Борис Бабкин - Хочешь выжить — убей!
— Подожди, — крикнула ему вслед Екатерина, — я скажу номер.
— И еще. — Птахин остановился. — Твои парни должны расправиться с матерью Розовой. Неужели ты не хочешь отомстить ей?
— Ей — да, — кивнула она, — но при чем здесь ее мать?
— Настоящая месть, — поучительно проговорил Глеб Антонович, — это когда человеку, которому больно физически, наносят боль моральную. Утрату матери Розова не сможет пережить. Подумай об этом. После этого сможешь жить спокойно.
Я забуду все только в том случае, если твои парни убьют мать Розовой.
— И ты думаешь, я соглашусь? — насмешливо поинтересовалась Екатерина.
— У тебя выхода нет, В противном случае я обижусь, и ты умрешь. Я серьезный дяденька.
— Мне плевать на твою серьезность! И ты...
— Я жду твоего звонка до завтра. Если решишься на мое предложение, позвони и просто скажи «да».
— Почему я должна соглашаться на убийство? — громко спросила она.
— Потому, — улыбнулся он, — что так хочу я. По-моему, все объясняющий ответ.
— Ты забыл, — угрожающе проговорила Екатерина, — кто мой муж.
— Об этом мы уже говорили. До свидания, — подчеркнуто вежливо попрощался Птахин и шагнул к двери.
— Я скажу об этом Арсену! — понимая глупость своей угрозы, крикнула Екатерина.
— ...твою мать! — зло воскликнул Астахов. — Значит, кинул меня, еврейская рожа. Я его, пса, лично...
— Арсен, — сказала Лиля, — тебя. — В руке она держала сотовый телефон.
Он схватил его.
— Да, — бросил Астахов.
— Адвокат убит на своей квартире, — услышал он мужской голос. — Судя по всему, кто-то работал по наколке. Взято много всего. Хрусталь, видик, другие ценности.
Выматерившись, Астахов отключил телефон.
«Вот, оказывается, почему Мося не был на вокзале. А может, его Губа замочил? — подумал он. — Смог вычислить, что я вышел на Моисея, и...»
Поморщившись, выругался.
Опасаясь, что он зол и считает виноватыми их, парни, молча стоявшие у двери, быстро переглянулись.
— Сдернули отсюда! — рявкнул на них Астахов. Парни поспешно и с видимым облегчением вышли.
— Что случилось? — спросила Лиля.
— Тебя это не касается! — огрызнулся он.
— Вот как? — удивленно протянула она. — Так, может, меня вообще ничего не касается? Как, например, то, что ты в розыске, а...
— Ты! — шагнул к ней Астахов. — Шкура! Ты чего раскудахталась? — Ухватив ее за шею, поднес к носу крепко сжатый кулак. — Пришибу, сучка! Ты забыла, на чьи бабки живешь? Тварь! — Он с силой оттолкнул ее. Лиля упала на пол. Закрывая лицо руками, испуганно проговорила:
— Извини, Арсентий.
— Еще раз подобное вякнешь, — он остановился над ней, — по стенке размажу.
«Да, — покачал головой Франко, — дела у него хреновые. Уже даже запах гнили появился. Надо уходить. Но серебро это треклятое, кому бы его сбагрить?»
— Франко! — услышал он голос Докера. — Куда запропастился?
— Да тут я, чай грею. — Выключил электрический чайник, взял две чайные чашки и вошел в комнату.
«Запах уже по всей комнате», — поморщившись, подумал он.
— Чего харю корчишь? — зло спросил Докер. — Или...
— Заткнись! — не сдержавшись, крикнул Франко. — Ты уже отжил свое, понял? У тебя гангрена. Я долго терпел. Но теперь все! Хватит! Подыхай здесь, тварь.
— Ах ты, сучара! — взревел Докер и сунул руку под подушку. Франко бросил в него чайник. Выронив выхваченный пистолет. Докер пронзительно закричал и схватился за обожженное лицо. Франко увидел упавший «ТТ», ударил Докера по голове чашками. Они раскололись. Схватив чайник, Франко начал наносить беспорядочные удары по рукам, шее и голове кричавшего от боли Докера.
— Замолчи! — крикнул Франко. Отступив на шаг, поднял пистолет и с силой опустил его на макушку Докера. Ткнувшись в подушку, тот стих. Франко изо всей силы ударил по окровавленной голове Докера и, отойдя, сел на стул. Выронил пистолет, закрыл лицо руками и протяжно, словно от боли, промычал, бессмысленным взглядом уставившись на окровавленного подельника. Потом встал, шумно выдохнул и, прижав руки ко рту, рванул в туалет.
Раздался громкий звонок. Вытирая губы, Франко направился к двери.
— Убивать все-таки может не каждый, — пробормотал он. — Я пистолет у него увидел, — словно оправдываясь перед кем-то, вздохнул он. — Вот и взбесился.
Звонок трезвонил не переставая. В дверь постучали.
— Немедленно откройте! — услышал Франко. — Или мы выломаем дверь!
