Жерар Вилье - Золото реки Квай
Обзор книги Жерар Вилье - Золото реки Квай
Жерар де Вилье
Золото реки Квай
Глава 1
Крик геккона раздался совсем рядом, заставив Понга Пуннака вздрогнуть. Толстая ящерица взгромоздилась на стелу на самом солнцепеке в метре от Понга, притаившегося в зарослях кустарника, усеянного ярко-красными дикими орхидеями. В смутном волнении таец сосчитал, сколько раз крикнула ящерица: четное количество предвещало несчастье, нечетное – удачу.
После того как глухой замогильный голос прозвучал в восьмой раз, над кладбищем повисла тишина, прерываемая лишь мурчанием илистых вод реки Квай, чье быстрое течение с двух сторон огибало небольшой остров снизу. Добравшись до него, Понг Пуннак спрятал сампан[1] в высокой траве примерно в полумиле от кладбища.
Понг Пуннак поглядел на ящерицу, словно умоляя ее прокричать еще хотя бы разок, но та снова улеглась, и ее крупные шаровидные глаза подернулись сероватой пленкой.
Время было полуденное, и солнечные лучи падали отвесно на ряд одинаковых надгробий, тянувшихся на несколько сот метров. Дикие цветы придавали праздничный вид этому месту, которое иначе выглядело бы мрачновато.
Чтобы убить время, Понг Пуннак пытался разобрать надпись, выгравированную на доске, рядом с которой он прятался; несмотря на то, что прошло много лет, буквы оставались четкими: «Уинстон Стилвелл, сержант, вторая королевская йоркширская бригада, 9 января 1946 г.».
Храбрость не мешала Понгу Пуннаку быть человеком суеверным. В окружении всех этих мертвецов он испытывал тревогу, хотя мертвецы были не так опасны, как те живые, которых он выслеживал.
Мало кто в Таиланде знал о существовании этого огромного некрополя. Небольшой остров посреди реки Квай оказался на поверку кладбищем с прямоугольными аллеями, пересекавшимися на протяжении одного километра, и видневшимися кое-где корнями баньяна, которые не удалось выкорчевать даже бульдозерами.
Прямоугольные стелы, возвышавшиеся над землей сантиметров на двадцать, походили друг на друга, как две капли воды. И на каждой из них были начертаны лишь имя, звание и дата смерти.
Семь тысяч человек спали здесь вечным сном. Англичане, голландцы, американцы, умершие между сорок вторым и сорок шестым годами от дизентерии, лишений или японской пули. Прибыв пешком из Сингапура на прокладку железной дороги Сингапур – Рангун, они гибли тут тысячами. Один только мост через реку Квай стоил трех тысяч жизней. После войны союзники разыскали затерянные в джунглях могильные холмы и собрали останки воинов у моста. Зачастую мало что удавалось найти, и в могилы укладывали лишь кучки костей.
Вниз по течению было второе кладбище – уже на материке – с восемью тысячами могил. И между двумя кладбищами высилась заменившая сооружение японцев металлическая конструкция моста, которая дважды в день содрогалась от проезжавших мимо поездов.
Могилы, затерянные в джунглях, в ста тридцати километрах от Бангкока, посещали редко, разве что порой наведывались старые товарищи по оружию, пришедшие поглазеть на мост, или люди, для которых эти кресты мало что значили...
Как, например, для Понга Пуннака. Если отбросить суеверные страхи, ему было в высшей степени наплевать на тысячи мертвецов, покоившихся у него под ногами. Он не спускал маленьких живых глаз с человека в белой рубашке и черных очках, который присел около воды у северной границы кладбища.
Время от времени тот бросал взгляд на надгробные камни, и Понг тут же ложился пластом за кустарником, служившим ему укрытием. Понгом постепенно овладевал животный страх, ведь никто не знал, что он здесь. В отличие от большинства тайцев, худых, как щепка, и с мальчишескими бедрами, он был довольно полным, и дорогой костюм из легкой ткани. Сидел на нем плотно.
Внезапно у извилины, там, где река, достигала ширины метров в двести, появилась большая джонка с палубой, покрытой гофрированным железом; джонка плыла прямо к ожидавшему ее человеку. Она пристала к песчаному берегу, и из нее выпрыгнули два высоких худых северных тайца, в которых чувствовалась китайская кровь. Тут же еще один тип, хоронившийся за человеком в белой рубашке, вышел из своего укрытия и направился к вновь прибывшим. Сердце сжалось в груди Понга Пуннака. Не обращая внимания на пот, стекавший на глаза, он, словно зачарованный, следил за открывшейся ему сценой. Он видел, как из рук в руки переходили пачки денег. Понг был так поглощен своим занятием, что подскочил, когда совсем рядом с его ухом вновь раздался крик геккона.
