Анатолий Гончар - Последняя обойма
Обзор книги Анатолий Гончар - Последняя обойма
Анатолий Гончар
Последняя обойма
Пролог
Пункт постоянной дислокации
Димарик — «легенда» нашей бригады, да что бригады, Димарик — «легенда» всего спецназа! И угораздило же ему попасть именно в мою группу! Его, вроде как, дали мне для усиления, как самому молодому, как самому неопытному. Но мне почему-то думается, как самому глупому, ведь только я один попался на эту уловку — я, что, единственный старший лейтенант в роте? Ещё и лейтенант есть.
А вообще у нас сейчас занятия по инженерной подготовке. Учим бойцов устанавливать МОНки; точнее, уже не учим, они давно всё умеют, а так, повторяем пройденное… Далеко в лес я сегодня не пошёл, да и все остальные группы тоже здесь рядом занимаются. Бойцы бегают с минами, провода тянут, сматывают; смотрю на них, а все мысли в голове вокруг Димарика вертятся…
А вот и командир наш идёт, он-то мне его и втюхал. Димарик, блин! Только вчера его из плена вызволял. В посёлок пошёл… с полигона, через охраняемые склады… Заблудился, говорит. Ему вроде как поверили, а я думаю, это он бдительность часовых проверить хотел. Проверил… Полтора часа кверху попой лежал, пока командиры между собой договаривались. Так это еще что: в прошлом году он на выездной караул засаду с использованием имитации устроил. Славу богу, в машине одни контрачи ехали, сразу допетрили, что к чему, а то как бы хлестанули в ответ… Разборки на весь гарнизон, а ему хоть бы хны — смешно…
— Старший лейтенант Кузнецов! — это командир роты майор Гордеев меня зовет. Вставать лень, лежу себе на коврике, что поверх плащ-палатки, и вроде как правильность установки мины проверяю, чуть не уснул… Солнышко греет, конец марта, теплынь градусов десять, не меньше.
— Я, товарищ майор! — пришлось всё же подниматься. Серьёзный мужик наш командир роты. Говорят, в Чечне в свою первую командировку хорошо повоевал. Тогда всё решали, кому на Героя отправлять: ему или другому командиру группы. Героя получил другой. А наш комбат говорит: надо было на Гордеева представление оформлять, вот так-то.
— Олег, — это он тоже мне, а я, как положено, почти строевым, рука на ремне автомата. — Отправляй своих к казармам. Там новое обмундирование привезли, твоя группа первой получает.
— Есть, — «сбор» показываю рукой, хотя можно было и голосом, но уже привычка выработалась. — Мы тоже? — уточнил я, имея в виду офицеров, ротный покачал головой.
— Офицеры и прапорщики послезавтра на складе получат.
— Понял!
Что ж, на складе так на складе, будет ещё одна причина отлучиться город. Но если мне сегодня не получать, то я, пожалуй, ещё полежу.
— Сержант Маркитанов, ко мне! — сержант Маркитанов — это Димарик и есть. Только кто, когда и за какие заслуги присвоил ему звание сержанта? Вопрос, как говорится, висит в воздухе.
— Строишь группу, забираешь материальную базу и ведёшь к казармам. Оружие сдадите в оружейку и живо к машинам получать вещёвку. Ясно?
— Командир, — не товарищ старший лейтенант, а командир. На правах ветерана он меня иначе и не называет. Пробовал поговорить с ним с глазу на глаз, вразумить, да где там: соглашается, кивает, пару раз скажет: «тащ старш лейтенант», а потом опять понеслось… И ведь не на зло, привычка у него такая. Я уж махнул рукой, всё равно на войне и все остальные на «командир» перейдут. А то я сплю и вижу, как во время боя ко мне «товарищ старший лейтенант» обращаются. Пока три слова выговоришь, три раза же и убьют. «Командир» — куда короче, да и весомее, если по чести. «Командир» — сразу понятно, за кем главенство.
— Командир, а стволы чистить будем?
— Нет.
День тёплый, с оружием не ползали, не бегали, как с утра на плащ-палатку выложили, так до сих пор и пролежало. Я словно почувствовал, что от занятий отрыв будет.
— И мой ствол захватите! — я протянул в сторону ближайшего бойца свой автомат.
— А может, почистим? — ну вот он весь такой Димарик. Сейчас я с ним ещё полчаса спорить буду.
— Почистим. Потом. — Проще согласиться, а чистить завтра будем после занятий. — А сейчас сдаём и идем получаем шмотки. Вопросы?
— Понял, не дурак, — обиженно прогундел Маркитанов. — Берём оружие, Есин и Краснов — матбазу, Баринов — плащ-палатки.
— Одну оставьте, сам принесу, — а то и мою, пригретую на солнышке, утащат. — Вещевку получите, за мной одного пришлёшь.
