Владимир Колычев - Брат, мсти за любовь!
— Точно, стоит на стоянке машина. Белая «восьмерка». Треск лично смотрел…
— Ты знаешь, что делать?
— Сюрприз под мотор?
— Вообще-то не мешало бы… Да, Секс прав. Машину неплохо бы заминировать. Но не это главное.
— Короче, делай что хочешь, но пробей по номерам тачки, на кого она зарегистрирована.
— И адресок узнать…
— Видишь, не мне тебя учить…
— Понял, босс, никаких проблем. Секс уже навострил лыжи.
— Эй, а покойничков этих снимать кто будет? — Кубометр показал на Антошу и Эльдарчика.
— Как покойничков?..
— А ты думаешь, они ими не будут?
— А-а… Конечно, будут…
В глазах Антоши и Эльдарчика отразился дикий ужас. Но Кубометр лишь наслаждался их страданиями.
Глава пятая
Никита еще раньше оборудовал квартиру скрытой видеокамерой на входе. Теперь он мог видеть, что творится на лестничной площадке, не выходя из комнаты. Видел он и двух не совсем русских — так он называл лиц кавказской национальности. В принципе ничего против дружбы народов он не имел. Но ему не понравилось, с какой наглостью эти нацкадры звонят в дверь квартиры напротив.
Дверь приоткрылась, но осталась зафиксированной на цепочке. Никита мог слышать голоса и хозяйки, и гостей.
— Мы по объявлению. Вы квартиру сдаете? — с легким акцентом спросил первый представитель некой солнечной республики.
Для Никиты это была новость. Соседка сдает свою квартиру. А ведь это очень интересно.
Пока он одевался, чтобы нанести визит соседке, не совсем русские уже скрылись в ее квартире. Дверь осталась открытой. Кандидаты в постояльцы осматривали квартиру. Никита вошел в нее.
— Никита! Ты чего? — увидела его хозяйка. Они были знакомы, но так, шапочно.
— Вы что, квартиру сдаете?
— Да. А что?
— Надолго?
— На три месяца.
— И сколько?
— А тебе зачем?
— Да, в натуре, тебе зачем? — встрял в разговор нацмен.
Но Никита как бы не заметил его. Он продолжал общаться с хозяйкой.
— Брат ко мне с женой приезжает. Надолго. Вот бы мне снять квартиру рядом со своей…
— Это было бы неплохо, — участливо кивнула хозяйка.
— И сколько вы просите?
— Ну, квартира двухкомнатная, с мебелью, с телефоном… В общем, четыреста пятьдесят долларов в месяц…
— Хорошо, меня такая цена устроит. Итого, тысяча триста пятьдесят…
Большие деньги. Но жизнь дороже. А с этой квартирой он связывал свою безопасность. Слишком хорошо понимал он, с кем ему пришлось схлестнуться. Ленчик не успокоится, пока не сживет его со свету…
— Эй, командыр, пагади! — начал возникать второй нацмен. — Мы этот квартира берем…
— Ой, извините, ребята, но я уже сдала квартиру, — будто очень о том сожалея, вздохнула хозяйка.
— Кому?
— Своему соседу…
— А гыде он раньше был, этот, тьфу, сосед? — презрительно скривился тот.
— Это не ваше дело, уважаемые! — Никита грозно свел брови на переносице.
— Козел! — прошипел второй нацмен.
— Ну, я же вас не оскорблял…
— Мы тебя оскорбляем.
— Я попрошу вас выйти из квартиры! — возмутилась хозяйка. — Или я сейчас милицию вызову…
— Тьфу квартира, плохой квартира, — презрительно сплюнул на пол кавказец.
Никита с трудом сдержался, чтобы не врезать кулаком промеж глаз этому недостойному представителю своего народа.
Кавказцы вышли. Никита поговорил с хозяйкой. И минуты через три пошел к себе за деньгами.
Он был на лестничной площадке, когда услышал:
— Эй, дарагой, пагади, пагаварить надо! К нему по лестнице с наглыми рожами поднимались два кавказца. Идут, хорохорятся, кулаки сжимают.
— Поговорим, — пожал плечами Никита.
И без разговоров врезал первому ногой в подбородок. Клацнули зубы, что-то хрустнуло. Нацмен в момент сник. И повалился на руки тому, который шел за его спиной.
Продолжения не последовало. На этой печальной для кавказцев ноте инцидент был исчерпан.
— Ничего, ми тебе еще пакажим! — пригрозил ему на прощание нацкадр.
Только это не помешало его позорному отступлению.
* * *Начало октября. Холодно. Но монашка словно не замечает этого. Черные одежды на ней, голова в белом. Лицо унылое. Только глаза каким-то непонятным огнем светятся. А мордашка у нее симпатичная. И глаза очень красивые. А губки-то, губки…
Кубометр застыл перед ней как вкопанный, вытаращился на нее.
