Анатолий Гончар - Последняя обойма
— Да чего уж непонятного, вы на перехват, а я буду издали смотреть, как вы с чехами рубитесь. Командир группы называется…
— Вот именно, КОМАНДИР! Командир должен в блиндаже сидеть и командовать. А люди, которых он научил, всё сделают сами! — Борисов умолк, а Олег вздохнул, но спорить больше не стал.
Замкомбата брал с собой четверых. Понимая, что времени становится всё меньше и меньше, он, тем не менее, не обошёлся без небольшого инструктажа:
— Порядок выдвижения: Киселёв, Маркитанов, я, Новиков, замыкающий Гудин. При встрече с противником боевой разворот вправо — влево, я — центр. Расстреливаем на автомат — два магазина, на пулемёт — одна лента. Сигнал открытия огня — мой выстрел. Вести огонь максимально длинными очередями. Отход осуществлять самостоятельно. Пункт сбора — место нахождения группы. Всем всё ясно?
— Всем… Так точно… Ясно… — нестройно ответили бойцы, и майор уже чуть громче скомандовал:
— Тогда Киселёв вперёд! — и уже начиная делать шаг, он повернулся к понуро стоящему Кузнецову.
— Не спеши докладывать. Вернёмся — тогда и доложим, если будет о чём.
Не дожидаясь ответа, Борисов бесшумно скользнул в темноту следом за уходящим Маркитановым.
Они почти бежали, в темноте почти по наитию определяя путь, перелезая через валяющиеся деревья, обходя оставленные снарядами воронки, перепрыгивая через небольшие овражки и рытвины. Шедший впереди Киселёв ни разу не остановился, ни разу не достал компас, чтобы определить направление, ориентиром ему служили всё те же мелькающие по хребту фонарики. Шагающий вслед за Маркитановым майор вдруг подумал, что забыл предупредить бойцов о возможной хитрости, применяемой противником: идущие в ночи бандиты иногда привязывали фонарики к длинным палкам, справедливо полагая, что целиться будут в первую очередь туда, откуда исходит свет и где находится предполагаемая рука противника. Теперь останавливать группу и объяснять это было поздно. Расстояние до чехов сократилось настолько, что даже тихое слово могло быть услышано чутким слухом. Давно перешедший на шаг Киселёв пошёл ещё медленнее. Теперь они не шли, а скорее тащились по устеленному мелким валежником лесу.
Чуть впереди и левее треснула ветка. Пал Петрович вздрогнул и бросил взгляд в этом направлении, но сквозь мрак и продолжающий падать дождь ничего видно не было. И почти тот час идущий впереди Маркитанов остановился и предостерегающе понял руку. А вторая рука Димарика уже лежала на плече ничего не понявшего Киселёва. На короткое мгновение спецназовцы неосторожно сблизились, и Борисов увидел, как Маркитанов делает красноречивый жест рукой: «расходимся, противник». Где и как он его углядел, майор не понял, но предпочёл поверить и отхлынуть в сторону.
Спецназовцы едва успели развернуться и рассредоточиться, как из-за небольшого бугорка вылезли блуждающие огоньки. Их было не менее десятка — фонариков, жадно ощупывающих дорогу. Внезапно шум дождя, шелест листьев от налетающего ветра исчезли из восприятия. Борисов слышал лишь дыхание сидевшего неподалеку Димарика, стук собственного сердца и шорох веток под ногами идущих боевиков. Оттянув предохранитель вверх, он перевел его на стрельбу очередями, выбрал цель и, выждав пару секунд, нажал на спуск.
Два магазина вылетели в считанные мгновенья. Замкомбата уже хотел отходить, когда решил всё же дождаться не прекращающего стрельбу Маркитанова. Через секунду он понял, что это будет не так скоро, как хотелось и, вскинув оружие, расстрелял третий магазин. Всё, теперь уже точно было пора делать ноги: чехи опомнились, и вокруг противно, заставляя стынуть кровь, засвистели выпушенные чехами пули.
— Димарик, отходим! — зашипел Борисов, вплотную притиснувшись к пулемётчику, свинцовым дождём поливающему ночной лес.
— Щас, командир, щас, — и пулемёт затарахтел вновь. Борисов матерно выругался и добил в направлении вспышек четвёртый магазин из своей разгрузки.
— Отходим! — схватив Димарика за шиворот, он потянул его назад и вправо, где, как ему помнилось, на их пути попадался небольшой овражек.
— Командир, лента! Лента, командир! — запротестовал Маркитанов, но пули стали ложиться слишком близко, и майор, не позволив ему подобрать упавшую на землю пустую пулемётную ленту, потащил Димарика дальше.
Едва они свалились в овраг, как вслед ухнул гранатомёт. Раздавшийся взрыв забросал их землёй и мелкими ветками. В ушах звенело.
