Александр Бушков - Возвращение пираньи
И нет ни времени, ни возможности предупредить Ольгу – чертов Корриган поторапливает, а сверху наверняка впились и д р у г и е глаза...
Широкий длинный коридор. Пыли значительно меньше, чем можно было ожидать, – видимо, на первом этаже поддерживается относительный порядок. Дверей-то сколько...
– Сюда вот, – буркнул Корриган, указывая на дверь, где уже скрылся Пакито с тюками.
Дверь открывается внутрь, справа налево. В обширной комнате вроде бы никого... газ они в помещении применять не будут, самим несладко придется... следует ждать наведенного ствола или же... Пакито подозрительно долго копается, согнулся, повернулся спиной, укладывая тюки, вовсе не требующие столь скрупулезной заботы... самая удобная поза для того, чтобы рвануть из-под комбеза пушку и обернуться... темновато тут, окна сто лет не мыли... ага!
Опасность могла прийти только слева – и потому Мазур краем глаза наблюдал за широкой дверью. Едва уловив быстрое движение, увидев что-то длинное и неширокое, падавшее прямо на него – то ли рука, наносящая рубящий удар, то ли приклад – собрал все свое мастерство, чтобы сыграть безукоризненно, рухнул лицом вперед за долю секунды до отключающего удара, ощутил кожей шеи резкое к а с а н и е. Но сознания не потерял, конечно, нелепо на вид, но продуманно на деле завалился на правый бок, выпуская сумку, скрючиваясь, вроде бы неуклюже вывернув правую руку (а сам попросту придержал ладонью тяжелый «браунинг», чтобы не выдал стуком), замер на полу в раскоряченной позе, способной удовлетворить любого ударившего, левая рука откинула полу куртки, являя на обозрение кобуру с «таурусом»... Закрыл глаза. Все это заняло какую-то пару секунд.
Над ним, в дверном проеме – звук глухого удара, ожесточенная возня, возбужденные возгласы на испанском, что-то упало, кем-то со всего размаху шваркнули об стену, вопль боли – голос мужской, – снова возня, помаленьку утихающая, кого-то выволакивают, потом с шумом захлопнули дверь...
Он лежал, выдыхая шумно, беспорядочно. Почувствовал, как дернули из кобуры револьвер – и легонько пнули под ребра наверняка исключительно из врожденной пакостности. Голос Луиса, срывающийся, подхалимский:
– Вот видите, я все честно, как говорили...
В ответ буркнул Корриган:
– Что ты мне-то подмахиваешь, падло, я сам тут в позе бляди... Перед ним вот отчитывайся...
Луис перешел на испанский – снова что-то подхалимски скулил, ему ответили резко и властно, видимо, велели захлопнуть пасть и убираться, потому что дверь тут же приоткрылась – не вольно распахнулась, а именно, судя по звуку, чуточку приоткрылась, ровно настолько, чтобы шестерка могла выскользнуть. Так, в комнате, кроме Корригана, определенно двое. Не больше. Судя по голосам и шагам – двое...
Неизвестно, что с Кацубой, но вот присутствия Ольги что-то не чувствуется, может, это ее и выволокли... Вновь, не в первый раз, Мазуру почудилась какая-то н е п р а в и л ь н о с т ь. Он не мог бы сказать, где она таится и в чем заключается, но подсознание битого волка с многолетним опытом четко фиксировало эту неправильность, пусть и не могло облечь ее в слова...
Корриган что-то бурчит на испанском, ему ответили столь же резко и неприязненно – точно, со с в о и м и, с сообщниками так не разговаривают, однако дверь на сей раз не открылась. Судя по звукам, потрошат сумку с оружием... ну, так что же лежать-то в пошлом бездействии?
Он взмыл в классической стойке – и в неописуемо малую долю секунды тело успело доложить, что суставы уже не те, связки уже не те, легкие не те, укатали сивку крутые горки...
Некогда было отзываться на безмолвное хныканье тела. Мазур без затей ударил одного из склонившихся над сумкой носком туфли под колено, и, когда тот стал заваливаться, даже не пискнув от неожиданности, левой рукой вырвал «браунинг» из кармана, вмиг перекинул в правую, нанес страшный короткий удар утяжеленным кулаком по переносице. В последний миг успел подумать, что язык не помешает, – и бородатый Пакито получил гораздо более мягкую плюху, вырубившую его минут на несколько, но непоправимого ущерба организму не нанесшую.
Развернулся. Корриган влип в стену, боясь пикнуть, обеими поднятыми перед лицом руками маяча в том смысле, что сам он тут вовсе и ни при чем: принудили, заставили, базукой в харю тыкали... Вероятнее всего, так и было, но Мазур не мог на сломленного хозяина аэропорта полагаться, и без затей отправил его в долгий нокаут.
