Василий Веденеев - Глаз ведьмы
Лариса послушно протянула ему руки, и он сжал ее запястья мертвой хваткой.
— Теперь спускайся! Видишь, я тебя держу. Я разожму руки, когда останется совсем немного.
Глядя на него безумными от ужаса глазами, она неуклюже перелезла через низкий бетонный парапет и, упираясь ногами в стену, начала спускаться. Вот уже исчезло ее бледное лицо… Серов наклонился. Она не доставала до следующей крыши метра три, когда он разжал руки. Девушка слабо вскрикнула и полетела вниз. Приземление прошло удачно, если не считать, что она завалилась на бок.
— Чего хромаешь — нога? — встревоженно спросил Сергей, как только очутился рядом с Ларисой.
Если, упаси Бог, она повредила ногу, это в тысячу раз осложнит их положение! И так жутко мешаются сумки и засунутые за пояс топор и пистолет, но нельзя бросить ни инструмент, ни оружие, ни вещи, ни, тем более, спутницу, по сути дела, доверившую тебе жизнь.
— Каблук сломала, — ответила Лариска. У Сергея отлегло от сердца.
На минутку приостановились, и он оторвал второй каблук, чтобы ей было легче двигаться. В другой обстановке Лариска ни за что бы не позволила уродовать туфли, но сейчас она отнеслась к этому равнодушно.
На крышу третьего корпуса они спустились уже легче. Сергей тихо порадовался: дело пошло веселее, они оставляют все дальше позади грозящую им опасность. К несчастью, враги многочисленны и мобильны и ни перед чем не остановятся, поэтому нужно во что бы то ни стало постараться избежать столкновения с ними. И уж тем более перестрелки.
Наконец, порядком измотанные, молодые люди оказались на крыше последнего корпуса. Серов подошел к парапету и поглядел вниз. Пока они по-беличьи скакали с крыши на крышу, картина во дворе немного изменилась — одна машина исчезла, а курившие на тротуаре люди либо попрятались, либо сидели в автомобиле, либо вошли в подъезд — никого не было видно. Однако это обманчивое спокойствие еще более настораживало Сергея.
Взяв Ларису за руку, он повел ее на чердак, выломал замок двери на лестницу и, решив не пользоваться лифтом, чтобы не привлечь внимание преследователей — кто знает, вдруг те приглядывают за всеми подъездами во всех корпусах, — они начали спускаться пешком.
Ноги отсчитывали ступеньку за ступенькой, и Серов напряженно размышлял, как незамеченными выбраться из подъезда. Наверняка подозрительная машина готова немедленно сорваться с места и погнаться за жертвами, в какую бы сторону они ни направились. Да еще приходится опасаться, как бы на тебя, после всех передряг, которым конца-края не видно, не навалился опять приступ, отключающий сознание.
Внизу он дал знак Ларисе остановиться и подошел к низенькой и узкой малоприметной дверце около широкой трубы мусоропровода: кажется, это вход в камеру, где собираются отбросы? А где машина забирает полные контейнеры — с другой стороны дома? Значит, там должен быть выход из камеры, а здесь нечто вроде ревизки в водопроводе?
Он поддел лезвием топора дверцу, легко открыл ее, и в ноздри ударил густой дух помойки.
— Нам туда, — показал Сергей в вонючую темноту, словно приглашая девушку войти первой.
— Там воняет! — она скорчила гримасу омерзения, представив, как придется лезть через холодное, липкое, скользкое…
— Лучше потом помыться, чем стать трупом! — Серов схватил ее за руку и потащил за собой.
Как и предполагал Серов, вылезли они на противоположной стороне корпуса. Грязные, казалось, насквозь пропитавшиеся вонью, зато целые и невредимые. Не выпуская руки Ларисы, Сергей направился с ней к «жигулям». Хвала всем богам, автомобиль стоял на месте и поблизости не видно ни людей, ни других машин. На всякий случай сдвинув поудобнее пистолет за поясом, Серов торопливо открыл дверцу и помог Ларисе сесть. Сам плюхнулся на сиденье водителя и, не форсируя движок, чтобы он не рычал, тихо покатил к трассе, выводящей в Центр.
— Ты куда сейчас? — не поворачивая головы, спросил он Ларису.
— К маме.
— Я же тебе объяснил: туда нельзя! На, позвони кому-нибудь, — он сунул ей в руку трофейный телефон.
Она немного подумала и набрала номер. Ей долго не отвечали, но потом все-таки сняли трубку, и Лариска быстро заговорила:
— Тата? Привет! Извини, если разбудила, но мне надо пожить у тебя недельку… Сейчас, через полчаса, не позже… Нет, тут такие новости!.. Ладно, при встрече.
Девушка вернула телефон и попросила отвезти ее на улицу Алексея Толстого.
— Хорошо, — кивнул Сергей. — Но в ближайшие дни не высовывай носа, а матери можешь позвонить сейчас и скажи, что уедешь на недельку.
