Владимир Митрофанов - Охотники на «кидал», или кооператив сыщиков
— Блядь!
— Это херня, у меня тоже такое было — приживется! — успокоил его Ванечка. — Кусай только другой стороной и не шатай.
У него и самого при глубоком дыхании ощутимо трещало ребро. «Это все херня», — прошептал он уже для себя.
— Таблетку прими, Андрюха. Я как принял, так мне сразу и полегчало. Или хошь, я стошку медсестре дам, чтобы укол сделала?
— Не надо: тут всем на ночь обезболивающее колют, чтобы спали и зазря не беспокоили персонал.
— Долго тут будешь? Чего говорят врачи? — спросил Ванечка, стараясь поменьше дышать носом.
— Говорят, кости целы. Просто ушибы, сотрясение мозга. Хочу выписаться в конце следующей недели. Не могу больше тут: вонь, все стонут ночью, мечутся, постоянно ссать ходят, шуршат тапками, короче, буду проситься в пятницу домой. Пиздят все, мобилу прячу и с собой всегда ношу, чтоб не сперли. Чего мне тут делать? В принципе, я по стенке до сортира потихоньку уже дохожу. В конце недели еще лучше буду передвигаться. Тфу-тфу-тфу!
— Менты допрашивали? — поинтересовался Ванечка.
— Следователь приходил — молодой, совсем зеленый, заполнил бумагу да и быстренько свалил. Хули, на каждого им дело заводить, что ли? Тут все такие битые. В основном, конечно, по пьяни. Я ему сказал, что ничего не помню. Он спросил: «Пил?» — Я говорю: «Не помню, вроде как чуть-чуть было». — «Ну, значит, пил». Короче, типа, сам и виноват. Не хуй!
— Кровь-то на алкоголь наверняка у всех берут, а проба-то у тебя должна быть всяко отрицательная.
— Ну, не знаю про пробу. Какую захотят, такую и сделают!
— Медсестры-то хоть тут симпатичные? — между прочим полюбопытствовал Ванечка.
— Да ну: грымзы, злющие. Одна только очень даже ничего — в перевязочной — Маша, но, блин, неприступная, только хирург, мы так думаем, наверняка ее попихивает…
— А посмотреть-то на нее хоть можно? — заволновался Ванечка, даже свесившись в коридор со своей табуретки и вертя там головой во все стороны.
— Да она сегодня не работает — выходная!
Тут Кот задумался:
— Слушай, философский вопрос. Ты никогда не думал, почему всегда ужасно хочется трахнуть медсестру и стюардессу? Тут наверняка есть какой-то психологический феномен.
— Я не знаю. Может, из-за стресса? А Валентина-то приходила?
— Валентина? Конечно! Была и в среду, и в пятницу, то есть позавчера. И вот только что звонила, скоро должна подъехать. Может быть, пожрать чего-нибудь привезет человеческого. Чё там нового в конторе?
— Да ничего интересного! Вчера целый день таскались с Катей за одной блондинкой лет двадцати, но она все по магазинам, по подружкам, фитнес, спа-салон. Утомила нас этими магазинами — жуть. Реально красивая телка, фигурка точеная, машина — белая «пятерка» БМВ, гоняет безумно, постоянно мельтешит из ряда в ряд, правила нарушает, сигналит почем зря, показывает мужикам фак. Я употел за ней гоняться. Хорошо еще, что пробки — особо не разгонишься. Едет, постоянно треплется по мобильнику, руль держит одним пальцем. По всему видно, что человек просто наслаждается жизнью. Даже завидно. Мужик ее, — или там, не знаю, кто, — хочет, видимо, проверить ее на блядство, но она явно не сексуальная маньячка. Эта сторона жизни, судя по всему, не особо ее интересует. Под конец встретилась в ресторане с подругой, проболтала с ней часа два. Никаких зацепок. Скукота! Завтра снова туда, а сегодня с ней работает Славик. Да, еще прикольно было: Катя выходит, к ней какой-то чувак подваливает, типа дай позвонить, она чего-то ему говорит, но, понятно, не дает, тогда он вырывает у нее мобилу и бежит прямо на меня…
— Ха-ха-ха! Ой! — смеяться Коту тоже было больно — ссадина на губе от смеха тут же треснула, даже кровь выступила.
— Я ему с ходу в ебальник — хлоп, парень с копыт — кувырк, телефончик-то вылетел, а я — оп! — его на лету и поймал! — похвастался Ванечка. — Здорово было бы это заснять на видео, а то ведь никто не поверит!
— Сдали ментам?
— Хрен с ним! Он и в сознанье-то не пришел, пока мы там были. Я даже испугался: вдруг башкой ебанулся о поребрик и гикнулся — что тогда? А народ вокруг тормозной, никто даже ничего даже не заметил. А потом мы уехали.
— Хорошо вам, а я здесь гнию… — расстроился Кот. — Про этих скинов, что меня отхуярили, ничего не известно?