— Бежим! — приказал Борисов, и на этот раз Димарик не заставил себя ждать.
Кузнецов видел, как у соседнего хребта замелькали вспышки, и вслед за ними прилетели звуки выстрелов. Массированная стрельба длилась буквально считанные секунды, затем автоматные очереди стихли, а пулемёт Димарика продолжал тарахтеть длинными очередями. Старший лейтенант увидел, как замелькали ответные всполохи, сперва в одном месте, затем в другом. Секунду спустя к пулемёту Димарика присоединился чей-то автомат. Сердце Кузнецова захолонуло холодом: «неужели кто-то ранен, и они не могут отойти?» Но вот пулемёт смолк, а хребет озарился десятками огневых точек, полыхнул вражеский гранатомёт, разрыв осветил вершины деревьев.
«Противник всё ещё стреляет, значит живы. Отходят? А если кто-то тащит раненого? А если раненых двое?» — Олег представил истекающего кровью Борисова и понял, что оставаться безучастным дальше не может.
— Пулемётчики, снайпера ко мне! — крикнул Кузнецов, не опасаясь быть услышанным. — Подавить огневые точки противника! — приказал он, не сомневаясь в принимаемом решении. Задеть своих старший лейтенант не опасался. Вся местность, по которой должны были отступать ходившие на вылазку разведчики, была значительно ниже стрелявшего по ним противника.
— Огонь открывать по готовности! — определил он и тут же, не выдержав, крикнул:
— Огонь, огонь! — Высотку огласил треск пулемётов и грохот одиночных винтовочных выстрелов.
Похоже, стрельба с использованием ночных прицелов оказалась относительно эффективной: даже не попытавшись огрызнуться в их сторону, чехи прекратили стрельбу и смылись.
А через некоторое время стали подтягиваться ушедшие на перехват разведчики. Первыми пришли державшиеся вместе рядовой Новиков и сержант Гудин. Потом появился судорожно трясущийся Киселёв. А тех, за кого с самого начала перестрелки больше всего волновался Кузнецов, всё еще не было. Неожиданно ему послушались голоса.
— Тихо! — предупредил он слегка расшумевшихся разведчиков, и когда те умолкли, прислушался. Голоса раздавались уже совсем близко. Олег посмотрел в ту сторону и в двух десятках шагов от себя увидел и замкомбата, и своего сержанта, стоявших друг против друга и что-то яростно доказывающих.
— Уф, — обрадовано выдохнул он и только тут понял, что светает.
— Так сказал же, по ленте… — едва ли не ревел от бешенства Борисов.
— Так я всего одну и расстрелял! — Димарик непонимающе обвёл взглядом готового треснуть его в лоб майора.
— Одну? Да? Одну? И ты что думаешь, я не знаю, сколько времени требуется на расстрел ста патронов?!
— Почему ста? — искренне удивился Маркитанов. — У меня одна лента на двести пятьдесят была, я её и вставил.
— О боже! — застонал не знающий смеяться ему или плакать Борисов. — Хорошо, что у тебя ленты на тысячу патронов не было! Нас бы там и закопали…
Грубо ругнувшись, замкомбата обречённо махнул рукой и зашагал в сторону идущего им навстречу командира четвёртой группы.
— Радист, связь, записывай… — начал было говорить Кузнецов, но был остановлен предостерегающе поднявшим руку Борисовым.
— Пока ничего докладывать не будем. Дождемся, когда окончательно рассветёт, всё как следует досмотрим и, если не найдём оружия или трупов, не будем сообщать вовсе.
— А патроны?
— Да забудь ты о патронах, новые получишь, — отмахнулся Борисов.
Меж тем горизонт продолжал розоветь, и уже стали видны лица. Увидев в глазах старшего лейтенанта неисчезающий вопрос, майор пояснил: — Если трупов не будет, замучаешься Ханкале доказывать, что ты не осёл, что трупов нет, потому что их или унесли, или обстоятельства просто не позволили твоей группе вести прицельную стрельбу. В лучшем случае над тобой малость поизгаляются, в худшем… — заместитель комбата скривил рожу «мол, что об этом говорить». — Пойми, если убитых нет, то всё остальное не имеет значения!
Замолчав, Борисов внезапно понял, что дождь кончился, горизонт чист, а падающая вниз влага — всего лишь задержавшиеся на листьях капли отшумевшего дождя.
— Дай команду бойцам дозарядиться. Скоро пойдём на досмотр, — приказал он. И Кузнецов, понуро кивнув, начал отдавать необходимые распоряжения. Впрочем, это было лишним. Разведчики, из тех, кто принимал участие в перестрелке, уже расселись на коврики и начали забивку магазинов и лент самостоятельно, не дожидаясь команды.
