Виктор Мясников - Изумруд – камень смерти
– Я – лицо фирмы! – оборвала его перечисление Любаша.
– Лицо фирмы, милочка, – годовой баланс, а мраморные фасады, лакированные "Мерседесы" и смазливые девицы – всего лишь макияж на этом лице. Или грим, в том числе порой и клоунский. Так что – три тысячи рублей.
– Но я же получала восемьсот долларов, – растерянно пролепетала Любаша и закусила чувственные губки, на огромных синих глазах выступили слезы. – Вы же знаете, так делалось специально, чтобы налоги были меньше.
– Очевидно, Кентавр платил из своего кармана, – пожал плечами Вершинин, – у фирмы лишних денег нет. Может, он это делал ради твоих прекрасных глаз или изумительных ног? Могу понять, но это вряд ли потянет больше чем на сотню баксов. Может, за интимные услуги? Тогда другое дело. В этом случае можно платить и дальше восемьсот.
– Что? – Любаша вспыхнула румянцем. – С этим старым козлом?
– Не обижай профессора, милочка, – Вершинин поморщился, – он все-таки твой босс. Да ему и не надо: сердечная недостаточность, почечная колика… И деньгами он не распоряжается. Нет, я имею в виду себя. И чтобы не тянуть резину, ставлю вопрос ребром: или ты сейчас отправляешься на свое рабочее место, вот туда, – он ткнул пальцем в сторону пышного кожаного дивана, – или за дверь, будешь девочкой на побегушках с ненормированным рабочим днем согласно контракту.
Любаша всхлипнула и на подгибающихся ногах поплелась к дивану.
– Раздеться надо, – посоветовал Вершинин почти ласково. Он поднялся из кресла, развязывая галстук.
– Сволочь, какая же ты сволочь, – гневно шептала Любаша, путаясь в итальянских колготках.
– Еще какая сволочь! – гордо подтвердил Аркадий, хозяйским взглядом окидывая свое приобретение.
* * *
Следующий серьезный разговор заместитель по общим вопросам провел с Николаем Ченшиным. Личная секретарша зама – Любаша – вызвонить его по домашнему телефону не смогла, только оставила сообщение на автоответчике. Но вскоре Коля сам позвонил, и Любаша сразу соединила его с шефом. Вершинин как ни в чем не бывало сообщил, что Ченшину кое-что причитается в центральном офисе, но надо с собой прихватить и зеленые камешки, сдать за наличный расчет.
Через полчаса Ченшин уже сидел у него в кабинете и с легким изумлением смотрел на плотные пачки рублей и долларов, которые громоздил перед ним Вершинин. Бывший следователь, откровенно говоря, не ожидал полного расчета за проделанную работу, и плохо скрываемая настороженность в его глазах растаяла далеко не сразу. Изумруды, трижды переходившие из рук в руки, закончили путь в сейфе Вершинина, заменив там на полочке пачку новых стодолларовых купюр в банковской упаковке. Таким образом, полная сумма выложенных денег достигла шестидесяти тысяч долларов.
– Кстати, тот парень, что добывает такие красивые камушки, не занимается их продажей? – как бы между прочим спросил Вершинин.
– За двести тысяч баксов предлагал мне все добытое заодно с месторождением. Поторгуйся, может, и дешевле отдаст. Можешь и на работу к себе сговорить, раз я не годен.
– Я думаю, мы еще не раз пригодимся друг другу, – проникновенно улыбнулся Вершинин, двумя руками передвинув к противоположному краю стола денежные стопки.
– Посмотрим, – уклончиво отозвался Ченшин, быстро укладывая в сумку заработок. – Кстати, там где-то болтались всякие такие бумажки, типа расписок. Они ведь тебе ни к чему?
– Прости, совсем запамятовал, – Вершинин подвинул на место денег красную папку, лежавшую сбоку на столе. Словно для того, чтобы не смущать собеседника, отвлекся, включив небольшой аппарат, внешне напоминавший процессорный блок компьютера. Откинул верхнюю крышку и опустил в открывшуюся щель мелко исписанный лист бумаги. В пластиковый контейнер, привешенный сбоку к столу, из аппарата полезла бумажная лапша.
Ченшин усмехнулся и развязал тесемки папки. Внутри лежали все его расписки, расходные ордера, командировочные удостоверения, отчеты и так далее. Он покачал головой, удивляясь такому количеству документов.
– Ты проверь, все ли тут, – мягко посоветовал Вершинин. Он шерстил другую папку, быстро перекладывая бумаги. Иногда он вытаскивал ненужную и спускал в щель уничтожителя.
– Да вроде полная отчетность, – пожал плечами Ченшин. Он взял одну из расписок и тоже опустил в щель. С интересом понаблюдал, как ползет мелкая лапша. После этого принялся толкать в аппарат сразу по несколько листов.
– Николай, приборчик-то верни, он за мной числится, – Вершинин бросил исподлобья быстрый взгляд. – Завхоз потребует предъявить, а я где тебя потом найду?
– Резонно, – Ченшин достал из сумки футляр с радиоприемником. – Это значит, что я должен написать заявление на увольнение?
