Данил Корецкий - Основная операция
Разбившись на боевые двойки и держась вдали от уличных фонарей, группа скрытно просачивалась в село. Почти во всех домах было темно, во дворах, лязгая цепями, исходили лаем собаки. Общий шумовой фон был выгоден нападающим, так как маскировал их продвижение. Макоев взмахом ладони указал цель — солидный двухэтажный особняк за высоким кирпичным забором. Страшные фигуры с окулярами вместо глаз и стиснутыми в зубах ножами взяли его в полукольцо. Но в операциях подобного рода сохранить скрытность до момента атаки удается редко. Чаще какая-нибудь случайность прорывает напряжение криком, выстрелом или ударом ножа, включая смертоубийственную карусель, восстановить детали которой не могут потом и сами участники.
Внезапно хлопнула калитка, выглянувший из соседнего двора бородач лицом к лицу столкнулся с капитаном Вороновым. Можно без особого труда представить, что должен почувствовать заспанный человек, увидев перед собой зеленую железную маску с огромными мертвыми глазами над тускло отблескивающим клинком в жутком оскале рта. Наверное, так мог выглядеть восставший из могилы кровник, через десятилетия явившийся исполнить святой долг мести. Бородач отшатнулся, лицо исказилось ужасом, но руки тем не менее рефлекторно вскидывали автомат.
— Тук… — на ватнике вспыхнула красная лазерная точка, под ней рванула ткань тупоконечная пуля, бородач сполз на землю. Лязг отброшенного затвора перекрыл заглушенный звук выстрела. В этом и состоит недостаток обычного оружия, снабженного глушителем, при применении на близкой дистанции. Специальные бесшумные пистолеты имеют механизм отключения автоматики, благодаря чему исключается шум от трущихся частей. Но они годятся для одного выстрела с последующей перезарядкой вручную, когда возможность демаскировки миновала. «ПССы» полностью беззвучно стреляют и перезаряжаются с пониженной шумностью, но они не могут тягаться со «стечкиным» в боевых условиях.
Во дворе особняка послышались невнятные голоса, щелкнул запор массивных стальных ворот. Но по углам на кирпичный забор уже взлетели Королев и Самсонов.
«Тук, тук, тук» — в два ствола залопотали «стечкины». Лазерные лучи метили бандитов, и тут же плоские красные точки брызгали струйками крови. Бесшумные метки немедленной смерти посеяли панику в стане врага. Ростовые мишени беспорядочно метались по двору, как в стрелковом упражнении номер три. И как в тире, пули безошибочно находили свои цели. Обычные для боя вопли, стоны и ругательства шли без привычного звукового сопровождения до тех пор, пока кто-то из раненых не вдавил автоматный спуск. Длинная очередь разорвала ночную тишину. Время маскировки кончилось.
Во дворе рванули гранаты, Карпенко полоснул в проем ворот, нападающие ворвались внутрь, лишь снайпер, автоматчик и пулеметчик залегли на обочине, контролируя улицу. Сопротивления никто не оказывал, похоже, что, кроме десяти убитых и раненых, чьи тела валялись на асфальте, здесь никого не было. Сосущее чувство непоправимой ошибки охватило Карпенко.
— Осмотреть флигель, подвалы, дом! — выкрикнул он, взбегая на высокое крыльцо под резной железной крышей.
— В дом не входить! — по-русски приказал грубый голос. Но Карпенко уже ворвался в просторный вестибюль и замер, будто ударившись лбом в стекло. Прямо перед ним стоял крепкий мужик в камуфлированном комбинезоне, с нацеленным в упор автоматом. Общим обликом, одеждой, позой и автоматом мужик копировал самого Карпенко, будто перед ним находилось зеркало. Только лицо у отражения было чужим, хотя и очень хорошо знакомым. В него целился старый друг Лешка Волохов, которому когда-то Карпенко спас правую руку! Карпенко, в свою очередь, целился в старого друга, который тоже мог предъявить солидный счет неоплаченных долгов. Потому что между друзьями не принято считаться, кто кого спас и сколько раз.
Чудо или судьба удержали на спусках одеревеневшие пальцы в первую секунду, дав им возможность узнать друг друга. Но автоматы не опустились и застывшие лицевые мускулы не расслабились в улыбках. Ибо сейчас встретились не давние кореша Виталя и Лешка. Встретились солдаты, выполняющие определенные задачи, каждый свою, и задачи эти были противоположными. Направив в животы друг другу стволы скорострельных «акаэмов», они лихорадочно просчитывали варианты своего поведения, и любая случайность — например, упавший в соседней комнате стул, лязгнувший за дверью затвор, резкий крик — могла спровоцировать выстрелы. Заставить открыть огонь способны и результаты мысленных расчетов, и расшатанные нервы, и короткая память. Но память и нервы у обоих были в порядке, а расчеты не давали однозначных рекомендаций.
