Леонид Влодавец - Московский бенефис
— А я тут при чем? — спросил Толян, — Я в эти дела не играю. Ваши должки
— вы и платите. Я даже не знаю, что за товар, кто его вам, разгильдяям, доверил… И был ли вообще товар, тоже не знаю. Может, вы мне фуфло гоните?! С вас взятки гладки, вам соврать — как два пальца обоссать.
— Обижаешь… — качок попытался говорить крутым голосом, но выходило совсем плохо. Его крутость тянула на третий юношеский, не выше.
— Разве я обижаю? — удивленно спросил Толян. — Вот когда вам собаки яйца поотрывают, тогда обидно будет. Пусть Алмаз сам придет, если его приперло, а вас, сявок, больше не присылает. Как он вам «Ниссан» одолжил, не пойму…
— Ну ладно, — вздохнул качок, — похоже, не понял ты ни фига. Если хочешь, мы Алмазу передадим, как ты сказал. Только не жалей потом, командир. Собачки не всегда выручают…
— С Алмазом я сам поговорю, без сопливых, — повторил Толян, — ему тоже надо кой-чего подсказать, а то вы его раньше времени уморите. Вы ж беспонятные вовсе, а все пальцы веером кидаете…
— Как скажешь, начальник, — прошипел качок, — только сготовь на случай «лимонов» тридцать. Сейчас ведь не Алмаз верхний. Ему платить надо, а ты из общака брал, говорят…
— Много знаешь, зема, — заметил Толян, — и до фига болтаешь. Кому я должен — у меня записано. Дилеры, мать вашу, нашлись…
— Похоже, ни хрена ты не понял, командир… — зловеще процедил гость и двинулся к выходу, но тут мощно зарычала псина.
— Не любит он невежливых, — пояснил Толян, — особенно если молодые, жизни не видали, а дедушек Советской Армии, воинов-интернационалистов, пугать начинают. Иди давай. До калитки дойдешь, не тронут.
Качок действительно благополучно вышел из дома и дошел до калитки, сопровождаемый Толяном и собаками. Когда Толян закрыл за ним калитку, посол еще раз напомнил:
— Алмаз приедет — приготовь «лимоны».
Собаки ответили дружным гавканьем, «Ниссан» фыркнул и покатил прочь. Толян вернулся в дом, а в прихожую спустилась Кармела.
— Проблемы у тебя, Толичек? — спросила Таня.
— Есть немного, — вздохнул тот. — Бизнесовые…
— Чем тебе помочь? — поинтересовалась Таня.
— Да я сам разберусь…
— Заплатишь?
— Чем? — хмыкнул Толян. — Поросятами? У меня нала — как у козла молока. Алмаз поймет, он со мной на зоне три года чифирил. А из общака я брал полтора «лимона» на телик. Даже если по счетчику — пока не больше трех. А эти пацаны, блин, тридцать захотели…
— Что-то этот малыш уж больно выступал, — прикинула Кармела, — «Алмаз теперь не верхний…»
— Да на понт кидают. Сами-то как были «шестерней», так и остались. Просто Алмаз сглупил. Знаю я, что там за товар…
«А я знаю, какая сука его подпалила! — подумалось мне. — Стоит она рядышком с тобой, глядит чистыми и непорочными глазками. Ты ее всю ночь нежно трахал, а она тебя подставила. И капитально! Потому что Алмаз, судя по тому, что мне об этой фигурке известно, — корифан покойного Джампа. Его полпред в данном районе героической Московской области. А поскольку бомба, которую мне кто-то в „Волгу“ присобачил, этого Джампа обратила в мешок с костями, и к тому же некондиционными, то товарищ, заменивший павшего борца за денежные знаки, мог провести кадровые перестановки. И стал бывший полпред в лучшем случае десятой спицей в колеснице. Поскольку Алмаз, твой друг по зоне, не оправдал возложенного на него высокого доверия, то стоит перед ним весьма хреновая альтернатива. Или выплатить триста „лимонов“, или найти того самого козла, который замочил шестерых джамповцев и зажарил их в маковом соусе. При любом третьем варианте Алмаза пережгут на уголек. Поскольку денег у тебя нет, почтеннейший Толян, то на роль козла ты кандидатура подходящая. Такая вот се ля ви получается…»
Говорить это вслух я, конечно, не собирался. Думаю, что вовсе не из-за желания сохранить дружеские отношения между Кармелой и ее возлюбленным. Ляпни я хоть что-нибудь — и Танечка вышибла бы из меня мозги. А они, эти мозги, несмотря на все эксперименты и пертурбации, которые над ними осуществлялись, мне еще были дороги. Я всегда считал, что моя голова вполне достаточно укомплектована отверстиями: два уха, два глаза, две ноздри, рот — зачем еще восьмая? А ведь Кармела могла от щедрот своих и пару провернуть… Именно поэтому я не стал привлекать к себе внимание, благо был отделен от влюбленных дверью кладовки.