— Без вопросов, командир! — Димарик подхватил свой ПКМ, широко улыбнулся и, не дожидаясь, когда построится вся остальная группа, зашагал в сторону первой казармы. А он всегда так: вечно с пулемётом, вечно улыбающийся. Походка — ноги во все стороны, вкривь — вкось или в раскоряку, как правильно? Не хотел я его брать, но ротный предложил, комбат настоял, да и бойцы наслушались про него ерунду всякую и всё туда же: «товарищ старший лейтенант, товарищ старший лейтенант, возьмите»…
Ладно, по порядку: Димарик — а если официально, то сержант контрактной службы Маркитанов Дмитрий Вениаминович. Югославия, несколько командировок в Чечню, и после каждой — удивительные истории о его похождениях и «подвигах»…
Ну, какой из него командир первого отделения — ни в лесу ориентироваться, ни людьми руководить! Его руководства минут на пять с половиной от силы и хватает.
— Гудин! — сержант Гудин Виктор Вячеславович — командир второго отделения. На нем в группе вся дисциплина в моё отсутствие держится. Небольшого роста, коренастый. Голос — как рявкнет, так и хочется под землю зарыться и не высовываться.
— Слышал, что я Маркитанову сказал? — тот кивнул. — Проследишь…
— Есть! — Гудин не слишком разговорчив, но исполнителен, скажешь, можно не проверять — сделает.
— Олег, бросай это грязное дело! — Гордеев сел на плащ-палатку и тонкой, длинной палочкой начал чертить на песке кривую линию. — Они что почём сами разберутся.
— «Разберутся они», — про себя проворчал я, но вслух говорить не стал. Ротного порой фик поймёшь: то ли шутит, то ли всерьёз говорит. А сделаешь что не так и сразу «заполучи фашист гранату» в виде командирского разноса. Вообще-то на сдаче оружия командир группы сам обязан присутствовать, но у нас последнее время вольница. Комбат на подобное нарушение сквозь пальцы смотрит, говорит: пусть к самостоятельности привыкают. И то правильно, не век же им сопли вытирать. Скоро на войну, а там группник без сержантов один за всем не уследит… А вот и остальные группы подтягиваться начали.
— Лыжин! Иван! — лейтенант Лыжин — это командир второй группы. Его ротный и зовёт.
— Давай дуй с ротой, проследи за сдачей оружия. Сдадите — доложишь.
Ванька дернулся, «что это, мол, я», но промолчал, с Гордеевым по пустякам спорить — себе дороже…
— Товарищ майор! — Всё же душа моя не выдержала. — Заберите его от меня…
— Кого? — ротный сделал вид, что не понял.
— Димарика…
— Олег, ты сам не понимаешь своего счастья… — Он ещё издевается!
— Товарищ майор… — ротный не дал мне договорить, предостерегающе подняв руку.
— Вопрос не обсуждается.
— Блин! — так и хочется послать всех в три этажа.
— Зря ты так! — он меня ещё уговаривать собрался. — С Димариком не пропадёшь.
— Угу, — я в сомнении покачал головой.
— Точно! — Гордеев даже не улыбается. — Ты думаешь, ему просто везёт? Может и так, но и от фактов никуда не денешься: у групп, с которыми он ходил, самые большие результаты боевой деятельности, и потерь при нём никогда не было, легкораненые не в счёт. Он как мишка-талисман. Если Димарик с группой, значит, всё будет тип-топ.
— Как в сказке! — сарказма в моём голосе хватит на десяток таких Димариков.
— Я тебе правду говорю, так и было! Если Димарик с группой, все в шоколаде, а стоит ему заболеть или по иной какой причине остаться в ПВД, жди беды. А в остальном… чепухня. И вообще, с Димариком, это как с тем котом…
— А причем здесь кот? — это Витёк Иволгин один из подошедших группников спросил.
— А ну да вы-то не в курсе. Есть у нас кот, там, в Чечне, вечно облезлый, одно ухо на половину отсутствует, поорать любит. Подобрали его где-то, кто-то, уже и не помнит никто, где и как. Кличку Ништяк дали. Ни к какой палатке он так и не прибился, шастает, где и когда хочет. В общем, кот как кот, ленивый, мышей не ловит, всё тушёнку или рыбные консервы клянчит. А потом заметили: стоит только кому Ништяка обидеть — и откат по полной. Пнул его как-то командир второй роты — и на первом же Б/З лапку* ему и отстегнуло. А Лемехов Стасик за шкирок с кровати скинул, так через несколько дней в этой же руке граната разорвалась. Короче, теперь все стараются этого урода задобрить, — (Да, кажется, особой любви ротный к Ништяку не питает), — перед Б/З тресковой печёночкой накормить, тушёночки полную баночку ему оставить…
— Да ерунда всё это!
— Погоди, я же не сказал, что это кот виноват. Только так получается, что лучше этого кота не трогать, хотя и сволочь он по жизни — куда бы ты съестное не положил, найдёт и слямзит, да ещё нет-нет да кому и в постель нагадит. — Ротный неприятно поморщился. Ага, вот она где, оказывается, собака «порылась»…
