Виталий Гладкий - Сплетающие сеть
– Вы просто трус!
– Как вы догадались?
– Это не мудрено… – В ее взгляде было столько презрения, что будь я более впечатлительной натурой, немедленно провалился бы метра на три вглубь.
– Ах, милая барышня… – Я постарался принять многозначительный вид. – Что такое трусость? Это всего лишь генетическая способность адекватно реагировать на серьезную опасность. Человек смог выжить в очень непростом и жестоком мире в основном благодаря трусости.
– Я вас ненавижу! Вы!.. – У нее не хватило слов.
– Вот мы с вами и договорились. Вы меня ненавидите, а я в свою очередь, как истинный христианин, желаю вам только добра. Поэтому хочу спросить еще раз: мне беседовать с Зосимой насчет транспорта или с бабкой Дарьей на предмет расквартирования вашей сиятельной персоны в ее апартаментах? Но лучше будет – сразу предупреждаю – если вы вернетесь в город. От ревнивого мужа не обязательно прятаться среди болот, в лесной глуши. От нескромных людских глаз легче затеряться в каком-нибудь большом городе.
Каролина молча обожгла меня уничижающим взглядом и, сорвав с себя мою рубаху, начала надевать комбинезон. Нужно сказать, зрелище впечатляло: она была в одних трусиках. По-девичьи острые небольшие груди моей незваной гостьи выглядели весьма соблазнительно. Заметив, что я пристально ее рассматриваю, она с вызовом спросила:
– Интересно?
– Очень…
– Извращенец! Теперь я понимаю, почему вы превратились в отшельника. Кому нужен трусливый эгоист, только внешне похожий на мужчину? А может вы "голубой"?
– Как говорится в святом писании, если тебя ударят по левой щеке, то ты должен подставить и правую, – ответил я назидательно. – Я на вас не в обиде. На женщину вообще нельзя обижаться хотя бы по той причине, что Господь сотворил ее из ребра Адама – единственной кости человеческого скелета, в которой нет мозга.
– Теоретик хренов… святоша долбаный! – цедила она сквозь зубы в бессильной ярости, продолжая облачаться.
Я сидел, наблюдал и посмеивался. Меня и впрямь эта красотка забавляла. Не свались она мне на голову неизвестно откуда и не будь у нее мужа-ревнивца Ильхана (где я слышал это имя, почему оно вызывает во мне неприятные ассоциации?), я бы не отказался от весьма обаятельной (при всем том) квартирантки.
Было в ней что-то такое… эдакое… Нет, я не мог объяснить словами. Мне всегда нравились женщины мягкие, покладистые – семейные. А здесь – буря, натиск, огонь, метеоритный дождь. И непередаваемое чувство смертельной опасности, затаившейся где-то рядом.
На меня так явственно пахнуло моей прошлой жизнью, что я невольно вздрогнул. И бросил тревожный взгляд на окно. Каролина перехватила его и невольно посмотрела туда же.
Реакции девушки мог бы позавидовать и мангуст, непревзойденный убийца змей. Каролина с такой скоростью отпрянула от окна и спряталась за диваном, что для моего взора, не подготовленного к подобному развитию событий, ее движения слились в сплошное размазанное пятно. Причем она проделала все это практически беззвучно.
Я не стал вдаваться в расспросы, а просто поднялся и подошел к окну. Картина, открывшаяся предо мною, казалась нереальной – будто кадр из фильма на широком экране кинотеатра. Я невольно отступил назад.
На берегу озера, напротив моей избы, разгуливали люди. Чужие.
Глава 5
Что сделал Робинзон, увидев на необитаемом острове человеческие следы? Этот глупый вопрос всплыл в голове настолько неожиданно, что я, несмотря на серьезность момента, едва не рассмеялся.
За время проживания в деревне я привык, что наш "остров" отрезан от прочего мира, и посторонних здесь не бывает. Поэтому незнакомцы, разгуливающие по берегу озера, казались мне если и не дикарямилюдоедами, то кровожадными пиратами – точно.
Но спрятаться мне, как моему книжному товарищу Робинзону, было некуда. Изба стояла на виду у чужаков, и если они пришли по мою шкуру… Впрочем, что гадать. Нередко воспаленное воображение рисует нам картины, которые весьма далеки от действительности. У страха глаза велики. Поэтому лучше всего пойти и узнать, кто эти люди и что им здесь нужно.
Приняв такое решение, я посмотрел в сторону дивана. Каролина таращилась на меня глазами затравленного зверька. Она уже успела опомниться, но пока не решила, как ей поступить дальше. Я понимал ее состояние.
А потому сочувственно посоветовал:
– В сенцах лестница на чердак. На всякий случай спрячьтесь пока там. Лестницу поднимите, а люк закройте.
