Виктор Мясников - Изумруд – камень смерти
– То, что гебешника твои ребята пришили, – туда псу и дорога. За это честь тебе и слава. Кегебейка нас во все времена гоняла, стукачей подсылала и сейчас житья не дает, хуже легавых. Но ты ведь не по понятиям поступил, законы наши нарушил. Пошел служить каким-то фраерам, да еще на чужую территорию влез. Решил нас с екатеринбургской братвой поссорить? А они ведь недовольны. Тебя поставили смотрящим, ты законы поддерживать должен, молодую братву воспитывать. А на деле что? Тебе малую долю денег дали, ты пацанов запродал, послал на смерть. Теперь что получилось? Целый район, считай, разгромлен. Денег в общак не отстегнул, наоборот, надо пацанов теперь хоронить. Думаешь, дешево? Ну, отвечай старшим.
– Виноват, признаю, – просипел Шуба, – снимайте со смотрящих.
– Дурачком отойти хочешь? – вскочил с места рослый парень, заговорил, резко жестикулируя, топыря пальцы в золотых "гайках". – По беспределу, блин, гебешника замочил, а это тебе не менты, не судья с прокуратурой. Тем можно денег дать, а этим твоя головешка нужна безмозглая. Гебешники своего не простят, всех наизнанку вывернут, а у нас, понял, бизнес. Короче, пусть идет в ментовку, берет на себя, следаков путает, братву отмазывает, а на покойников валит. На суде и на зоне человеком себя покажет, значит, обратно примем со всем, блин, уважением.
– Режьте меня тут! – заорал Шуба, сорвавшись с табуретки. – Не пойду в ментовку!
– Пиши тогда записку, что не идешь в сознанку, – бросил самый авторитетный вор, уходя с поляны. Обернулся к поспешившим следом коллегам. – Людям хороший урок нужен.
На следующий день сторож одной из новостроек, обходя вверенный объект, обнаружил в пустом помещении Шубу. Глаза несостоявшегося воровского авторитета вылезли из орбит, посиневший язык был прикушен до крови, и по нему ползали большие зеленые мухи. Ноги его не доставали до полу каких-то пары сантиметров, а конец веревки был намотан на арматурину, торчащую из потолочной плиты.
В течение ближайшей недели вся шайка Шубы была выловлена местной милицией. Точнее, не шайка, а ее остатки. К матери Фарида тоже приходили, спрашивали, где сын. Правда, говорили, что он нужен как свидетель, поскольку вовремя вышел из игры, еще до убийства и поджогов. Мать разводила руками и показывала справку, подтверждавшую, что ее сын действительно в это время находился в больнице, в Екатеринбурге. Но где он теперь, она и в самом деле не знала, поскольку последний раз видела его еще на больничной койке. Привезла по его просьбе паспорт, школьный аттестат и военкоматовское приписное свидетельство.
* * *
Фарид, получив от матери документы, по совету Вовца отправился в областной военкомат. Вначале сама мысль об армии его испугала, а потом согласился, что на гражданке у него гораздо больше шансов угодить на тот свет или, в лучшем случае, сесть в тюрьму. А тут уже в Чечне замаячило замирение. И если учесть, что солдата, пока он полгода не отслужил, в Чечню сейчас не посылают, то через шесть месяцев война там может уже закончиться, и Фарида туда не отправят. Да хоть и отправят! Он что, не мужчина? А через два года вернется, там видно будет, как жить.
В облвоенкомат его не пропустили, велели явиться по месту жительства. Но Фарид твердо решил не возвращаться в Тагил. И тут к крыльцу подкатила черная "Волга", из которой выбрался генерал.
– Товарищ генерал! – радостно заорал Фарид. – Меня в армию не берут! Прикажите, чтобы взяли!
– Я не глухой! Чего орешь? – столь же зычно отозвался генерал и поморщился. – Изложи существо вопроса.
– Так в армию не берут, говорят – отсрочка. Вот… – Фарид не знал, что еще можно тут добавить.
– Кто не берет? Ты толком расскажи. Сам кто такой? – Генерал тяжело поднимался по ступенькам.
– Фарид Валиулин, восемнадцать лет, из Нижнего Тагила. Хочу в армию. Вот мое приписное.
– Так, все правильно, Фарид. Езжай в Тагил, я распоряжусь, отправят на медкомиссию.
– Не могу я обратно ехать, товарищ генерал. – Фарид пытался задержать его, не пропустить к дверям, но это было все равно что пытаться удержать танк. – Там у меня компания плохая, отговорят.
– А чего это ты вдруг служить намылился? – Генерал остановился. – Часом не наркоман? Или, может, в розыске?
– Да вы что? – изумился Фарид. – Какой наркоман? – Он задрал рукав, показывая вены. – Вот, глядите, это мне кровь переливали в больнице, всего два следа. Я в больнице лежал с ожогами, неделя, как вышел. На животе лежал и думал – неправильно живу.