Прислушался, держа пистолет стволом вверх. В коридоре тишина. Откуда-то издалека доносятся возбужденные, громкие голоса. Тот, кому прилетело первому, лежит смирнехонько и уже, надо полагать, потихоньку остывает, как и положено субъекту, чьи носовые кости после профессионально отточенного удара сломались и ушли в мозг. Неподалеку распростерся Кацуба – этот, похоже, собирается оживать, уже нога дернулась, послышался стон...
Действовать нужно быстро, пока не нагрянула какая-нибудь морда с проверкой или просто поглазеть на пленных «дипломатов», – не будем валять ваньку перед самим собой, они должны были знать, кого взяли, это заранее спланировано...
Он снял у трупа с пояса металлические ножны с мачете, нацепил на себя – пригодится. Кацуба не дитя, оживет вполне самостоятельно... А вот бородатый уже оживает, и гораздо активнее подполковника...
Толчком ноги Мазур перевернул мнимого носильщика на спину, рванул лямки, обрывая пуговицы, в два счета спустил портки до щиколоток, краем глаза все время держа дверь в поле зрения, положив рядом пистолет. Когда бородатый очнулся окончательно, узрел картину, способную привести в уныние и более крутого человека: Мазур брезгливо, двумя пальцами держал его мужское достоинство за крайнюю периферию, а широкое лезвие мачете уже располагалось так, что достаточно одного быстрого движения – и получайте готовенького евнуха...
– Тихо, сука! – шепотом приказал Мазур. – По-английски понимаешь?
Тот кивнул, боясь сделать даже намек на резкое движение.
– Говорить тихонечко, – распорядился Мазур. – Ни слова лишнего. Заорешь – снесу под корень... Ясно?
Бородатый отчаянно заморгал.
– А лучше всего – кивай, – распорядился Мазур. – «Капак Юпанки»? (Кивок.) Засаду устроили? (Кивок.) На нас конкретно? (Кивок.) И сколько вас всего? Одним словом отвечай!
Судя по закатившимся глазам, бородатый отчаянно пытался сосчитать подельников, от волнения забыв точное число.
– Ч-четырнадцать...
«Скверновато, – подумал Мазур. – Осталось ровно дюжина, но все равно...»
– Дислокация? Не притворяйся, сука, будто таких слов не понимаешь!
– Трое были в грузовике... с пулеметом... на случай, если этот бурро передумает, испугается, пойдет на взлет... один в джипе... остальные на втором этаже...
Восемь. Не легче. Бородатый издал хрюкающий звук – Мазур чуть ослабил внимание, и широкое лезвие коснулось кожи. Чуть отведя острую кромку от рабочей поверхности, Мазур оглянулся на Кацубу, поторопил:
– Шевелись, мать твою, разлегся... Не в филармонии.
Кацуба, упираясь руками в грязный пол, мотая головой, пытался в темпе оклематься. В общем, получалось.
– Автоматы приготовь, – приказал Мазур, повернулся к кандидату в евнухи. – Кто командует?
– Там сама Виктория... и Пабло.
– Барриос? Эскамилья?
Целых четыре кивка. «Ни хрена не понимаю, – растерянно подумал Мазур. – Чем мы их так допекли, что двое из трех главарей самолично возглавили засаду? Или... Смита съели, а зубы остались? Игры в догонялки продолжаются?»
Тем временем Кацуба, двигаясь в хорошем темпе, вставил магазины в автоматы, передернул затворы: хорошо еще, не стали ни снимать глушители, ни устраивать частичную разборку...
– Знаешь, где они там устроились? (Кивок.) Вот и покажешь...
Мазур не знал, до каких пределов простирается моральная стойкость герильеро в той ситуации, когда мачете уже не пребывает в опасной близости от гениталий. Может заорать, сукин кот, переполошит всю банду до времени...
Руки у него, предположим, будут заняты спадающим комбинезоном, а вот кляп... Ага!
Запыленной настольной лампе с оборванным шнуром, долгие годы простоявшей на подоконнике, вмиг нашлось применение – сторожа пленного взглядом и наставленным мачете, Мазур сделал два шага в сторону, со скрипом выкрутил перегоревшую лампочку, по размерам вполне подходившую. Двумя пальцами сжал пухлые щеки бородатого, заставил раскрыть рот и осторожненько пропихнул туда лампочку. Бородач застыл, выпучив глаза – порядок, разбить ее у себя в пасти побоится, конечно, а извлечь ее так просто не удастся, тут нужен врач, придется челюсть аккуратненько вывихивать и снова потом вправлять...
– Так, – сказал Мазур, приняв у Кацубы автомат, закидывая на плечо подсумок. – Ты озаботишься теми, что в машинах, как только я начну...
– Подожди, – тихонько сказал Кацуба, подойдя вплотную. – Ты что, собрался ее освобождать?
– А что?