Можете наблюдать за берегом через чердачное окно. Только осторожно, не высовывайтесь.
– Х-хорошо… – Ее зубы выбивали дробь. – А в-вы?..
– Пойду на разведку. Я ведь местный, дачник. Какое мне дело до праздношатающихся граждан? Так же, как и им до меня. Надеюсь, все будет в ажуре…
Их было трое. Молодые городские парни с мозгами набекрень. Такие, вырвавшись на природу, чувствуют себя, по меньшей мере, американскими ковбоями на диком Западе. Они уничтожают любую живность, попадающуюся им на пути, ломают молодые деревца, мусорят, где попало, разводят костры среди сухостоя, после чего горят леса.
У них только одно кредо – после нас хоть потоп. Подавленная городскими условностями варварская сущность таких молодчиков на лоне природы проявляется в совершенно диких формах.
Они возились с какими-то приборами и проводами. Я понял, что это такое, лишь приблизившись к ним вплотную. Парни устанавливали так называемую "электрическую удочку" – страшное по своей убойной силе изобретение нынешних "цивилизаторов".
Удочка представляла собой очень мощный конденсатор. Два ее поводка – провода с оголенными концами – забрасывались в реку или озеро на определенном расстоянии друг от друга, и при включении разрядника все живые существа (даже микробы) погибали. Вода на большой площади становилась почти стерильной, и на восстановление ее животворящих свойств был необходим немалый промежуток времени.
– А что вы тут делаете? – спросил я с наивностью недалекого провинциала.
Они ответили не сразу. Как я понял, парни оценивали мои возможности. Наверное, моя персона их особо не впечатлила, потому что спустя полминуты они весело переглянулись, заржали, как молодые жеребцы, и продолжили заниматься своим делом, будто меня и не было.
В другое время – скажем года два-три назад – я бы завелся. Но что делает с человеком спокойная и размеренная отшельническая жизнь – я остался спокоен, как буддийский монах. Меня даже забавляла эта ситуация.
Однако манипуляции с электроразрядником мне все же не нравились. Ведь они готовились уничтожить живность в МОЕМ озере. Где я потом буду коротать с удочкой долгие дни одиночества? К тому же, я привык, чтобы к ужину у меня было рыбное блюдо – это чертовски вкусно и полезно.
– Мужики, у меня есть предложение, – сказал я миролюбиво.
– Ну? – наконец соизволил отозваться один из парней, со светлыми короткими волосами ежиком.
– Вы завязываете с этими делами, – я кивком головы указал на оборудование, – а я угощаю вас хорошим деревенским обедом и выпивкой.
– Вась, ты врубился, о чем базлает этот фраер? – изобразив удивление, спросил белобрысый у второго – длинного брюнетистого хлыста.
– Ну да, – ответил тот и вызывающе сплюнул. – Он хочет, чтобы мы свалили отсюда. Керя, тебе нравится такой расклад? – обратился он к третьему – коренастому качку с бычьей шеей.
– Не-а… – Керя неуклюже боднул маленькой головкой, которая почти не вращалась на непропорционально толстой шее. – Мы… ну, значит, это… приехали ловить рыбу.
– Слыхал? – Белобрысый с иронией подмигнул мне. – Народ не желает завязывать. А по поводу обеда – так мы не против. Счас наловим рыбки, сварганим ушицу – и милости прошу к нашему шалашу. Можешь даже взять выпивку, хотя у нас своей валом. – Он ткнул пальцем куда-то в сторону.
Я проследил взглядом за его указующим перстом и, наконец, увидел средство передвижения лихой троицы.
Это был миниатюрный автомобиль-вездеход с зеленым пластиковым кузовом, откидным верхом и очень широкими шинами. Он мог передвигаться даже по сильно заболоченной местности.
Такие легкие неприхотливые машины предназначены для охотников и рыбаков; настолько мне помнилось, подобные модели производят американцы. Ход у этих малышек тихий, особенно по ровному месту, а потому, увлекшись словесной баталией, ни я, ни Каролина не услышали прибытия незваных гостей.
– Парни, это мое озеро. МОЕ, – подчеркнул я с нажимом. – Своими причандалами вы уничтожите в нем всю рыбу. Согласитесь, это, по меньшей мере, неразумно.
– Что значит – твое? – спросил глист в обмороке по имени Вася. – Ты приватизировал озеро?
– Так я вам об этом талдычу уже пять минут.
– Во, блин, времена пошли! – воскликнул белобрысый. – Простому человеку нельзя шагу ступить, чтобы не наткнуться на злостного частника. Даже в такой глуши. Где справедливость, Керя? Ответь.