– На животе, говоришь? – хмыкнул генерал. – Где ж у тебя ожоги?
– А вот, – Фарид без стесненья обнажил спину, показав лопатки, обтянутые тонким розовым пергаментом, – ниже тоже есть. И на ногах.
– Хорош гусь! – генерал засмеялся. – Экий ты зажаристый.
На крыльцо поднялся полковник в фуражке с черным околышем, козырнул, здороваясь.
– Товарищ полковник, – генерал продолжал благодушно улыбаться, – тебе танкисты нужны?
– А как же, товарищ генерал. Мне все нужны, не только танкисты.
– Тогда забирай парня прямо сейчас. Гореть он уже умеет, осталось научиться танк водить. – Он протянул руку Фариду. – Ну, танкист, бывай здоров. Через два года зайдешь, доложишь, как служил.
Через полчаса рыжий прапорщик отвел Фарида на медкомиссию, а на следующий день он получил на руки проездные документы и сам отправился в Елань учиться на механика-водителя боевой машины десанта.
* * *
Вовец с Климом, получив из рук Вершинина сто пятьдесят тысяч долларов, поначалу даже слегка растерялись. Для простого российского гражданина сумма казалась совершенно невероятной. Правда, поделенная на пятерых, она уже не выглядела столь внушительно, и доля каждого по отдельности казалась не такой уж и великой. Впрочем, Вовец и все остальные не успели еще насладиться видом груды долларовых пачек, как в двери настойчиво позвонили. У всех одновременно возникла одна и та же дурная мысль.
Клим быстро смахнул деньги со стола обратно в сумку и застегнул "молнию". Серый здоровой рукой ухватил со стеллажа стальной ригель для правки колец, длиной сантиметров в семьдесят и в два кило весом. Валентина прошла к дверям, заглянула в глазок, пожала плечами и громко спросила:
– Кто там?
– Простите, гражданин Меншиков у вас сейчас находится?
Вовец стоял у нее за спиной. Он приник к дверному глазку и вгляделся в человека, стоявшего на лестничной площадке. Выпуклая стекляшка искажала черты лица, но Вовец мог поклясться, что видит этого типа в сером костюме впервые в жизни.
– А кто его спрашивает? – после минутного замешательства снова спросила Валентина.
– Пожалуйста, пригласите его, – раздалось из-за двери.
Валентина испуганно схватила Вовца за руку и попыталась оттащить его от дверей вглубь квартиры. Но он не поддался ее паническому настроению, хотя тоже почувствовал неясную угрозу, исходящую от незнакомца.
– Я здесь! – крикнул он. – Что вам нужно?
Но напротив двери не встал, сдвинулся к стене прихожей, только голову выставил из-за косяка. И Валентину, пытавшуюся снова приладиться к глазку, тоже оттеснил к стене, и ребятам махнул рукой, мол, не торчите в проходе. Он опасался выстрелов сквозь дверь. Когда ты кучу народа отправил к праотцам или изувечил, да еще приволок в дом охапку денег, следует соблюдать предельную осторожность в общении с настырными незнакомцами.
– Добрый день, Владимир Павлович! – раздалось с лестничной клетки вполне дружески. – Федеральная служба безопасности вас беспокоит. Имеется настоятельная необходимость с вами побеседовать.
– А с какой стати? – Вовец не поверил. Косарев вызвал бы его просто телефонным звонком. – Я что, замечен в шпионаже?
– Да вы не пугайтесь, Владимир Павлович, – начал его успокаивать неизвестный гость. – Мы знаем, что вы не шпион, а простой слесарь. Но нам и слесаря бывают полезны.
Агентурная кличка прозвучала как бы невзначай, но Вовец понял, что человек этот действительно гебешник и пришел по делу. Несмотря на подаваемые Валентиной отчаянные знаки не делать глупостей, Вовец отпер дверь и высунулся наружу. Мужчина лет тридцати и самой ординарной внешности с готовностью сунул ему под нос удостоверение. Но Вовец даже читать не стал, просто рукой махнул, мол, и так все ясно. Спросил только:
– Прямо сейчас?
Человек утвердительно кивнул. Но тут на лестничную площадку выскочила Валентина и набросилась на пришельца чуть ли не с кулаками.
– А по какому такому праву? Где у вас ордер? Сейчас не тридцать седьмой год!
Вовец еле ее успокоил. Его, правда, и самого здорово разозлил неожиданный приход неизвестного гебешника. Позвонить не могли, что ли, в самом-то деле? Или побоялись, что он может не явиться после звонка? Было в этом визите что-то непонятное и раздражающее. В конце концов гость разъяснил, что надо побеседовать на тему посещения территории бывшей военной базы. Вовец вернулся в квартиру, чтобы обуться и взять паспорт, попутно шепотом дал команду в его отсутствие перебросить деньги в другое место, но так, чтобы не выследили. Держался он спокойно, и Валентина, хоть и всхлипнула пару раз, все же взяла себя в руки и крепко поцеловала Вовца перед тем, как расстаться.