Реакция последовала незамедлительно. Все четверо повернулись на крик и увидели лысый череп подскочившего Понга. В ту же секунду он услышал повторный крик геккона и гортанный возглас на своем языке:
– Убей его!
Человек в белой рубашке рванулся к Понгу Пуннаку. Остановившись в нескольких метрах от зарослей кустарника, он выбросил вперед правую руку, и в воздухе сверкнул блестящий предмет.
Понг Пуннак покатился, словно кролик. Когда нож вонзился в толстую ящерицу, по-прежнему сидевшую на могильном камне, Понг был уже в пяти метрах от кустарника. Геккон, получивший смертельный удар, издал протяжный вопль, до ужаса напоминавший человеческий: вопль ребенка под пытками.
Несмотря на тридцатипятиградусную жару, по спине Понга потек холодный пот, и таец припустился еще быстрее. У него было тридцать секунд, чтобы добраться до сампана на другом конце кладбища.
Человек в белой рубашке, на ходу вытащив нож из агонизирующей ящерицы, бросился за Понгом Пуннаком.
Понг Пуннак бежал, пригнувшись, петляя между могилами и каждую секунду ожидая, что нож воткнется ему в спину.
Ни он, ни его преследователь не заметили тощей фигуры человека, осторожно высунувшегося из зарослей, окаймлявших кладбище. Тщедушного старого тайца в рваной шапке и ветхой выгоревшей одежде. Крик ящерицы потревожил его послеобеденный сон.
Старик с любопытством следил за погоней. На кладбище, за которым он присматривал за смехотворно маленькое жалованье – его выплачивали раз в два года, – никогда ничего не происходило. И слава Богу. Единственное, что он делал, – это пропалывал себе уголок между двумя могилами и засевал маком, который продавал потом крестьянам из долины.
Он увидел трех человек около большой джонки и направился к ним узнать, в чем дело.
* * *Преследователь оказался проворнее Понга Пуннака. Почти в самом конце кладбища таец обернулся и увидел белую рубашку в десяти метрах позади себя. Времени сесть в лодку у него не оставалось. Охваченный ужасом, он сунул руку за кольтом.
Пальцы ткнулись в пустую кожаную кобуру. Револьвер, по всей вероятности, выпал, когда Понгпрятался за могильным камнем. В панике Понг Пуннак единым махом пересек последний спуск к реке и по лодыжки увяз в песке. Упав на четвереньки, он почувствовал удар и жгучую боль: треугольное лезвие ножа воткнулось ему в правый бок. К счастью, падая, он оттолкнул неприятеля, который был легче его. Их молчаливое единоборство продолжалось несколько секунд, пока наконец Понг, которому страх придал силы, не одержал верх. Удар наотмашь пришелся противнику по горлу. Его очки отскочили в сторону, и сам он, захрипев, ослабил хватку.
Понга Пуннака вырвало прямо на белую рубашку, он встал и, пошатываясь, добрался до сампана. Лодка показалась Понгу Пуннаку тяжелой, как свинец, но ему все же удалось столкнуть ее в воду и рухнуть на дно. Когда его противник поднялся на ноги, лодка, подгоняемая течением, быстро удалялась от берега.
В полуобморочном состоянии таец закрыл глаза. В его воображении пронеслись разноцветные птицы. Через пальцы, сжимавшие рану, лилась кровь, и ее струйка текла вдоль бедра. Понг подумал, что у него не хватит сил достичь восточного берега. В этот час на реке Квай никого не было. Мимо все быстрее проносились ее берега. Через три километра он разобьется о пороги Бор-Плоя – подводные скалы, доходившие до поверхности реки. Нечеловеческим усилием воли Понг Пуннак сумел взять в руки весло и начал грести. Свой небольшой сизого цвета «датсун» он спрятал чуть повыше, у дороги. До заболоченного берега таец добрался примерно за пять минут. Боль была такой нестерпимой, что он больше не думал о возможных преследователях. Ему казалось, словно раскаленное железо раздирало его печень.
Шлепая по грязи на четвереньках, утопая в тине, он все же нашел тропинку через беспорядочное нагромождение обхвативших деревья лиан и высокую прибрежную траву. Пустой сампан подхватило течением. Согнувшись от боли и постанывая, Понг рывками продвигался вперед.
Но вот Понг Пуннак раздвинул лианы, вспугнув при этом обезьяну, и выбрался на безлюдную дорогу. В зарослях высокого тростника он слегка отдышался и хотел было спрятаться здесь до захода солнца. Но ему нужно быть в Бангкоке, нужно рассказать об увиденном. Понг Пуннак чувствовал, что не протянет до вечера. Целых пять мучительных минут он тащился до машины. Наконец со вздохом облегчения Понг рухнул на горячее сиденье.
