Василий Веденеев - Глаз ведьмы
— Ну, не вся же?
— А тех, кто способен, капля в море! Все решают деньги: тот, кто тебя продает, делает на тебе капитал и хочет его преумножить. Ты не покатился, не раскрутился, значит, не нужен. Чего зря тратиться? Интеллектуальность и прочее только бред по сравнению с чистоганом! Сейчас вообще время хаоса, он царит в экономике, в политике, культуре, нравственной сфере, где все давно скатилось в помойную яму, а нравы упали так низко, как не снилось даже Римской империи во времена ее заката. Попробуй найди совесть у нувориша! А у мелкого торгаша? То-то! И бесчестные люди начинают что-то утаивать, что-то вытаскивать, пудрить мозги народу, и в этом хаосе и безобразии место хаотической музыке и псевдокультуре!
За разглагольствованиями Слава не забывал работать вилкой и, очистив тарелку, попросил у Сергея сигарету, сказав, что вообще-то не курит, но сейчас чувствует себя, как в парижском ресторане, и грех не выкурить сигару, то бишь сигарету.
— Ты бывал в Париже? — дав ему прикурить, спросил Серов.
— Какое там, — засмеялся непризнанный гений композиции. — Раньше идеологи не пускали, теперь деньги не позволяют. Точнее, их отсутствие. Ну а ты?
— Я тоже, — улыбнулся Сергей.
И подумал, что, пока живет у Славы, хоть немного откормит этого тщедушного цыпленка. Господи, да на кой нужен парижский ресторан? Разве хоть один из них сравнится со стряпней тети Клавы и семейными ужинами на кухне в старой квартире Серовых?
Когда Слава лег спать, Сергей достал свой арсенал и почистил пистолеты тряпочкой, которую позаимствовал на кухне. Вообще неплохо было бы смазать ТТ оружейным маслом или хотя бы машинным, но где его возьмешь? Сходить разве завтра в хозяйственный отдел магазина и посмотреть там?..
Встал Серов около семи. Осторожно прокрался по коридору и вышел из квартиры. Дошел до шоссе и на автобусе доехал до следующего микрорайона. Отыскал работающий таксофон и набрал заветный номер. Ответил сам Тур.
— Привет, — поздоровался Сергей и без предисловий спросил: — Что удалось узнать?
— Мрак и туман, как говорили немцы, — невесело ответил Володька. — Нигде ничего. Кругом пусто и глухо.
— Меня интересует Костя.
— Боюсь, он там же, где Казаков.
— Вот даже как? Это факт или подозрение?
— Пока подозрение. Но оно в любой момент может стать фактом, когда найдут тело и опознают. Твоего Кости Максимова нигде нет. Понимаешь, нигде! Даже в адресном бюро.
Сергей покусал губу от досады. Сомневаться в том, что Тур вывернулся наизнанку и постарался разнюхать все, что только можно, нет никаких оснований. Значит, он везде искал Константина Михайловича и Полину, но не нашел никаких следов там, где бывал Серов? Чертовщина какая-то.
Однако нельзя без конца подставлять Володьку и пользоваться этим номером телефона — не сегодня завтра его вычислят и начнут прослушивать. Как же иначе: Тур связной Серова и бывает там, где установлен номер, по которому звонит Сергей.
— Спасибо, я найду способ с тобой связаться.
Не попрощавшись, Серов повесил трубку и отправился обратно пешком, намереваясь зайти в магазины: есть хочется каждый день, а Славик хоть и тщедушный, но прожорливый до ужаса. И целыми днями сидит дома — работа у него такая, творческая. Кстати, здесь ходить по городу не опасно, милиции не видать, а вот съездить в Центр придется попросить хозяина квартиры.
— Купи мне одну вещь, — после завтрака попросил Сергей, положив перед Тарасовым деньги.
— Хорошо. А почему ты сам?.. А-а, извини. Так что тебе нужно?
— Эта штука называется сканер диапазона и выглядит примерно так, — Серов быстро набросал схематичный рисунок на бумажной салфетке. — Адрес, где это бывает, я дам.
— Зачем она? — с детской непосредственностью поинтересовался Слава.
— Люблю разные электронные штучки, — отделался невразумительным ответом Серов.
— Ну да, — кивнул хозяин и пошел собираться. Для него поездка куда-то была неким, пусть не слишком большим, но событием.
Сергей закурил и подумал, что не стоит объяснять живущему в собственном мирке музыканту, зачем нужен сканер. Если за тобой следят, топтуны непременно начнут переговариваться по рации, чтобы не упустить «объект». Вот тут-то и пригодится сканер — его индикатор покажет, болтают в эфире или нет. А если болтают, то берегись, дружок! Вроде бы не слишком замысловатое приспособление, но мало кто умеет им пользоваться. Хуже, когда топтунам строго запрещают пользоваться рацией и велят полагаться на визуальный контакт, но будем надеяться, что Серова не причисляют к суперважным объектам слежки.
