Валерий Рощин - Зови меня ястребом
— Что это за девка у нас поселилась? — увидел он шедшего по коридору молодого альтиста Пашку.
— Здравствуйте, Константин Захарович, — вежливо поздоровался тот. — Новенькая пришла — танцовщица.
— Которая стриптиз показывает?
— Ну да. Негде приготовиться к выходу на сцену, вот и приютили.
— А чего ж верещит, как молодой порос, если стриптизерша?
— Стесняется, — предположил Павел. И горестно поделился: — А народу в зале не прибавляется — я сейчас выглядывал. Видать, не сработает рекламный трюк нашего хозяина.
— Нам-то что?.. Пусть он об этом печалится. Эй, барышня! — постучал Яровой в дверь. — Нынче лето на дворе — за пять секунд раздеться можно!
— Грубиян! — донеслось из-за двери.
А через пару секунд мимо примолкших мужчин, картинно покачивая задом, продефилировала танцовщица. Прозрачная хрень, кажется именуемая пеньюаром; гордо поднятая голова, пародия на походку модели.
— Ну, трандец пугачевским мужикам, — сдержанно кашлянул в кулак Яровой. — Все как один сегодня будут у ее ног!
— Ладно, не издевайтесь над человеком, — засмеялся Пашка и, сбавив громкость, сообщил: — Вроде ничего — симпатичная.
— Посмотрим…
На сцену они вышли после разогрева немногочисленной публики. Так срежиссировал хозяин заведения: сначала полураздетая танцовщица под звуки бессмертной классики крутится у шеста; потом ее меняет струнный квинтет, а на третьем этапе они совместно доводят гостей до нужной кондиции. Девка — телом, квинтет — музыкой.
Оказавшись в лучах боковых рамп, Константин водрузил на нос темные очки, оглядел зал и подметил: народу все-таки пришло больше, чем обычно. Рожи примелькавшиеся, поднадоевшие. Пять-шесть плешивых старперов из администрации, столько же полупьяных ментов с тремя подружками-потаскушками. Четверо закадычных дружков: очкастый главврач районной больницы, тощий и бледный начальник налоговой инспекции, неулыбчивый прокурор и придурковатый охотовед. Ну и несколько богатеньких перцев из удачливых бизнесменов. В общей сложности два с лишним десятка человек — совсем неплохо для кризиса и теплого времени года.
Как всегда начали с «Прелюдии» Баха, но мужики на хорошую музыку не реагировали. Возбужденные девицей, они принялись наверстывать упущенное: шумно делились впечатлениями, разливали водочку, звенели рюмками, пили, хрустели грибочками и огурчиками… Музыканты иллюзий не питали: ценителей искусства среди них не было, потому играли в свое удовольствие. За Бахом последовало несколько современных композиций, затем снова классика: Бетховен, Брамс, Вебер…
Исполнительница стриптиза вторично появилась на сцене минут через сорок, и выход ее ознаменовался аплодисментами, свистом, пьяными выкриками. В этот момент Яровому показалось, будто за столиками вокруг невысокой сцены расположились не сливки местного общества, а его отбросы. Грязные, дурно пахнущие, насквозь прогнившие.
Шибкой красотой девка не отличалась, и оценка пожилого швейцара была, пожалуй, поточнее оценки альтиста. Впрочем, и дед малость переборщил с критикой: задница превосходила кулачок, да и «волдыри» были не от комариных укусов. А вот на счет возраста он не ошибся: лет шестнадцать-семнадцать.
Стремительно выпорхнув на сцену, она чуть не налетела на Пашкин альт, но вовремя ухватилась за шест. Красиво изогнув спинку, крутанулась в одну сторону, в другую. Музыканты переглянулись, не ведая, что исполнить под экзотический танец и какого придерживаться темпа.
Обнявшись с виолончелью, худрук Наташка зашипела:
— Давайте что-нибудь играть! А то неудобно получается!..
— Перед этой публикой все удобно, — усмехнулся Костя. — Даже пописать со сцены…
Мужики с горящими от вожделения глазищами были готовы повылазить на сцену; на похотливых рожах значился единственный вопрос: разденется ли девица полностью?
— Барбер. «Адажио», — шепотом возопила Наташка, — начали!..
Сброшенный пеньюар мягко опускался рядом со второй скрипкой под свист и матершину…
Верно оттого, что взоры счастливой публики приклеились к стриптизерше, никто не заметил появления новых посетителей. Быстро войдя в зал в сопровождении хозяина подвальчика, двое мужчин в дорогих костюмах уселись за дальним столиком. Тотчас к ним подлетела официантка, поставила пепельницу, заученно улыбнулась. Приняв заказ, растворилась в полумраке. Мужчины осторожно огляделись по сторонам. Тот, что постарше, хотел позвонить по мобиле, однако второй — высокий и плечистый, не позволил, мягко накрыв аппарат огромной ладонью.