— Ладно, — сказал Толян, — мне пора к свиньям. Никого не впускай и вообще не показывайся. Попробуют влезть — стреляй. Это ты умеешь. Собачки не подведут и без шума никого не пропустят. Даже если задремлешь. Одна будет в доме — сторожить Барина.
— Ты смотри, сам будь осторожен, — тоном верной жены произнесла Танечка.
— Я тебя дожидаться буду…
Они поцеловались, и Толян вышел во двор. Заурчал его «РАФ-фермер», скрипнули ворота, которые открыла Кармела, автомобиль покатил, а затем ворота опять лязгнули. Таня вернулась в дом. Я услышал ее шаги около кладовки. То, что она не поднялась наверх, а остановилась, меня немного обеспокоило. Вполне можно было допустить, что она сейчас решает мою судьбу. И решений могло быть в принципе только два: быть мне или не быть? Гамлетовский вопрос очень интересен с философской точки зрения, любопытен с драматургической, но очень неприятен с чисто житейской, особенно когда его решает за тебя кто-то другой. Пусть даже девушка, обладающая целым набором незаурядных качеств.
Грешен, но мне наиболее логичным с точки зрения Кармелы представлялся выбор «не быть». Кому охота оставлять в живых человека, который, мягко говоря, слишком много знает? Знал я уже, и правда, многовато. Даже если учесть, что далеко не о всех моих познаниях Таня догадывалась, а о многих просто не знала, то сведений о ее деятельности в качестве киллера было уже достаточно. По идее, я должен был умереть еще после перестрелки с ее бывшими друзьями. Там все обошлось благополучно. Следующим местом, где Тане выгоднее было от меня отделаться, нежели оставлять живым, была «лежка» Джека. Там восемь трупов, один дополнительный ничего уже не изменил бы, а вот свидетелей после моей ликвидации никто и никогда не нашел бы. Она могла присовокупить меня и к тем шестерым ребятам, приехавшим от наследников Джампа, что были сожжены в подвале вместе с маковой соломкой. Но она везет с собой свидетеля, улики в виде оружия, которые любой уважающий себя киллер давно бы бросил. На дуру она не похожа, но в чем же тогда дело?
Теперь-то, казалось бы, ей был прямой резон ликвидировать меня «при попытке к бегству». Сымитировать это было бы просто, да я думаю, что Толян и не стал бы проводить служебное расследование по факту применения оружия. Это разом избавило бы ее от свидетеля сразу по всем перечисленным выше делам, а кроме того, наглухо заблокировало бы возможную утечку информации о ее аморальном поведении на «лежке» Джека. Думаю, что при тех отношениях, которые у нее были с владельцем свинарника, подобная утечка ей была ни к чему.
Конечно, я хорошо помнил предыдущие объяснения, которые Кармела довольно четко и логично изложила мне, почему я жив, когда другие перебрались на тот свет. Я — заложник, за которого уже определена сумма выкупа. Точнее, я — похищенное дитя Чудо-юда. Но ведь может что-то измениться? Ведь она даже не пыталась узнать у меня, как связаться с моим отцом, хотя радиотелефон обнаружила почти сутки назад… Или, может быть, уже связалась?
Тут я припомнил, что о моих «недопониманиях» с командой покойного Джампа ей известно. Сам сболтнул, никто не тянул за язык.
А ну как сейчас милая девочка повернет против меня? Автомат, из которого постреляны джамповцы, зажаренные в маковой соломке, — налицо. С этим автоматом в руках меня и найдут. И гражданин Алмаз будет доволен, что смог отчитаться в поимке гнусного убийцы честных наркоторговцев, понесшего заслуженную кару. И возможно, на радостях спишет с товарища Толяна часть задолженности по общаку, даст ему скидку с тех тридцати «лимонов», что просили утренние послы. Хотя, конечно, на последнее надеяться трудно. Скорее всего трехсотмиллионный должок, что навалился на местный филиал фирмы «Джамп и кореша», был четко, по-большевистски разверстан между равными физическими и юридическими лицами, и Алмаз, которого наверняка сделали ответственным за сбор этого должка, вряд ли был готов компенсировать скидку из своего кармана. Тем не менее моя персона очень устроила бы наследников Джампа даже в неразговаривающем виде — для отчета перед своими «акционерами». Правда, последствием была бы весьма неприятная разборка с Чудо-юдом, если, конечно, взрыв «Волги» не был делом его рук.
Итак, причин для волнения за свое светлое будущее у меня имелось немало.
Кармела вошла в кладовку, собачка, повиливая хвостом, поглядела на нее и села, еще раз показав мне свой розовый язычище и весьма солидные клыки.
Кроме «дрели», рукояточка которой немного обозначалась под маечкой, у Тани никаких других инструментов подобного рода при себе не было. Мне, конечно, и ее вполне хватило бы, да я и не надеялся увидеть Кармелу с «КПВТ» в руках. Таня его просто не смогла бы поднять, к тому же она и не брала его с собой, оставила в «дзоте»…
