Валерий Рощин - Марш обреченных
Обзор книги Валерий Рощин - Марш обреченных
Валерий Рощин
Марш обреченных
Часть I
Удачное знакомство
Пролог
Абхазия
Август 1992 года
– Тихо, как на кладбище, – жует сухую травинку капитан Супрун.
– И тревожно, – выражает свою точку зрения снайпер. – Будто нас кто-то здесь поджидает…
Группа из десяти крепких мужчин в камуфляже, с «эрдэшками», оружием и полным боекомплектом поднялась по неглубокой балке от грунтовой дороги к подножию Каманского монастыря, что находится в лесистой пойме Западной Гумисты. Там, откуда они пришли, разворачивалась настоящая война между абхазцами и грузинами, а здесь действительно было очень тихо.
– Аркадий, надо бы осмотреть развалины, – кивает Супрун на ощетинившиеся черными оконными проемами остатки каменного здания. Будучи по специальности подрывником, Илья Супрун всегда отличался повышенной бдительностью.
– Так и сделаем, – отвечаю старому другу, – мне тоже пожить охота.
Да, охота. Тем более, в штабе намекнули: из округа пришел приказ о присвоении очередного звания. Лишняя звезда на погонах – всегда приятная весть.
Отправляю две пары разведчиков. Одну в развалины, другую для проверки густых зарослей на краю лесистого склона. Этот лес – последнее препятствие, отделяющее нас от монастыря.
Ждем.
Через несколько минут слышится короткий двойной свист, извещающий о чистоте первого «объекта». Группа быстро выбирается из овражка и бегом устремляется к пролому в каменной стене.
Всё. На месте. В том смысле, что дальнейшие вылазки удобнее всего производить из старых развалин. Географически они расположены в самом центре того района, где предположительно пропал генерал-майор из Министерства безопасности Российской Федерации.
Теперь дожидаемся ушедшей в лесочек пары и приступаем к следующему этапу. А пока неплохо бы с помощью оптики обозреть окрестности.
Назначаю дозорных, остальным разрешаю покурить; сам же подбираюсь к противоположной стене и вынимаю из чехла бинокль…
Дозорные секут в разные стороны; трое молодых парней сбрасывают с плеч ранцы и падают на них. Лица чумазые, с бороздками от стекавших капель пота по слою белесой пыли. Люди не устали, но довольны неурочной передышкой. Они знают: пройдет несколько минут, и последует очередная команда.
Прапорщик Сергей Матвеев бросил курить несколько лет назад, потому, усевшись на обломок упавшей стены, вынимает из целлофанового пакета промасленную тряпицу и усердно протирает снайперскую винтовку. Занимается он этим делом по пять раз на дню и такого же трепетного отношения к оружию требует от подчиненных.
Три офицера обосновались неподалеку от меня.
– Неплохое местечко выбрали монахи, – подает голос Супрун.
– Девять километров до Сухуми, одиннадцать до моря, – капитан Куценко стягивает светло-серую бандану.
Он промокает косынкой лицо, шею, руки. Отжимает и снова повязывает на почти лысом черепе. В штабе бригады уже с месяц ждут приказ о его переводе в Новороссийск на должность заместителя командира батальона морской пехоты. Потому и решил Борька Куценко в последний раз прошвырнуться в горы – попрощаться с нами в боевой обстановке.
Самым странным парнем в нашей компании был и остается Юрка Белый. В армию пошел вовсе не по зову сердца, а попал случайно. Как признавался он сам, вариантов имелось два: тюрьма или военное училище. Выбрал второе. Удивительным образом совмещает службу с коммерцией – посылает в столицу гонцов за товаром и разбрасывает его по соседним с гарнизоном «комкам». До сих пор ходит холостым, иногда покуривает травку, читает мутную литературу. Однако обязанности исполняет справно, товарищей не подставляет и отличается отчаянной смелостью.
Так получалось, что мы впятером: я – майор Серебров, капитаны Супрун, Куценко, Белый и прапорщик Матвеев – всегда отправляемся на операции вместе. Сработались, притерлись, доверяем друг другу. Остальной контингент именуется «волонтерами» и варьируется в зависимости от сложности и особенностей задания.
Осмотревшись, опускаю бинокль.
– Сейчас дождемся гонцов, разобьемся на пары и дружно разойдемся в разные стороны: Супрун на север, Куцый на юг, Белый на восток, я – на запад к монастырю.
– А я? – удивленно глядит на меня прапорщик.
– А ты с молодым волонтером останешься здесь. В случае ахтунга прикроешь прицельным огнем.
Моя рука тянется к плечевому карману, из которого торчит короткий огрызок антенны портативной радиостанции. Разведчиков давно не слышно, и я намерен их поторопить.