Перебирая гитарные струны, и по привычке изучая сидящий в зале народец, Яровой отметил: «Приезжие. Не из местных. За полгода жизни в здешней глуши ни разу их ни разу не видел…»
Глава четвертая
Восточная Европа
Щецин-Калиниград-Вильнюс-Минск-Смоленск
Наше время
— Расслабься. И не вертись. Веди себя так, словно ты ездил по этой трассе десятки раз и столько же торчал в этой очереди, — негромко сказал по-английски Оскар — остриженный наголо тридцатилетний мужчина в темных очках. А, приоткрыв окно, перешел на польский: — Хочешь, расскажу одну забавную историю о русских? Может быть, она немного успокоит твои нервы.
Молодой напарник Матеуш — менее крепкий, но все же мускулистый и кряжистый парень, последовал совету старшего товарища: стянул с себя промокшую от пота футболку, глотнул ледяной колы и потянулся за сигаретами.
— Валяй…
Вдруг длинная очередь до пограничного перехода ожила: фуры взревели движками, выпустили в небо клубы жирного дыма и одна за другой двинулись вперед. Забеспокоился и сидящий за рулем Оскар: крутанул ключ зажигания, вдавил педаль сцепления, включил скорость. И начал рассказ:
— Было это где-то в начале девяностых, сразу после поражения русских в холодной войне. Их военный флот разваливался вслед за Советским Союзом: производство гидравлики осталось в Азербайджане, сортовые металлы — в Украине, комплектующие для аппаратуры — в Молдавии. Инфляция, перебои с зарплатой, задержки финансирования… Матеуш, посмотри-ка, сколько машин пошло в этом замесе?
Напарник распахнул дверь, привстал на подножку и, приложив ладонь козырьком ко лбу, с минуту выяснял, сколько машин въедет в польский таможенный терминал. Затянувшись сигаретой и выпустив дым, ввалился обратно.
— Две.
— Маловато. Считай, до вечера здесь проторчим.
— Это точно. Потом еще на русской таможне загорать…
Регистрационные номера фуры были польскими, свиные туши в рефрижераторном прицепе тоже принадлежали одной из польских торговых компаний. Да и сидевшие в кабине тягача парни вполне сходили за поляков: рослые, широкоплечие, с жадно бегающими еврейским глазками. И выдающие изрядный европейский акцент при попытках изъясняться на русском.
В приготовленных документах для прохождения пограничного и таможенного контроля отправным пунктом маршрута значился польский город Щецин, предприятие «Rol-Banc». Конечным пунктом был вписан ОАО «Воронежский мясоперерабатывающий комбинат».
— Ну, что там дальше про твоих русских? — пульнул в окно окурок Матеуш.
— Дальше? — засмеялся бритоголовый, — слушай дальше. Есть в России такая земля — Камчатка. Недалеко, кстати, от нашей Аляски. Служил там парень во флотилии малых ракетных кораблей. Родом он был из Туркмении и сначала даже русского языка не понимал, но позже освоился, получил специальность «трюмный матрос». И вот подходит к концу срок его службы, вызывают парня в строевую часть штаба и спрашивают: «Куда оформлять проездные документы?» Он преспокойно называет город, район и даже улицу… Штабисты перерыли все справочные книги, поверили списки всех населенных пунктов — нет ни города, ни такого района. А выписывать надо, иначе попадет от начальства.
Рассказчик умолк, провожая равнодушным взглядом польскую полицейскую машину. Затем обернулся назад и достал блестящий термос.
— Будешь?
— Как ты можешь его пить в такую жару?.. — отказался Матеуш и приложился к горлышку бутылки с холодной колой.
— Дело твое. Ты сейчас спать завалишься, а мне сидеть тут… до седьмого пришествия.
Из открытого термоса потянуло кофейным ароматом. Водитель наполнил маленькую чашку, сделал один глоток, второй…
— Завалюсь. Только почему до седьмого пришествия? Твоей вахты осталось три часа.
Оскар допил кофе.
— Нет, парень, один на один я тебя с русскими пограничниками не оставлю. Позже меня сменишь.
Похоже, Матеуш и сам не горел желанием с ними общаться, потому со скучающей миной промолчал.
— Так что дослушай финал знаменитой истории и ползи спать, — чиркнул зажигалкой лысый крепыш. — Вызывают, значит, матроса в штаб, спрашивают: «А далеко ли от твоего родного аула до большого города? До очень большого, который точно есть на карте». Тот пожимает плечами: «Понятия не имею — никогда из аула не выезжал». В общем, мудрили-мудрили — ничего не получается. Нужного населенного пункта нет, а в личном деле бойца стоит название военкомата маленького приграничного поселка. Но это явно не то! Разворачивают на столе одну карту — глухо. Бегут за другой и расстилают ее на полу… И тут взгляд штабного офицера случайно «заехал» из Туркмении в Иран…