– Нет необходимости, – Вершинин убрал приемник в стол, – ведь твоя трудовая книжка находится, насколько понимаю, в какой-то другой конторе? Тут ты как бы по совместительству работал.
– Так я же писал заявление о приеме на работу?
– А что ты только что в резку бросил? Не посмотрел? Сейчас здесь нет ни одной бумажки, подтверждавшей твою работу на нас. И мой тебе добрый совет: уйди в тень. Тагильскую братву я из профилактория приказал выгнать, не хрен за наш счет отъедаться. Они на тебя почему-то сердиты очень, так что им на глаза тебе тоже попадаться не следует. Можешь сейчас заняться бизнесом или отдохнуть с годик. А там, если денежка понадобится, заглядывай, – Вершинин поднялся, давая понять, что встреча закончилась, протянул руку. – Ну, бывай здоров!
* * *
Вовец не сразу понял, кто ему звонит, даже встревожился. Только когда приятный девичий голос в третий раз объяснил, что с ним хочет переговорить заместитель гендиректора Евразийской торговой компании господин Вершинин Аркадий Александрович, он вспомнил, о ком идет речь. Просто не сразу соотнес уже знакомого ему банковского референта и какого-то важного зама.
– Я слышал от одного знакомого, – сразу взял быка за рога Вершинин, – что вы продаете небольшую, но ценную коллекцию минералов. Возможно, мы бы с вами сторговались.
– Что ж, идея интересная, – Вовец торопливо соображал, стоит за всем этим какой-то подвох, или Вершинин в самом деле хочет купить изумруды. – И сколько вы предлагаете? Моя цена – две сотни.
– Я же еще ничего не видел. Привозите к нам в центральный офис, посмотрим у меня в кабинете, оценим. Можете для надежности прихватить пару приятелей.
– И когда нам подъехать?
– Да хоть прямо сейчас. Только мне нужна вся коллекция, до последнего камешка. Договорились?
Через два часа Вовец в сопровождении Клима входил в старинное трехэтажное здание на улице Мамина-Сибиряка. Возможно, сто лет назад сам Дмитрий Наркисович бывал в этом доме, принадлежавшем в те времена золотопромышленнику Абакумову. Перед этим визитом провели короткое совещание. Присутствовала вся бригада, поскольку Сержа и Серого уже выписали из больницы. Решили, что самое разумное – это пойти на встречу. После убийства разгильдяя и выпивохи Кацмана нового канала сбыта пока не наблюдалось, и возможность сдать оптом сразу все до последнего обрезка казалась весьма привлекательной. Конечно, имелся определенный риск. Их могли просто вышвырнуть из офиса, не заплатив ни копейки и отняв изумруды. Но Вовец только хмыкнул, даже не стал обсуждать такой прокольный вариант.
Вышколенная секретарша с умопомрачительными ногами тут же доложила шефу о прибытии гостей. Радушный Вершинин встретил их на пороге своего кабинета, но внутрь прошел только Вовец с двумя сумками. Его партнер изъявил желание подождать в приемной. Вершинин возражать не стал, решив, что если мужикам так спокойнее, то пускай.
– Знаете, Владимир Павлович, – начал Вершинин, – я понимаю ваши меры предосторожности. Один из временных работников нашей фирмы доставил вам много неприятностей, но сейчас у нас сменилось руководство, и мы от таких сотрудников решительно избавляемся.
– Я видел по телевизору в новостях процесс, так сказать, смены вашего руководства, – усмехнулся Вовец. – Точнее, вынос из зала заседаний забаллотированных кандидатов. Вид у них был весьма унылый. Я бы даже сказал – печальный.
– Если вы изучали социальную психологию, то должны вспомнить: революция в менеджменте неизбежно влечет жертвы в первую очередь среди менеджеров. Скажем, пять лет назад бизнес был чисто криминальным. Затем начались набеги омоновцев, аресты, разборки, дележки – невозможно работать. И бизнес стал полукриминальным. Естественно, что прежнее руководство не желало менять курс добровольно, потому что не могло работать иначе. И тех упертых лидеров бизнеса ликвидировали органы и киллеры. Но сейчас экономическая и социально-политическая ситуация совсем иная, чем пару лет назад. Сейчас полукриминальный бизнес тоже становится рискованным. В любой момент может обрушиться налоговая полиция, таможня, даже пенсионный фонд со своими претензиями: накопают криминала и разорят дочиста, – Вершинину явно доставляло удовольствие разворачивать свою теорию даже перед случайным слушателем. – Поэтому доля криминала в бизнесе неизбежно должна уменьшаться с половины до четверти. Так вот, четвертькриминальный бизнес, по моим прикидкам, продержится достаточно долго, потому что из этой четверти хлебать будет не блатная братва, а господа чиновники, государственный рэкет, так сказать. Они не допустят, чтобы кормушка захлопнулась. Но вся беда в том, что люди, которые привыкли сами черпать полной ложкой, никогда не откажутся от этого приятного занятия, поэтому они обречены. Им так и так пропадать. Либо государство сожрет, либо тот, кому они кислород перекрывают.