Ванечка, оглянувшись, понизил голос:
— Кое-что известно. Один, по фамилии Кожанов, лежит в Александровской, — это тот, которого ты сам вырубил, длинный, — в нейрохирургическом отделении, пока еще без сознания — в искусственной коме. Ему в тот же день сделали трепанацию черепа — выпустили кровь. Славик ездил на него посмотреть. Врачи утверждают: жить будет. Но голову ты ему капитально пробил. Голова у него сейчас в коконе, как у мумии, в рот вставлена какая-то херовина, пищу через зонд дают, там у него мать и сестра постоянно дежурят — Славик говорит, ничего такая телка, симпатичная! Еще Славик сказал, что больше никто, кроме длинного, туда не поступал.
— Ага. А они меня как?
— У тебя, значит, голова оказалась покрепче.
— Врач говорит: есть легкое сотрясение головного мозга. Вот, я думаю, ни хуя себе лёгкое — голову не поднять! Еще множественные ушибы мягких тканей, но разрывов внутренних органов нет. Я как на этого погляжу, — Кот кивнул на лежащего в заскорузлой окровавленной одежде мужика на койке напротив, — так вроде я, по сравнению с ним, еще и ничего — бодрячком. Только не нравится мне все это. Мой родной дядька по юности очень много дрался и неоднократно получал по голове. Теперь его мучают жуткие головные боли и давление, заговариваться стал. Я боюсь, что и у меня то же самое будет…
Помолчали.
— Что там Спичечная Голова? Звонил? Чего у него нового? — спросил Кот, впрочем, без особого интереса.
— Я так понял, он в ближайшей перспективе планирует сваливать из России вообще с концами: начинают здорово поджимать. Началась какая-то очередная компания против бизнеса, сплошные рейдерские захваты. У некоторых его знакомых уже отняли компании. Внезапно сделали проверки, задним числом назначили невообразимые штрафы и забрали все. Они судятся, конечно, но шансов нет никаких. Еще могут и посадить типа за уклонение от налогов. Он хочет срочно продавать все свои фирмы, перевести активы за границу и валить отсюда, пока не поздно. Каждый день могут прийти. Дома не ночует. Это как в тридцать седьмом году, когда, говорят, люди держали специальный чемоданчик с вещами. Прозевает, протянет еще сколько-то и фиг уедет. Так в революцию было — раз, — и закрыли границы. Кто не успел — то опоздал. Или как в Берлине — за одну ночь построили стену — и никуда не денешься — так и его выдоят всего.
— Вряд ли уж так сразу, — засомневался Кот.
— Такое уже бывало.
— У него же вроде есть второй легальный паспорт — латвийский. Возможно, и третий тоже есть. А проверки все проплачиваются. Знакомая повариха говорит, что двадцать лет работает в ресторане и ни одного проверяющего ни разу не видела: им платят деньги сразу, и они к ним вообще не ходят…
Помолчали.
— Ладно, пока, пойду я, солнцем палимый… Валентине передавай привет! — Ванечка пожал Коту влажную горячую руку.
— Пока! — Кот с завистью посмотрел вслед Ванечке, откинулся на подушку, зашипел от боли, отвернулся к стене, стер рукавом выступившую слезу.
Ванечка же вышел на улицу. Меркнущий майский день был чудесен, а после больницы показался еще прекраснее. Теплым ветром Ванечке обдуло лицо, он несколько раз глубоко вздохнул носом, избавляясь от мерзких больничных запахов.
В кармане завибрировал телефон. Звонил Спичечная Голова:
— Это я. Подстрахуешь меня завтра?
— Конечно.
— Соединись со мной вечером. Уточним детали.
— Есть.
Оказалось, ничего особенного: просто Спичечная Голова должен был получить в какой-то конторе крупную сумму наличными и перевезти ее домой, а Ванечке было предложено подстраховать доставку. Мало ли что. Осторожность никогда не помешает. Как предполагал Ванечка, крупная сумма, по понятиям Спичечной Головы, составляла примерно полмиллиона долларов, уж никак не меньше, а скорей всего, и того больше. Как-то однажды проскочило в разговоре:
— Я тогда еще был совсем зеленый, хотел судиться с одной австрийской фирмой за сто тысяч долларов. Сейчас даже бы не стал дергаться из-за такой мелочи…
Нападение около банка
Деньги забирали в каком-то фонде. Поехали туда на «лексусе». Спичечная Голова вел машину сам. Пока он получал деньги, Ванечка ждал внизу, трепался с охранником. Лысый охранник Володя, мужичонка лет сорока пяти, как и Ванечкин отец ругал все и всех подряд:
— Я сам служил в погранвойсках, только меня оттуда, блядь, выгнали. Мои ребята здорово напортачили. Представляешь, мой родной дядька — генерал армии в отставке, а я здесь сижу — в полном говне! Ему после отставки предлагали идти работать в Росвооружение. Представляешь, что это за контора: все там на взятках, деньги огромные так и плывут в руки. Только там постоянно кого-то убивают. Он туда не пошел — и так денег хватит, — уехал в Новую Зеландию. Уже три месяца, как уехал, а ни слуху, ни духу. Обещал, что позвонит. А я что здесь буду подыхать? Я тоже хочу отсюда свалить! Заебало здесь жить!