— Не буду я ей звонить, — Лариса отвернулась, плечи ее затряслись от рыданий.
— Ты чего? — держа руль одной рукой, Серов осторожно погладил ее по плечу, пытаясь успокоить. — Мы уже ушли!
— Туфли жалко, — сквозь слезы с трудом выговорила она, и Сергей понял: это ложь…
Остаток ночи Серов провел в машине. Кое-как почистился, перекусил взятыми из дома колбасой и хлебом и, откинув сиденье, полулежа покуривал сигарету, вспоминая, как при прощании Лариска крепко и жарко поцеловала его в губы, а потом резко оттолкнула и сердито сказала:
— Все это из-за тебя! Из-за тебя!
— Я не виноват, что ты подцепила себе такого нового дружка, — огрызнулся Сергей.
— Он обещал помочь найти деньги отца, — упавшим голосом ответила она и, больше не сказав ни слова, вылезла из машины.
Пока она шла до подъезда, чуть ли не волоча сумку по земле и привычно раскачивая бедрами, он едва сдерживал желание кинуться следом и остаться вместе с Лариской у этой Таты. Хотя бы на одну ночь, а там станет видно. Но не кинулся.
Уже отъехав с улицы Толстого, он заметил на сиденье клочок бумаги с телефоном и понял: это Ларунька накарябала записочку, не желая сжигать до конца все мосты. Значит, они оба по-прежнему желали друг друга? Но…
Сергей прочел номер телефона, достал зажигалку и поднес к бумаге тонкий язычок пламени. Потом выбросил ломкий черный пепел за окно, где его тут же подхвати ветер и развеял на мелкие частички. Нет, сейчас встречаться с Лариской смертельный риск для них обоих! И у него нет никакого права подставлять ее вместе с собой под пулю…
В семь он позвонил Максуду. Тот жил в пристройке к старому, хорошо известному коренным москвичам дому, фасадом выходившему на Садовое кольцо, а крыльями пристроек — на Большую и Малую Казенные улицы. Украшенный множеством мемориальных досок в честь некогда живших в нем знаменитостей и вывесками банков, он незыблемо стоял, являя собой своеобразный памятник всем эпохам — и прошлым, и нынешней.
Максуд вставал рано, поэтому на звонок ответил сразу. Услышав просьбу Сергея дать приют на несколько дней, он просто сказал:
— Приезжай.
Много лет назад судьба свела Сергея Серова и Максуда Гельмадинова, тогда совсем молоденьких лейтенантов милиции, в одном подразделении уголовного розыска, кстати, в том же самом, где служил и Генка Казаков. Но Максуд ушел из милиции раньше всех — воспитанный в многодетной и бедной татарской семье, он не хотел быть блюстителем порядка, работать со стукачами и подчиняться требованиям приказов — Максуд хотел жить сам по себе.
Уволившись из органов, он закончил художественное училище и стал художником, а теперь еще имел и свою фирму по оптовой торговле прохладительными напитками.
— Привет! — открыв дверь, Максуд ироничным взглядом окинул грязную, провонявшую отбросами одежду Серова. — Проходи. Мои на даче, можешь свободно располагаться. Хотя тебе, наверное, лучше сразу в душ, а одежонку брось в стиральную машину.
И ни одного вопроса, почему Сергей заявился в таком странном виде и какие ветры погнали его по жизни, закатив, как шар перекати-поля, в пятикомнатную квартиру семьи Гельмадиновых, состоящей из доброго десятка человек.
Серов благодарно кивнул и сразу пошел в ванную. Последовав совету, он бросил одежду в стиральную машину, а сам встал под тугие струи душа, смывая пот, грязь и накопившуюся усталость. Да, пожалуй, только сейчас он понял, как смертельно устал за прошедшие сутки.
Когда Сергей вышел из ванной, хозяина уже не было дома. На кухне ласково урчал закипающий кофейник, а на столе лежала записка: где и что из продуктов и предложение как следует выспаться. Вернуться Максуд обещал во второй половине дня.
Серов выпил кофе с бутербродами, покурил и, поборов искушение позвонить отцу или Лариске, отправился в дальнюю комнату, где на диване аккуратной стопочкой было сложено чистое постельное белье. Застелив постель, он сел на диван и решил рассмотреть свой арсенал.
Хромированный ТТ оказался венгерского производства, девятимиллиметрового калибра и в отличие от наших пистолетов был снабжен флажковым предохранителем. Как рассказывал Сергею отец, такое оружие увеличенного калибра венгры изготавливали по лицензии для египтян, заказавших крупную партию пистолетов, прообразом которых были знаменитый браунинг и кольт 1911 года. Интересно, как эта иностранная штуковина попала сюда, в Россию? Впрочем, стоит ли ломать над этим голову? Сейчас и не такие чудеса происходят, подумаешь, какой-то пистолет.
