Валерий Барабашов - Крестная мать
— Отчего же, можно и назвать, — по-прежнему улыбался Аркадий. — Каменцев. Я тайны не делаю. Не за тем звали. Хотя, может быть, наши гости видят меня впервые. Я во всяком случае…
— Ну, положим, и лицо, и имя ваше мне известно, — перебил Тягунов. — Хотя бы по долгу службы. Да и вообще, вы в городе человек известный.
— Должен сказать, что и ваше имя мне кое-что говорит, — вежливо отвечал Аркадий. — А сейчас у меня сложилось такое ощущение, что мы хорошо знакомы. Ну, а вы, значит, Татьяна Николаевна? Морозова?
— Да, я Морозова, — суше, чем нужно было бы, ответила Татьяна. — Извините… я прежде всего хотела бы видеть Изольду Михайловну. Где она?
— Пожалуйста, — спокойно проговорил Каменцев. — Ада Константиновна! — не повышая голоса, позвал он, и медсестра тут же появилась в дверях. — Проводите, пожалуйста, Татьяну Николаевну… И вы желаете пойти, Вячеслав Егорович?.. Да-да, конечно, пожалуйста. Я все понимаю… меры предосторожности и все такое прочее. Правильно, но излишне — уверяю вас! Но вы, прошу, не задерживайтесь, мясо стынет! — И он глазами показал на уже сервированный в дальнем углу кабинета такой же низкий, как и у кресел, стол.
Татьяна и Тягунов пошли за медсестрой. Ада Константиновна держалась вполне уверенно, объясняла на ходу:
— Она понервничала там, на даче. Но вела себя прекрасно! Я думаю, парень ваш, Игорь, наговорил лишнего. Ничего дурного с Изольдой Михайловной не делали. Наши мужчины — интеллигентные люди. Говорить человека можно заставить вполне современными, цивилизованными методами, существуют соответствующие препараты. Они вреда организму не наносят. Но язык — увы! — развязывают.
Комната, в которой находилась Изольда, располагалась на втором этаже. Комната — на двоих, две деревянные кровати, две тумбочки, небольшой телевизор, зеленая ковровая дорожка на полу, два кресла возле треугольного журнального столика… Пахло лекарствами.
Изольда сладко и безмятежно. спала на одной из кроватей. Лицо ее было спокойно, почти счастливо. Розовые приоткрытые губы слегка улыбались во сне.
— Странно… почему она среди бела дня спит? — удивилась Татьяна. — Сейчас и четырех еще нет.
— Ну, накупалась, пообедала, легла, — скупо поясняла медсестра. — Ничего страшного, скоро проснется.
— Что значит «скоро»? — уточнил Тягунов.
— Через час. Может, раньше. К тому времени, когда вы переговорите с Аркадием Вадимовичем и… остальными господами, она встанет. Я ее разбужу.
— Будите сейчас, при нас. Мы здесь долго задерживаться не собираемся. Разумеется, заберем ее с собой.
— Хорошо.
Ада Константиновна наклонилась к Изольде, потрепала ее по щеке.
— Изольда Михайловна! Проснитесь! За вами приехали. Слышите? Хватит спать, голубушка! Просыпайтесь!
Изольда открыла мутные красные глаза. Непонимающе смотрела на склонившееся к ней лицо, потом недовольно поморщилась, отвернулась к стене, натянув на голову одеяло.
— Не мешайте, — хрипло пробормотала она. — Я хочу спать.
Медсестра вопросительно глянула на Тягунова.
— Думаю, пусть еще поспит. Я же сказала…
— Разбудите и оденьте ее! — приказала Татьяна. — Вы же явно ее чем-то напоили, она не может проснуться. Дома она в такое время никогда не спит.
— Возможно, возможно, — бесстрастно ответила медсестра. Было непонятно, к чему именно относится это слово. То ли к тому, что они действительно чем-то напоили Изольду, то ли к тому, что она среди дня не ложится отдыхать. Но Татьяна с Тягуновым не стали ничего уточнять.
Они вернулись в кабинет, где их терпеливо ждали Каменцев, Дерикот и Городецкий. Все трое курили, тихо переговаривались. Увидев вошедших, подняли к ним лица, а Аркадий даже пошел навстречу Татьяне, усадил за стол с закусками.
Дерикот разлил по рюмкам спиртное, а Городецкий все время молчал, прятал от Татьяны глаза.
— Ни есть, ни пить мы не будем, — заявил Тягу-нов. — Достаточно с нас и Изольды Михайловны. Давайте говорить о деле.
— Да поговорить-то мы успеем, — Аркадий с сожалением глянул на богато сервированный стол, на котором уже появилось ароматно пахнущее жаркое в глиняных горшочках и какое-то блюдо в закрытой фарфоровой посудине, и великолепные, из свежих овощей (в середине зимы!) салаты.
— Успокойтесь, мы ведем честную игру, — с какой-то даже обидой в голосе начал Дерикот. — Мы почувствовали в вас сильных людей, с которыми можно…
— Феликс, разреши мне, — мягко остановил Дерикота Каменцев. Он пригубил коньяк, пожевал губами. — Мы вас, Татьяна Николаевна, и вас, Вячеслав Егорович, позвали на джентльменский разговор. Нам кажется, что мы теперь все в нем заинтересованы. Во всяком случае, так мы думаем.
