Сергей Недоруб - Песочные часы
— Снорки, — глухо сказал Марк. — Зомби.
— И даже животные, — добавил Сенатор. — Различные виды псевдособак и свиней, если быть точным.
— Все сходится, — пробормотал Борланд.
— Все, — подтвердил Сенатор. — За все время нам лишь однажды удалось вывести из Монолита одного из наших, с неповрежденным телом и сознанием. В Зоне появился полноценный представитель нового мира.
— Кто? — спросил Марк.
— Разве ты не догадался? Это был я.
Сенатор посмотрел на сталкеров своим классическим, немного грустным и в то же время одухотворенным взглядом, и в одно мгновение выражение этих зеленых глаз обрело свой истинный смысл.
— Я стал парадоксом бесполезности достижений, — сказал он. — Мы так сильно хотели вырваться из Монолита, что общими усилиями удалось извлечь оттуда меня. Но что дальше? Что я должен был делать? Этот маленький успех стал надеждой для всех, кто остался в Монолите, но для меня это был тупик. Мне было некуда идти, кроме как в стан людей. Я выглядел как они, обладал большим запасом их знаний, дополнительно к знаниям собственным. Я вышел из Купола, и больше не зашел обратно. Насколько вы успели убедиться, он проходим лишь в один конец. За пределами Зоны меня никто не ждал. И я растворился в среде сталкеров.
Лишь один человек знал, кто я на самом деле — Болотный Доктор. Как вы успели убедиться, он не делает различия между людьми и монстрами Зоны. Для него все равны. Однажды я встретил на Янтаре раненого сталкера, совсем еще мальчишку. Он мог передвигаться, но пал духом и ждал смерти. Я взял его под контроль и довел до Доктора, которому дал обещание больше никогда не поступать так. Именно он дал мне набор холодного оружия. Вы присутствовали при том, как мы с ним встретились во второй раз. Он решил, что я привел уже целую команду. Мне стоило больших трудов убедить его, что вы пришли на Янтарь по собственное воле.
— А это действительно было по собственной воле? — спросил Борланд.
— Да. Я ни разу не вмешивался. Ты сам принял решение включить меня в команду, Марк. И ты, Борланд, тоже, но колебался. Поэтому я слегка подтолкнул тебя к нужному решению. Ты бы принял его и сам, но ты мог принять неверное. Прости меня, мой друг, но это действительно черта твоего характера — иногда принимать неожиданные решения.
— Поверю на слово, — сухо сказал Борланд.
— Итак, я стал одним из вас, — вздохнул Сенатор. — Я не менял сознание людей, не пытался подавлять их волю. У всех в жизни есть свой путь, и каждый имеет право на принятие собственных решений. Я слушал долгими вечерами рассказы в барах, ходил в короткие экспедиции. И я познал вас так, как вы сами себя не познали. В грязных болотах, среди воплей раненых, я оказывал медицинскую помощь и наблюдал рождение настоящего человеческого мужества в глазах сталкеров. Я наблюдал, как вы рискуете здоровьем и жизнью во имя идеалов, малоизвестных моему народу. Я смотрел, как друзья становятся врагами, и как враги становятся друзьями. Я видел, как молодые парни делятся последним патроном, как, измученные голодом, едят кровавыми ножами из общей консервной банки. Вы не искали при этом высшего благородства, но вы его обрели. И я пришел к жестокому для себя выводу.
Сенатор сделал паузу, глядя на Марка и Борланда с болью.
— Вы лучше, чем мы, — произнес он. — Мой народ не может здесь находиться. Монолит не должен победить. Я не знаю, насколько сталкеры похожи на остальное человечество, но право на существование они им купили собственной кровью.
Он закончил рассказ. Пройдя ко второму ряду, Сенатор подошел к Ореху, все еще лежащему в беспамятстве.
— А клан «Монолит»? — спросил Марк. — Кто они?
— С помощью Выбросов Монолит может действовать целенаправленно, — сказал Сенатор. — Клана как такового не существует. Монолит просто подчиняет себе отдельно взятых сталкеров, оказавшихся поблизости, если ему нужны люди в качестве исполнителей своей воли. В своем большинстве это оказались те несчастные, которых ваша армия перебрасывает вертолетами в Красный Лес.
— Но на нас Монолит не повлиял, — произнес Борланд.
— Вы неподвластны Монолиту, поскольку сильны духом. Вы непохожи на него. А Эльф был слаб и низок в своих желаниях с самого начала. По вашим меркам, Эльф — «монолитовец». Но он им стал в тот момент, когда увидел Черный Кристалл.
— Что он сделает с ним теперь? — спросил Марк сдавленно.
— Отнесет к Монолиту и вставит недостающий фрагмент на место, чтобы тот смог вернуть себе полное могущество.
— И что тогда?
— Тогда первоначальный план вступит в действие. Колонизация Земли.
Борланд вскочил с места.
