Гарольд Койл - Крещение огнем
Главная выгода всего этого, подчеркнул Барреда, состоит в том, что Совет тринадцати, не приложив почти никаких усилий, неминуемо получит признание как законное правительство Мексики: "Взяв на себя роль невинной жертвы и убедив всех, что наши военные операции ведутся в соответствии с международными соглашениями и протоколами, регулирующими боевые действия, мы заставим ту международную систему, которой США так успешно манипулировали в прошлом, работать на нашу победу".
Прочитав последние строки, Чайлдресс задумался, заметив, что слова: "...убедив всех, что наши военные операции ведутся в соответствии с международными соглашениями и протоколами, регулирующими боевые действия" — подчеркнуты дважды. Ему не надо было объяснять, что имел в виду Хозяин. Сунув доклад в простой бумажный конверт, Рэндел посмотрел на Делапоса:
— Откуда ты знаешь, что это — подлинный документ?
Глотнув кофе, мексиканец обвел взглядом зал и только потом ответил:
— Я уже сказал, что в Совете тринадцати больше нет единодушия. Кое-кто считает внешнеполитические манипуляции, направленные против Соединенных Штатов, слишком опасной игрой. Как выразился один из членов Совета, это все равно, что дергать быка за хвост. Эти же люди стыдятся предлагаемой политики, называя ее стратегией трусов. Не желая сдаваться без боя, они требуют, чтобы армия защищала каждый метр мексиканской земли. Лучше смерть, чем позорное отступление. Да, мой друг, этот документ подлинный.
Хотя Чайлдресс уже догадался, чего именно требует Аламан, он хотел услышать это из уст Делапоса. Американец надеялся, что план эль Дуэньо все же не будет таким чудовищно жестоким, каким он его вообразил. Делапосу самому не терпелось все объяснить, и он с готовностью выложил все, что задумали они с Хозяином.
— Американская армия вторгнется, то есть уже вторглась на территорию Мексики, чтобы продвинуться примерно до той линии, о которую указал Гуахардо. Мексиканская армия окажет ей символическое сопротивление — дабы удовлетворить национальную гордость и дать стране новых героев и мучеников, необходимых, чтобы сплотить народ. Как только армия США продвинется до намеченного предела, наступит затишье, которое американцы используют для того, чтобы очистить занятую зону безопасности от шаек бандитов и преступников, а Совет тринадцати — для осуществления дипломатического давления и раздувания антивоенных настроений внутри США. Сеньор Аламан предвидит, что все закончится переговорами, в результате которых американцы признают, что их цели достигнуты, и выведуг войска. Совет, со своей стороны, будет иметь все основания праздновать победу, заявив, что это он предотвратил полную оккупацию и поражение Мексики. В конце концов, будет восстановлен довоенный статус-кво, отношения между двумя странами возобновятся, а новое правительство будет официально признано как в Мексике, так и во всем мире.
Сделав паузу, Делапос выжидательно посмотрел на Чайлдрес- са, и не увидев на бесстрастном лице американца никаких эмоций, продолжал:
— Чтобы предотвратить это, Хозяин собирается снова бросить в бой наши отряды, как только американская армия продвинется на юг и остановится. Обосновавшись за линией фронта на мексиканской стороне, мы станем оттуда совершать набеги на отдаленные посты и магистрали, по которым пойдет грузовой транспорт. И хотя мы предполагаем, что мексиканцы займутся тем же, наши набеги будут отличаться невиданной жестокостью, сопровождаясь поистине чудовищными зверствами. Таким образом, мы заставим американцев проявить характер и либо отплатить противнику той же монетой, либо, что куда лучше, включить в свои планы свержение Совета тринадцати.
Рэндел продолжал хранить молчание. Мексиканец же, несмотря на отсутствие реакции собеседника, все больше воспламенялся. Глаза его сверкали, на лице появилась торжествующая усмешка. Он говорил все быстрее, помогая себе взмахами руки:
— А в Соединенных Штатах такие настроения наверняка возникнут. После окончания войны в Персидском заливе многие американцы считали, что нельзя оставлять Саддама Хусейна у власти. Зверства над курдскими повстанцами и иракскими беженцами стали пятном, омрачившим блестящую во всех отношениях победу американского оружия. И если мы добьемся, чтобы Совет считали сборищем таких же злодеев, как иракский диктатор и его компания, общественность Америки может потребовать, чтобы были предприняты решительные шаги для предотвращения ошибки, допущенной в Персидском заливе — особенно, если учесть, что на этот раз жертвами будут сами американцы.