Пошатываясь, Франко вернулся в комнату, взял окровавленный пистолет. В дверь несколько раз ударили чем-то тяжелым. Он шагнул к двери, направил на нее пистолет и спустил курок. За дверью кто-то вскрикнул. Он вернулся в комнату, подошел к кровати и, по-прежнему странно улыбаясь, взглянул на разбитую голову Докера.
— Больно? — тихо спросил он и коснулся кончиком указательного пальца обильно идущей из раны крови. Облизав палец, засмеялся.
— Эй! — послышалось из-за двери. — В квартире! Ответьте!
— Извини, Петро, — с той же странной улыбкой прошептал Франко, — но ты бы убил меня. Конечно, не было бы у тебя гангрены, все было бы по-другому. — Услышав треск выбитого замка, сунул ствол пистолета в рот. Сухо щелкнул боек.
Он вскочил. — Бог не хочет, чтоб я сдох! — закричал Франко и бросился к двери.
— Стоять! — крикнул молодой сержант милиции. Франко ударил его пистолетом, и тот, взвыв от дикой боли, упал. В комнату ворвались еще двое милиционеров.
Губа собрал вычищенный пистолет, вставил в рукоятку обойму. Передернул затвор, придерживая большим пальцем курок, осторожно опустил его. Сунул «ТТ» под матрац, лег на спину. Закинув руки за голову, бездумно уставился в потолок.
— Эдик! — В комнату вошел Дед. — Слышал базар — Катькой Астаховой Глеб занялся.
Губа тут же сел. Глеб Птахин был серьезным человеком, и его имя многое значило. Никто не знал, чем именно он занимается. Предполагали, что наркотиками. Разговор был и о том, что его люди заняты драгоценными металлами.
Правды не знал никто, но Птахина опасались многие лидеры преступных группировок.
— На кой же ему Катька понадобилась? — вполголоса, скорее себя, чем Деда, спросил Губа.
— Черт его знает, — почесав седую бороду, отозвался тот.
— Твоя стерва жива, — вспомнил Губа, — так что можешь ходить с гордо поднятой головой. Только мой тебе совет — сбрей бороду. Потому что Арсен скорее всего устроит на тебя охоту. А без бороды ты будешь уже не тот Дед.
— А что? — Дед почесал затылок. — Идея неплохая. Я, кстати, уже давно собирался сбрить ее к едрене фене. Сейчас и займусь. — Он шагнул к двери, но остановился. — У тебя станка нет?
— Возьми в дипломате, — сказал Губа. — Ты вот что, — пока Дед возился с бритвенным станком, говорил Губа, — постарайся разузнать, что за дела у Глеба с Катькой. Может, Арсен в чем-то Птахину дорогу перешел? Хотя в этом случае Глеб не стал бы заниматься Катюхой. А почему бы и нет? Если нет виновника, запросто могут ударить и по слабому месту. Правда, Птахин — человек серьезный и детскими шалостями заниматься не станет. В чем же дело? Стоп! — Нахмурившись, дотронулся указательным пальцем до раздвоенной губы. — Может, все упирается в Розову? Ведь она какое-то время, до Арсена, была связана с Птахиным. Потом, когда спуталась с Арсеном, вроде успокоилась. А если только делала вид? В общем, это интересно.
— У него, похоже, затмение, — усмехнулся старший лейтенант милиции. — Видно, шарики за ролики заскочили, вот и прибил приятеля. У него плечо загнило.
Где-то пулю выловил, а к врачам боялся. И серебряных пластин почти пятнадцать килограммов. Но этого в шестом отделе вылечат.
Смотревший в глазок на железной двери камеры капитан, повернувшись, покачал головой:
— Это надолго. Его и дубиналом пытались в себя привести, и наручники затянули по самое некуда. У него же правая рука в локте выдернута. И плечо вывихнуто. Сначала вроде поскуливал. Потом перестал. Скалится в тридцать два зуба. Точно свихнулся мужик.
— За ним посматривать нужно, — строго проговорил подошедший майор. — Дурик он или нет, это медики разберутся. А серебро и ствол — это уже серьезно.
И у убитого пуля в плече. Так что глаз с него не спускать.
***
— Вот это да! — округлил глаза Астахов. — Ты не лапшу мне вешаешь?
— За лапшу ты такие бабки отстегивать не будешь, — хмыкнул собеседник.
— Я тебе сказал то, что уже известно. Только сейчас раскололи одного. Второй убит на месте. Его жених дочери Барсука сделал. Вроде и сам пулю получил.
— Надеюсь, менты на меня наезжать из-за этой хреновины не станут?
— Теперь нет.
— Слышь, — немного помолчав, спросил Астахов, — а может, Моисея Губа сделал? И обставил под ограбление?
— Наверное, нет. Там были двое. Так по крайней мере свидетели говорят.
Сначала один вышел, потом другой. Соседи слышали, как дверь два раза открывалась и разговор был на площадке. Так что не Губа это.
