрия до двери, закрыл ее и повернулся к Чатинскому. — Так партнеры не поступают. Я говорю тебе все, а о твоих делах узнаю только из слов купленного мной милиционера. А ведь я, Александр, от тебя...
— Это продолжение истории с Таракановым, — вздохнул Чатинский. — Я купил серебро и должен был получить его у Самуэля. Но до него оно не дошло.
Потом его убили. Я почти вышел на серебро. Оно было у Луня. Его тоже убили, и я снова потерял след. Искал двоих — Докера и Франко, серебро наверняка было у них. И вот сейчас услышал, что Франко убил Докера. Обидно. Деньги были вложены немалые. А видишь, как оно бывает. Теперь еще одна забота. Я не зря спросил мусора о Франко. Он кое-что знает, и если только притворяется дураком, то, когда его раскусят и прижмут, он может доставить мне некоторые неприятности.
«Вот оно что, — понял Птахин. — Значит, поэтому ты покинул свою Тамбовщину и приехал в столицу. Дело не только в пропавшей сумке. Ты, выходит, и помимо меня деньги делал».
— У тебя нет знакомых психиатров? — спросил Чатинский.
— Знаю кое-кого, — уклончиво ответил Глеб, — так, ша-почно. Но если понадобится, обратиться кое к кому можно будет. Правда, это стоит немало.
— Разумеется. Сколько бы ни попросили — заплачу. Франко не должен дать показания.
— Хорошо. Я сегодня же переговорю об этом. Но нужно решить, что делать с Кешкой и Розовой. А теперь еще и с Катькой. Она, оказывается, смелая баба. Я думал на испуг взять, но просчитался. Ее, кстати, тоже нужно убирать.
— Согласен. Но не забудь о сестре Светланы. Если, конечно...
— Это она, — уверенно сказал Птахин. — И Хорошева займется своей сестренкой. Кстати, где ее мужик? Он в свое время гремел. Потом как-то неожиданно пропал.
— По пьянке под машину угодил год назад. Но Светлана с ним не жила до этого года три, наверное. Она тебе о Доценте ничего не говорила?
— Видела она его, у него какие-то неприятности были. Я к нему интерес потерял после того, как он снова в Москве появился. Сейчас у сестры супруги живет. Его дважды пытались убить, но живуч Ванька! — Глеб Антонович засмеялся.
— Ты знаешь, где он живет? — поразился Чатинский. Глеб молча кивнул. — Отлично!
— Похоже, ты решил обрезать все концы, — ухмыльнулся Птахин.
— Кто не с нами, те против нас. А с врагами...
— Надеюсь, меня в списке подлежащих ликвидации нет? — поддел его Птахин.
— Разумеется, — засмеялся Чатинский. — Мы с тобой одного поля ягоды.
— В Воронеж ты пошлешь людей? — спросил Глеб. — Я говорю про Светкину сестру.
— Подожди, — усмехнулся Чатинский. — Ты же только что уверял, что она сама разберется...
— Подстраховаться не мешает.
— Но ты ведь понимаешь, что, если Светлана не справится с этим делом, я имею в виду сестру, ее тоже придется... Ответить Птахину помешал телефонный звонок.
— Да, — подняв трубку, отозвался он.
— Это я, — услышал он женский голос, — Екатерина. Я говорю «да».
— Отлично, теперь буду весьма признателен, если ты назовешь и номер «КамАЗа».
34
— Это, правда, не совсем понятно, — сказал вошедший Викинг, — но все равно приятно.
— О чем ты? — спросила сестра.
— Вестники печали, я говорю о москвичах, мертвы. Один убит бывшим сотрудником ГАИ Митрохиным...
— Это я знаю, — кивнула Элеонора, — мне сообщил один знакомый. Это, конечно, хорошо, только вот... — Не договорив, отвернулась.
— С ним все будет хорошо, — успокоил ее Викинг.
— Дай Бог. — Она перекрестилась.
— Раньше не замечал, что ты религиозна, — улыбнулся Викинг.
— Ты помнишь, — вспылила она, — когда мы виделись в последний раз? Как же ты можешь что-то замечать? Но даже если бы и помнил, то говорить об этом не следует.
— Извини, — удивленно пробормотал Викинг.
— Аленка все время плачет, — вздохнула Элеонора. — И я понимаю, она винит меня.
— И правильно, — сказал Викинг. — Семен — классный отец. А ты какого-то дьявола строишь из себя оскорбленную добродетель? Я же сказал, почему он назвал тебя в постели...
— Хватит, — бросила Элеонора. — Мне сейчас просто по-человечески жаль его. А ты...
— Ну конечно, — усмехнулся Викинг. — Ты в больнице готова была в голос завыть. Ничего ты не понимаешь в мужиках.
— Что? — поразилась она.
— Да так, — отмахнулся он, — что-то не то ляпнул, извини. Ты от Аленки охрану не убирай. Не нравится мне дело с убийством Гобина. Скажи, у тебя с Гобиной никаких перекрестков не было? То есть...
— Я поняла. И скажу, что мы были всего лишь знакомы. Однажды из-за Семена я ходила к Гобину, и ничего больше. А ты думаешь...
— Я просто говорил и повторяю: от Аленки своих архаровцев не убирай.
— Конечно.
— Как Семен? — немного помолчав, спросил Викинг.
— Он все еще без сознания, — тихо ответила она и, не скрывая слез, достала носовой платок.
— А что милиция хочет от него, ты разузнала?
— Желают узнать, что произошло. Его ни в чем не обвиняют и не подозревают.
Светлана поправила волосы и взяла сумочку. Дверь в комнату открылась, и в нее заглянул Крокодил.
— Тут из Москвы прикатили, кое-что от Птахи привезли.
— Ты Глеба и в глаза Птахой называешь?
— Нет, конечно, — усмехнулся Крокодил. — При нем, как на официальном приеме, — Глеб Антонович. Ну или просто Глеб.
— Давай этих, — улыбнулась Светлана, — с кое-чем от Птахи. — Не выдержав, рассмеялась.
В комнату после короткого зова Геннадия «Заныривай!» вошли двое парней.
— Итак. — Она внимательно посмотрела на вошедшего первым рыжеволосого здоровяка. — С чем вас послал Птахин?
— Вот. — Достав из нагрудного кармана, он протянул ей листок.
— Ты почему ничего не сделал? — резко спросила Либертович стоявшего у двери Валерия.
— Там мусоров знаешь сколько было! — огрызнулся он. — К тому же похороны. Народу до...
— Ты должен убрать их! — закричала она.
— Да кончим мы баб, но не сейчас.
— Валера, не тяни время. Чем быстрее ты все сделаешь, тем спокойнее и дольше жить будешь.
— Что? — усмехнулся он. — Ты меня никак стращать надумала? Так зря жути гонишь. Я уже не раз пуганный.