Закончив, Делапос стал ждать, что скажет Чайлдресс. Теперь, после долгого бесстрастного молчания, ему придется высказать свое мнение. В душе Рэпдела боролись противоречивые чувства. И самое сильное подсказывало ему: несмотря на годы, проведенные вдали от дома, он все-таки остается американцем. Как ни нравилось ему в юности считать себя человеком без родины, эдаким перекати-полем, с возрастом он все чаще начинал задумываться о том, что в жизни должно быть нечто большее, чем риск, опасность и приключения. И вот теперь, когда ему тридцать пять, Рэпделу, наконец, захотелось жить в ладу с собой и со страной, которой он гак давно пренебрегал.
Это ощущение сопровождалось уверенностью: если он, Чайлдресс, американец по крови, рождению и мировосприятию, то Делапос — мексиканец. Слепо повинуясь Аламану, который в его глазах стал настоящим мексиканским патриотом, Делапос забыл о том, что в высшей степени неразумно прибегать к услугам наемников в районе, ограниченном расположением двух противоборствующих армий. Холодная, беспощадная логика подсказывала американцу: как бы ни был обширен район боевых действий, как бы Ни были разбросаны силы противников, как бы ни были ловки и неуловимы отряды Аламана, и как бы ни была слаба мексиканская армия, все равно — вечного везения не бывает. Когда-нибудь удача откажет наемникам или, еще того хуже, они перестанут быть нужными своему нанимателю. Рэндел знал, что Аламану не составит никакого труда устроить так, чтобы сведения о расположении базовых лагерей попали в руки ЦРУ или мексиканской разведки. После этого для уничтожения наемных отрядов в ход пойдет все — от мощных бомбардировщиков до частей особого назначения, и Хозяин чужими руками избавится от необходимости платить своим верным слугам.
И все же, несмотря на все эти соображения, Чайлдресс решил остаться на службе у эль Дуэньо. Он знал, что столь рискованное предприятие заставит Аламана раскошелиться. Не потребуется большого труда, чтобы через Делапоса убедить его платить вперед. Таким образом, американец видел возможность, рискнув в последний раз, выполнить задание, которое в случае успешного исхода позволит ему оставить эту опасную профессию и вернуться на родину, в любимые Зеленые горы. Правда, он не мог окончательно отделаться от мысли, что строит свое будущее на трупах соотечественников, но умел сдерживать подобные чувства. Чем он, в конце концов, хуже политиков из Вашингтона? Ведь они, в угоду своей карьере, снова послали американских солдат на войну, которая, по всем меркам, не только безнравственна и несправедлива, но и наверняка закончится для Соединенных Штатов весьма бесславно.
9 сентября, 13.10 35 километров к югу от Нуэво-Ларедо, МексикаВертолеты-разведчики скрылись из вида, и снова наступила тишина. Американцы опять их не заметили... Это и удивило, и насторожило Гуахардо. Он отлично знал, что маскировка и позиция его людей настолько же плохи, насколько хороши оптические приборы и датчики, установленные на разведывательных вертолетах. И дело было вовсе не в нерадивости или недисциплинированности солдат и командиров. Напротив, и настрой, и боевой дух в мексиканской армии оказались исключительно высоки, и порой доходили до экзальтации. И хотя за всем этим чаще всего скрывалась нервозность, Альфредо был уверен, что солдаты, которых он отобрал для действий в тылу противника, полны решимости сделать все от них зависящее. Не их вина, что не все получается так, как хотелось бы: ведь их подготовка оставляет желать лучшего, да и боевого опыта у них почти нет.
В какой-то степени полковник винил самого себя, поскольку ожидающий в засаде взвод моторизованной разведки принадлежал тому военному округу, который он сам возглавлял до июньского переворота. В его обязанности как командующего входили обучение и подготовка солдат к реальным боевым действиям. Неудивительно, что теперь, когда вот-вот грянет первый для них бой, он ощущает тревогу, подмечает одни лишь недостатки и рисует наихудший исход. И хотя в мирное время, обучая личный состав, он предупреждал их', что на войне идеальных операций не бывает, это не уменьшало его опасений, ибо он знал: ошибки стоят человеческих жизней и проигранных сражений.