— И сколько тебе здесь платят? — спросил Карпенко.
— Какая сволочь тебя послала? — одновременно задал вопрос Волохов.
Еще одна секунда ушла на осознание услышанного.
— Почему здесь? Я в командировке, отряд и платит…
— Я по своей инициативе. Значит, это я «та сволочь»…
Автоматы медленно опустились.
— Что?! Мы обеспечиваем личную безопасность Дударика по приказу Центра. Потому я и удивился, что кто-то направил тебя сюда.
— Не может быть… Какие паскуды…
На улице хлестнули выстрелы, забился в истерике пулемет, глухо пролаял подствольник. Послышались крики и слова команд. Пауза затягивалась. Рывком распахнув дверь, в холл вбежали оскалившиеся, готовые с ходу встрять в слепую огневую круговерть Королев и Самсонов. Неожиданно наткнувшись на сцену мирной беседы, они замерли в напряженных позах, готовые по любому сигналу мгновенно включиться в боевую работу. За спиной Волохова тоже бесшумно обозначились громоздкие фигуры в камуфляже.
— Но у нас есть проблема, — медленно проговорил Карпенко. Сжимающая автомат кисть вновь напряглась. Это не укрылось от бывшего друга: локоть некогда спасенной руки зажал приклад — так делают, собираясь открыть огонь навскидку.
— Нам нужен Дударик, — продолжил командир. Идиллия узнавания и возмущения далекими московскими негодяями кончилась. Снова выступили на первый план непосредственные функциональные обязанности каждой из сторон. А они диктовали скоротечную и кровавую перестрелку.
Но судьба не стала доводить испытание до крайности.
— Его здесь нет, — в голосе Волохова напряжение заметно убавилось. — Он с группой личной охраны уехал вечером, около двадцати трех. Вы опоздали на шесть часов. Может, это и к лучшему…
Карпенко криво улыбнулся.
— Куда он отправился?
— Не знаю. Думаю, его выводят из игры. Во всяком случае, все прошло синхронно: вначале снялся с места он, а в двадцать три тридцать мы получили приказ возвращаться в Москву. Через час придет «вертушка». Можем забрать и вас.
— Спасибо. Надо разобраться вначале с этим… — Карпенко кивнул в сторону перестрелки.
— Это так, для порядка. Все знают, что Дударик уехал. Иначе при первых выстрелах сюда бы сбежалось человек двести, вооруженных до зубов. Думаешь, все так легко?
Последняя реплика не понравилась Карпенко.
— Думаю, не трудней, чем в Кабуле.
— Ошибаешься. Тогда за нами стояло огромное мощное государство. А кто стоит за тобой сейчас?
Карпенко ничего не ответил. Волохов прав. Но ведь тогда они действовали в чужой стране, за тысячи километров от Москвы. А сейчас находятся в самом центре России. Однако рассуждать о том, почему все так чудовищно изменилось, было не ко времени и не к месту. Тем более что и Карпенко и Волохов больше привыкли изменять окружающий мир, а не дискутировать об этом.
Перестрелка на улице стихла. Как водится, посчитали свои и чужие потери. У противника — восемь убитых и четверо тяжелораненых. В группе — двое с легкими ранениями. В подвале особняка обнаружили целый склад оружия и боеприпасов. Карпенко приказал заложить туда радиоуправляемый заряд.
Объединившись, группы Карпенко и Волохова с предосторожностями просо — чились на окраину села. Несколько раз их обстреливали из-за глухих заборов — в Афгане стрельба из-за дувалов тоже была любимой тактикой «духов». В ответ спецназовцы открывали ураганный огонь из подствольников, метали гранаты, разнося и заборы и все, что находилось за ними. Это являлось самым убедительным аргументом, и обстрелы довольно быстро прекратились. Вскоре двадцать три бойца вышли на подходящую для посадки вертолета площадку. Оставалось ждать.
На этом операцию можно было считать оконченной, но Волк и Дунда обрекли соплеменников на святой обычай мести. Хотя направленность ее в данном случае была противоположной обычной. По приказу Карпенко один фугас заложили под опоры моста через глубокое ущелье, второй — у основания нависающей над селом скалы.
Ровно в шесть тридцать Волохов зажег фосфорный факел. Белый огонь яростно разбрызгивал ослепительные искры, рассеивая рассветный сумрак. Через некоторое время в небе послышался гул, сопровождаемый раскатистым эхом. Серый туман сгустился, приобрел четкие формы и превратился в силуэт снижающегося вертолета. Неуклюже растопырив шасси, машина коснулась земли неподалеку от огненного ориентира. Никаких опознавательных знаков на камуфлированном фюзеляже не было. Винт уже крутился по инерции, но с неба почему-то продолжало гудеть эхо. Карпенко понял, что это не эхо, а второй вертолет.