— Думайте, — усмехнулся Тягунов, — это ваше право.
— А думаем так потому, — невозмутимо продолжал Аркадий, — что мы могли бы найти общую платформу для дальнейших отношений. И вы, и кое-кто из наших людей… не будем называть поименно… все подошли к критической черте.
— Дальнейшие отношения, Аркадий Вадимович, это я вам обещаю, — снова перебил Тягунов, — будут на строго законной, официальной основе.
Ни на Каменцева, ни на Дерикота с Городецким, вяло жующих сочное мясо, брошенная фраза, казалось, не произвела никакого впечатления.
В беседу вступил Феликс.
— Вячеслав Егорович, дорогой вы мой, — заворковал он ласково. — Закон, если на то пошло, и вас лично, и вашу пассию, то бишь Татьяну Николаевну, тоже по голове не погладит. Вы это как юрист прекрасно понимаете. Потому мы и избрали, на наш взгляд, вполне разумный путь поведения для всех здесь присутствующих. Перечислим ваши, скажем так, неадекватные закону поступки: попытка коллективного убийства Бизяева (участвовали четыре человека, так?); далее — сокрытие этого убийства (он же чудом выжил) должностным лицом, который был в курсе дела, то есть вами, Вячеслав Егорович; убийство Вадима Башметова… а чем вы докажете, что не утопили его?.. Так вот, смерть Башметова и новое сокрытие… Убийство Бородкина (у него раздроблена нижняя челюсть, он уже до гибели был без сознания, это установила экспертиза…)» сожжение трупа. Вы все это знаете, Вячеслав Егорович, но… начальству ничего не докладываете. Ваши отношения с Татьяной Николаевной нам хорошо теперь известны. Изольда Михайловна рассказала.
— Вы ее напоили, заставили говорить то, чего не было! — не выдержала Татьяна.
Дерикот развел руки, застыл на какое-то мгновение в почти театральной позе.
— Татьяна Николаевна, дорогая, что об этом говорить?! При чем тут методы получения информации? Важен результат. Мы его имеем. И, не в пример вам, Изольду Михайловну оставили в живых. Во-первых, она красивая женщина, которая достаточно уже настрадалась в любимой ею Чечне. Во-вторых, она моя сотрудница… Так вот, мы собрались, обсудили ситуацию и поняли, что должны встретиться с вами, поговорить. Всем необходим достойный выход из сложившейся ситуации.
— Вы зря меня пугаете, Феликс Иванович, — заговорил Тягунов. — Да, я несколько запоздал с докладом начальству, но не все еще потеряно, я намерен…
— Вы ничего не скажете, Тягунов, — вполне начальственно заметил Аркадий Каменцев. — Все, о чем вы говорили наедине с Татьяной Николаевной, нам известно. И вы, между прочим, очень правильно, по-человечески поступили! Мы вас понимаем и ценим ваши чувства, относимся к ним с уважением. И не хотим, чтобы вас, двух любящих людей, разлучили на долгие годы. Зачем? Живите! Что поделаешь? Мертвых не вернешь, живым — жить. А виновные в убийстве Алексея Морозова, конечно же, должны были быть наказаны. Кто с этим спорит?
— Они не только ни за что убили мужа, но и машину украли. А как они надругались над трупом?! — Татьяна задохнулась от переполнившего ее гнева. — И прощать этого вашего бандюгу я не собираюсь. Никогда! Жаль, что он остался на этот раз в живых, очень жаль!
— Да и нам с такими бандитами не по пути, Татьяна Николаевна, — покачал головой Каменцев. — Мы — честные бизнесмены, нам такой позорный преступный шаг ни к чему. Но проблемы больше нет. Бизяев умер.
— Как… умер?! Когда?! Он же утром был на даче, издевался над Изольдой! — Татьяна с Тягуновым переглянулись.
Каменцев спокойно попыхивал сигаретой.
— Да, все это так. Но по пути сюда, на базу отдыха, умер от сердечного приступа. Ада Константиновна делала все возможное, но… увы, медицина оказалась бессильной.
Лица у Тягунова и Татьяны вытянулись — вот это новость!
— А… где труп? — поинтересовался Вячеслав Егорович.
— Здесь, в подвале. Будете смотреть?.. Ада Константиновна!.. Проводите, пожалуйста, к Бизяеву.
Медсестра тотчас, как и в прошлый раз, появилась на пороге.
— А кто констатировал смерть? Кто вызывал «скорую», милицию? — спрашивал Тягунов.
— Вызовем, констатируем, запротоколируем, — Дерикот наливал в высокий стакан пиво из яркой импортной банки. — Проблем не будет, Вячеслав Егорович. Все законно, все естественно. С утра был человек, да. Ел, пил, с Изольдой Михайловной беседовал. А потом вдруг — раз! И умер. Теперь лежит… Бизяев был человеком, Татьяна Николаевна, смерти которого вы желали. Но радости на вашем лице я не вижу. Может, и не надо радоваться смерти человека, да… Но Всевышний услышал ваши молитвы. К тому же у Би-зяева — ни родных, ни тех, кто стал бы его теперь усиленно искать. Так уж вышло — один как перст. Одни резиновые герлы — его наследницы. Ну ладно, идите, гляньте, если не верите. М-да, от сердечного приступа никто из нас, господа, не застрахован. Идешь-идешь и вдруг… И не такие люди о-очень быстро в мир иной переселялись.