Вдруг из лесочка раздается хлопок. Раскатистое эхо, отражаясь от противоположного склона, многократно повторяет резкий звук. Бойцы, не сговариваясь, бросаются к пролому в южной стене и, застыв, смотрят на поднимавшийся от зарослей дымок.
Через секунду тишину распарывает треск двух коротких очередей. Стреляют там же – в лесу. Для нас это означает одно: разведчики напоролись на одно из армейских подразделений грузинской армии, что незаметно окружают Сухуми с востока и севера. И теперь нас интересует одно: какова численность тех, с которыми придется вступить в бой?
Над ущельем снова повисает тяжкое, давящее и зловещее безмолвие…
* * *В первые дни этой войны грузинские мародеры грабили и убивали жителей Абхазии. Позже абхазцы мстили мирным грузинам. Все на красивой благодатной земле перепуталось, все перемешалось.
Мое подразделение морской пехоты прибыло к сухумскому берегу на большом десантном корабле «Константин Ольшанский». Задачу командование поставило предельно простую: спасти от смерти максимальное количество мирных жителей. Все равно, какой национальности, вероисповедания, пола, возраста и политических убеждений. Просто спасти. А для этого их надо было вывезти из ада, устроенного грузинскими военными в райском месте под названием Абхазия.
Что ж, вывезти, так вывезти, задача не самой высшей тактической сложности. Тем более что другой возможности выбраться из пекла у людей нет – несколько дней назад упал сбитый «Ту-134», вылетевший сюда из Сочи, следом та же участь постигла «Ту-154», следовавший рейсом Тбилиси – Сухуми. А вчера бомбы изуродовали взлетно-посадочную полосу аэродрома и последний действующий «Як-40»…
БДК «Константин Ольшанский» мог принять на борт четыре тысячи беженцев, в то время как на берегу их скопилось не менее двадцати пяти. Я со своими ребятами занимал рубеж обороны на двух прилегающих улицах, когда к нам подбежал неизвестный гражданин в сопровождении старшего помощника командира БДК.
– Отойдем в сторонку, майор, – позвал старпом.
Отошли.
Гражданский развернул удостоверение:
– Полковник Министерства безопасности Кононов.
– Майор Серебров. Чем обязан?
– Срочно нужна помощь вашего подразделения.
– А конкретнее?
– Необходимо разыскать в горах высокопоставленного сотрудника из Москвы. Мы не можем допустить, чтобы он попал в руки грузинских военных.
– Что за сотрудник?
– Генерал-майор Горчаков. Вот его фото, – показал он небольшую фотографию с документов. – Невысокого роста, худощав, сорок два года.
– Поможем. Если сможем. Где искать?
– Он отдыхал в военном санатории РВСН. Несколько дней назад ушел в пеший поход к северу от Сухуми. О начавшихся боевых действиях, скорее всего, знает, но прорваться сюда по лесам и ущельям не рискует.
– Куда именно ушел генерал?
– В Каманы. В сторону монастыря Святого Иоанна Златоуста.
– Ясно, – вздохнул я и, вернувшись к своим, назвал девять фамилий.
Глава первая
Краснодарский край, Новороссийск
Наше время
10 июля
Погодка выдалась на редкость отвратительной: с моря на город наступала низкая облачность, сильный порывистый ветер осыпал редких прохожих противным мелким дождем. Да еще вдобавок резко похолодало, что было особенно неприятно после затяжной тридцатиградусной жары.
Наверное, сейчас, в такую погоду, я представляю собой невероятно жалкое зрелище. Потрепанного вида мужчина лет сорока пяти ежится от холода и беспрестанно поправляет на голове капюшон старенькой болоньевой куртки. Из-под непослушного ворота выглядывает спортивка «адидас», купленная на базаре у азеров еще при Горбачеве. Раздолбанные штиблеты на босу ногу насквозь промокли и издают жалобно-хрустящие звуки. Изредка доставая из внутреннего кармана початую бутылку водки, я делаю изрядный глоток «для сугреву». И упрямо торчу в темном местечке меж двухэтажных домов – осторожно высунув голову из-за угла, наблюдаю за странной троицей молодых людей.
Я засек их на другой стороне улицы минут пятнадцать назад. Вначале взгляд безразлично скользнул по фигурам куда-то спешащих парней и вновь с безнадежной скукой принялся выискивать островки на асфальте, огибаемые потоками дождевой воды. И вправду, что необычного в припозднившейся компании? Торопливая походка, легкие темные куртки с поднятыми капюшонами, спрятанные в карманы руки и слегка сгорбленные фигуры…