Тарасов уехал, а Сергей поставил в видеомагнитофон очередную кассету и завалился на диван. Делать было совершенно нечего, оставалось только ждать. В данный момент время его самый лучший союзник и самый злейший враг — выбирай то, что больше по нраву.
Первые два-три дня после встречи в «Праге» Мякишев провел как в тумане — не отпускал внезапно возникший страх, что его, как малолетнего недоумка, пытаются перепроверить и поводить за нос, а когда он покажет лояльность новым хозяевам, внезапно объявятся старые, с кем он проработал не один год, и тогда на голову «перебежчика» посыплются разные несчастья. А чем он виноват? Его спровоцировали.
Никто не примет подобные объяснения во внимание — это Трофимыч прекрасно понимал, — но и сидеть между двух стульев невозможно: надо что-то делать. Деньги тебе отвалили приличные и непременно поинтересуются, как ты их отработал.
Павел Иванович исчез как в воду канул. Нет, Александр Трофимович вовсе не думал, что в ближайшее время обнаружат труп «Чичикова», и тогда он сможет вздохнуть с облегчением. Нет, у тех людей, с которыми он имел дело, другие методы и способы заставить человека молчать. Вот бы знать, что там у них произошло, какие ветры выдули «Чичикова» с такого теплого насиженного местечка? Однако стоит ли излишним любопытством накликать на себя беду? Те же ветры могут вполне свободно выдуть и самого Трофимыча!
Поразмыслив, он потихоньку, как бы исподволь, начал выполнять полученные инструкции, спуская дело Гореловой на тормозах. В немалой мере помогло и то, что шумиха в прессе и на телевидении разом прекратилась. Мякишев догадывался, чьих рук это дело.
Пылаева он ни во что не посвящал — еще не хватало ставить в известность о своих шагах этого мальчишку, волей случая выскочившего на должность, которой более заслуженные люди ждут десятилетиями. Однако в доверительном разговоре с начальником управления Трофимыч как бы невзначай обронил, что не в их интересах придавать делу Гореловой широкую огласку и задействовать на его раскрытии все силы. Есть и другие, не менее сложные и важные дела.
— Общественный резонанс, — бросив на него испытующий взгляд, заметил начальник управления.
— Ну да, неделю назад они вопили и брызгали ядом по одному поводу, а завтра начнут кусать нас за другое: опять, мол, все только для «коронованных особ», их и после смерти обслужат по высшему разряду, а убийство нашего брата журналиста или простого гражданина, как и прежде, никого не интересует.
— В этом ты прав, — признал начальник и разрешил снять часть людей, задействованных в работе по раскрытию убийства на Гончарной.
Под это разрешение Мякишев уменьшил группу более чем наполовину, а еще через пару дней вообще оставил в ней лишь сотрудников своего бывшего отдела, которым теперь, как исполняющий обязанности начальника, руководил Аркадий Пылаев.
Когда тот кинулся к Трофимычу за объяснениями, Мякишев хитро прищурился и в притворном сочувствии развел руками: что я могу поделать, все по распоряжению руководства! И Аркадий ушел ни с чем.
Зато Александр Трофимович был несказанно доволен: задуманное удалось провернуть комар носа не подточит. Если Пылаев настучит прежним хозяевам, отдававшим приказы Павлу Ивановичу, что дело Гореловой встало, то можно отговориться тем, что так приказал начальник управления, а предусмотрительный Мякишев запасся и его письменным распоряжением по этому поводу. Кроме того, он не снял ни одного человека из отдела Аркадия — пусть пашут, проявляя энтузиазм и добывая вновь испеченному начальнику отдела новую звезду на погоны. С этим теперь тоже стало много проще, чем раньше. Все, блин, обесценили, даже звания!
Ну да ладно, не в этом суть. Суть в том, что можно прекрасно отчитаться и перед новыми хозяевами — группа практически расформирована, офицеры, отвечающие за связь с общественностью, не дают в прессу и на телевидение никакой информации, да ее, в общем-то, и не было: следствие топталось на одном месте, заполняя информационную паузу пустыми бумагами. А немного погодя можно обрушиться на ничего не подозревающего Пылаева, выдрав его как сидорову козу за нераскрытые преступления — в городе не одну Горелову шлепнули, дня не проходит, чтоб кого-нибудь не отправили на небеса! Тогда Аркашка сам снимет людей и бросит их закрывать иные бреши и начнет метаться, когда поймет, что все закрыть невозможно и что его будут теперь драть постоянно на разных уровнях и скоро не повысят, как он надеялся, а освободят от занимаемой должности в связи со служебным несоответствием. Уж кто-кто, а Трофимыч прекрасно знал, как это бывает — сам много лет сидел в кресле начальника «убойного» отдела.