— Ты нам говоришь об этом только сейчас?
— Тише, друзья мои, — сказал Сенатор, бережно отходя от Ореха. — Вы ничего не потеряли. Эльф будет очень долго искать Монолит самостоятельно.
— Ну да, конечно, — закивал Борланд. — Подумаешь, двадцать минут. Лично я за то, чтобы догнать Эльфа и объяснить ему, что он не прав. Да и Землю я предпочитаю оставить людям. Думаю, что мне придется долго привыкать, как по всей планете в очередях за хлебом, наравне с людьми, будут выстраиваться зомби и изломы. Марк, ты со мной?
— Мне неинтересны эпические противостояния, — ответил Марк. — Мне нужна только Полина.
— А мне нужны были эти двадцать минут, — произнес Сенатор. — К тому же вы не сможете догнать Эльфа самостоятельно. Он, помимо Кристалла, украл и защитный костюм экологов, который позволит ему пройти в эпицентр. Вас же скосит неизвестно какое излучение, чей состав изменился с тех пор, как Купол исчез и эта местность стала постепенно превращаться в Зону.
Марк постарался не думать о своем поражении. Чтобы хоть как-то отвлечься, он спросил:
— Зачем тебе были нужны эти двадцать минут?
— Высказаться перед вами и убедиться, что Орех готов для вашего вмешательства.
Борланд чуть не взвыл.
— Почему ты не можешь сказать прямо? — спросил он. — Для какого вмешательства?
— Я дал вам все нужные подсказки, — произнес Сенатор. — Вся моя помощь вам основана на моей вере в вашу собственную сообразительность. Если вы не знаете, как помочь вашему другу, то как вы можете называть себя сталкерами?
— Не обижайся, Сенатор, — сказал Марк. — Но я не вижу большой связи между тем, что мы сталкеры, и тем, как помочь Ореху.
— У вас еще есть время подумать, — сказал Сенатор, надевая капюшон. — Мне же предстоит последнее путешествие.
— Какое?
— Ты и этого не понял? Вы не можете отправиться за Эльфом. А я могу.
Марк и Борланд переглянулись.
— И что ты сделаешь? — спросил Марк.
— Вспомни, что я говорил тебе о личном пути каждого, — ответил Сенатор. — Твой путь завершен. А мой еще нет. Я закончу твою миссию и свою одновременно. Кристалл будет уничтожен в центре четвертого энергоблока, под саркофагом. Я очень скучаю по дому, Марк. Я хочу увидеть хоть что-то, похожее на него. Что я тебе говорил в лесах Кордона, в ночь нашей встречи? Доведи меня до Заслона, и там я стану ближе к дому. Пусть даже это будет последним, что я сделаю.
Слова застряли у Марка в горле. В смятении он сжал голову руками.
— Как отнесется к этому Монолит? — спросил Борланд.
Сенатор криво усмехнулся и направился к выходу.
— Сам поразмысли, как Монолит может отнестись к предательству со стороны единственного, кто способен ему помочь, — произнес он.
— Сенатор… — начал Марк и снова не смог совладать с собой.
— Не переживай за меня, друг мой, — ответил Сенатор ласково. — Я благодарю тебя за все. Борланд, если повстречаешься с моими собратьями, поступай с ними, как всегда. Смерть для них благо.
Борланд сумел только кивнуть в ответ.
— Ну, — произнес Сенатор. — Не найдется на прощанье двух улыбок для контролера?
В последний раз подарив сталкерам теплый взгляд зеленых глаз, он вышел из кинотеатра.
Глава 23.
Зов Монолита
Странная фигура в зеленом костюме двигалась неправильным шагом по направлению к самой известной в мире атомной электростанции. На фоне границ Припяти и разрушенной местности одинокий человек смотрелся нелепо, словно пришелец из другого мира, прилетевший сюда в поисках нужных сведений для классификации третьего камня от Солнца в галактической базе данных. Но, к счастью для репутации Земли, зеленая фигура не принадлежала к посторонней комиссии, в чьих глазах всю планету, бесспорно, сочли бы полностью радиоактивной и безжизненной. Хотя вздымавшиеся в небо трубы станции ярко свидетельствовали о слепоте человечества, по-детски наивно старавшегося решить свои проблемы с ресурсообеспечением.
Эльф не думал ни о чем, кроме своей цели — добраться до Монолита. Вечная мечта решить свои дела одним желанием нашла в его сознании подходящее воплощение. Эльф был готов отдать душу в обмен на одно желание, не зная еще, чего конкретно хочет и зачем это ему нужно. Вряд ли он смог бы сейчас вспомнить, как получил свое прозвище, так как много шагов назад он полностью забыл даже свое имя. Собственная личность, так и не оформившаяся за его жизнь, начисто вытравилась из его тела, сталкер не отдавал себе отчета в том, кто конкретно кому служит. Монолит звал его к себе, эхом отдаваясь в его голове беспристрастным приказом.