Монашка скупо улыбнулась ему, показала глазами на ящик, который держала в руках. «Жертвуйте на храм…»
— Тебе чо, бабки нужны? — грубо спросил Кубометр.
Девчонка помрачнела. Потупила взгляд. И медленно начала отходить от него.
— Эй, ты чо, в натуре? — ухватил ее за руку Кубометр.
Но она высвободила руку. Отошла еще на несколько шагов назад.
— Как вам не стыдно, молодой человек! — послышалось откуда-то сзади.
Кубометр обернулся и увидел какую-то бабку. Он окатил ее презрительным взглядом и скривился, как от кислого борща.
— А тебе чо, старая? Шла бы ты, пока цела…
— Да что вы себе позволяете! — завопила бабка.
— Заткни хлебало, мымра старая! — рявкнул на нее Таракан.
Он взял Кубометра под руку и потянул за собой.
— Пошли отсюда. А то еще менты появятся…
Из кабака они возвращаются. Пообедали нормально, водочки выпили, как водится. А чего им от кого-то прятаться?.. Пусть они в клуб на время дорожку забудут. Пока этого урода по имени Никита не пристрелят.
А в кабаки они могут любые заглядывать. Сколько надо, столько и будут. Финансы позволяют…
Они сели в машину. За рулем Штурм. Ему водочку пить не полагается. Никому сейчас не нужны проблемы с ментами.
— Э-эх, хорошо, — удобно устраиваясь на мягком сиденье «Мерседеса», протянул Кубометр.
И глянул в окно. И снова увидел ту самую монашку. Она стояла у обочины дороги, лицом к тротуару. Милостыню собирает… Очень аппетитная монашка…
— Я ее хочу! — ткнул в нее пальцем Кубометр. Он принял на грудь приличную дозу хорошей водочки. И сейчас его тянуло на подвиги.
— Да она даже в машину не сядет, — покачал головой Таракан. — Монашка, типа, святая…
— А вот я хочу проверить, святая она или нет… Если целка — то святая. Если нет — то так себе, одни понты…
— Не трогал бы ты ее…
— Слушай, Таракан, ты пацан конкретный. Ты моя опора… Только не надо меня учить, ладно?
— Да я тебя не учу…
— Ну тогда цыц… Сейчас мы операцию провернем… Или забыл, как девок раньше смывали?..
— Да нет, все помню…
Таракан свое дело знал хорошо. И Штурм умел останавливать машину впритык к жертве. И сейчас не облажался. Дверца «мерса» открылась беззвучно. Таракан вытянул руки-грабли, чуть вышел из машины и схватил монашку. Та даже и понять ничего не успела, как оказалась в салоне.
Таракан зажал ей рот, захлопнул дверцу. И перетянул ее через себя, усадил на освободившееся место между собой и Кубометром.
Монашка мычала, дергалась, пыталась освободиться. Но ничто уже не могло помочь ей. У Таракана ведь не руки — тиски.
— Это ограбление, мадам! — прикалываясь, сообщил Кубометр.
И вырвал из рук монашки ее коробку.
— Так, посмотрим, что там у нас!
Он сбил днище, и ему на колени посыпались какие-то монетки. И бумажек хватало… Именно бумажек. Разве сто-, тысячерублевки — это деньги?
— Дерьмо! — брезгливо поморщился Кубометр и словно какую-то заразу сгреб с себя и монеты, и бумажки.
Монашка уже перестала биться как курица, которой отрубили голову. Утихла. Типа, смирилась. Таракан даже руку с ее рта убрал.
— Это не дерьмо, — тихо сказала она. — Это лепта…
— Какая еще на хрен лепта?
— Женщина пришла в храм к богу, — спокойным, увещевающим голосом начала она. — И у нее было всего две монетки. Лепта — это очень мелкая монетка. Но она отдала их все. Она отдала богу все, что у нее было. Господь наш Иисус Христос сказал, что никто не дал больше, чем она…
— Слушай, ты чо мне тут туфту какую-то втираешь?
— Ты нераскаявшийся грешник. Душа твоя черна. Покайся, впусти господа нашего в свою заблудшую душу…
— Вот поет, вот поет… Заткнись, поняла?
— Как скажешь. Я замолчу. Но ты не волен надо мной…
— Волен. Еще как волен! Вот вдую тебе по самые яйца, узнаешь тогда, волен я или нет…
Монашка стала белой как мел, задрожала. А потом вдруг успокоилась.
— Значит, господь наш хочет узнать силу моего смирения, — себе под нос пробормотала она. Но Кубометр услышал ее.
— Вот-вот, смирись… И получай удовольствие…
Они приехали в загородный дом. Кубометр велел Штурму отвести монашку в комнату с решетками — была такая. И крепко запереть ее. Можно было бы и в подвал ее сунуть, к Антоше и Эльдарчику. Но там не на чем будет ее иметь. А в комнатушке той хоть кровать есть.
