Евгений Сухов - Крысятник
Повернувшись, он увидел Печенку, замухрышку из своей недавней тюремной камеры. Подобные встречи, как известно, радости не добавляют.
— Что же ты морщишься, гражданин начальник, аль не рад мне? — юродствовал Печенка. — А ведь нам с тобой, как бывшим сокамерникам, положено сидеть за одним столом, водяру под жабры заливать под душевные разговоры. Помнишь, как мы тебя чуть в петушатник не определили? А ты молодец оказался, сумел как-то вывернуться. Об этом еще долго рассказывать будут. Что же ты на меня так смотришь, гражданин начальник? Пригласил бы к своему столу, с дамой бы со своей познакомил, — продолжал куражиться Печенка. — Хотя постой, да это же никак сама Александра! Мать моя женщина! — воскликнул он, хлопнув себя по ляжкам. — Завидую я тебе, гражданин начальник, такую девочку зацепил. Она ведь из самых центровых! Еще ведь и не с каждым пойдет! Как я тебе завидую, гражданин начальник! — радостно повторял Печенка. — Значит, ребята из «мурки» тоже нашими девочками не брезгуют? Ай да молодцы!
Он был не так пьян, каким хотел показаться. И даже не подозревал, что находится всего лишь в шаге от больших неприятностей. Достаточно лишь с силой распрямить ногу — и носок ботинка протаранит пах Печенки. Вот тогда ему придется кривляться уже в полную силу!
Стоп! Две драки в течение получаса — это перебор даже по московским меркам. В конце концов, здесь не Чикаго.
Чертанов вдруг ужаснулся от мысли, что где-нибудь за порогом бара ждет сигнала дюжина собровцев, чтобы с началом драки ворваться в зал и защелкнуть на майоре наручники. Найдется немало свидетелей происшествия, которые в один голос будут утверждать, что к его столику подошел любезный молодой человек, а он вместо приветствия стал охаживать его ногами.
Александра неожиданно поднялась.
— Мальчики, знаете что, пока вы здесь будете выяснять отношения, я пойду займусь своими дамскими делами.
Короткая юбка на ее бедрах заходила волной, чем привела в неистовый восторг Печенку.
— Ты посмотри, какая женщина! Гражданин начальник, у тебя губа не дура!
— Слушай, ты… — неприязненно процедил Чертанов, едва разжимая губы. Он чувствовал, что злоба уже сумела достичь точки кипения, и достаточно всего лишь крохотного толчка, чтобы она вырвалась на свободу, обдав жаром сидящих вокруг, — если ты сейчас не заткнешь свой хлебальник, то я закупорю его пулей.
— А ты крут, — осклабился Печенка. — Ну-ну, жалко, что мне не удалось сойтись с тобой поближе.
Что-то насвистывая себе под нос, он отошел в глубину прокуренного зала.
Чертанов налег на телятину. Когда тарелка опустела, он посмотрел на часы. Александра что-то задерживалась. За то время, пока она отсутствовала, можно было сделать не только дамские дела, но еще и мужские.
К его столику подошел официант. Слегка наклонившись, он мелькнул безукоризненным пробором, плавно переходящим в проплешину.
— Извините… Та девушка, с которой вы пришли… Кажется, ей очень плохо.
— Где она?! — воскликнул Чертанов, мгновенно поднявшись.
— Возле туалета, — испуганно проговорил официант, — не надо меня хватать за грудки! Пойдемте, я вам покажу.
Только сейчас Чертанов обратил внимание на то, что правой рукой он крепко держит официанта за лацкан пиджака, и странно, что тот до сих пор не уронил поднос с тремя кружками пива.
Быстро лавируя между столиками, Михаил двинулся к выходу. Крепко зацепил кого-то плечом и, поймав рассерженный взгляд, заторопился дальше, а у самого выхода из зала едва не сшиб худощавого парня. Внутри неприятно заныло, только не это! Но, когда он вышел в небольшой проход, то осознал, что самые худшие его ожидания оправдались. Александра, перегораживая коридор, сидела на полу. Ее ноги в темно-красных туфлях казались необыкновенно длинными. Правая туфля едва держалась, и Чертанов увидел обнаженную пятку розового цвета, какие могут быть только у новорожденных младенцев. Его внимание было сосредоточено именно на ее стопах, — Чертанов не решился посмотреть девушке в лицо, как будто опасался увидеть нечто ужасное. Кто-то испуганно охнул за его спиной, в коридоре послышался торопливый топот. Совсем близко звучали возбужденные голоса, а пронзительный женский голос требовал немедленно вызвать «Скорую помощь». Один из мужчин держал девушку за запястье, пытаясь нащупать пульс, а другой неловко топтался у разбросанных ног, боясь зацепить их.
Едва Чертанов посмотрел в лицо Александре, как мгновенно понял, что она мертва. На своем веку он видел немало смертей, это была самая ужасная. Красивое, почти детское лицо было неподвижным. Совсем некстати промелькнуло сожаление о том, что теперь ему не суждено овладеть этим телом. А рядом, словно выдохнув, кто-то произнес:
— Такую бабу замочили, твари!
Только сейчас Михаил заметил, что кисть Александры, лежащая на ее груди, неестественно сжата, а из-под хрупких пальцев просачивается алый ручеек.
Чертанов обернулся и увидел того самого мужчину с крепким породистым лицом, что всего лишь несколько минут назад сидел с беспалым за одним столиком.
— Где он?! — спросил он у него.
— Ты что, мужик, спятил? — слегка отстранился тот.
— Я тебя спрашиваю, где тот, с кем ты сидел? — Чертанов вцепился руками в отвороты модного пиджака и сильно тряхнул. Предостерегающе и зло треснула материя.
— Да отпусти ты меня наконец, — яростно вырывался толстяк. — Ну, не знаю я, где он! Да и на хрена он мне нужен?
Чертанов увидел на щеках толстяка лопнувшие сосудики, они просвечивали через кожу крохотными синими ручейками, а у самого носа собрались в густую неприятную паутину. Михаил вдруг понял, что тот не врет. Не потому, что ему написано на роду быть кристально честным, а оттого, что в этом просто не было надобности. Скорее всего, мужичок работал в каком-нибудь загнивающем НИИ старшим научным сотрудником, дома его поджидала жена и подросшая дочь, которые хором пилили его за скромную зарплату. И единственное место, где тот мог почувствовать себя человеком, оставался этот бар, в котором демократия фонтанировала за каждым столом.
Чертанов примирительно похлопал толстяка по плечу и виновато произнес:
— Извини, друг, ошибся… Всем в сторону, я сотрудник МУРа. Свидетели происшествия есть?
Александра сидела, прислонившись спиной к стене, и напоминала поломанную куклу, которую, натешившись, оставили за ненадобностью в проходе. Ноги обнажены, а юбка небрежно задралась, обнажив трусики.
Крупный мужчина пошевелил могучими плечами и произнес:
— Я ее первый увидел… Когда подошел, она прямо на пол садилась. Я у нее спрашиваю, девушка, что с вами?.. А она молча — бряк. А так я толком никого не видел. Кажется, в это время кто-то выходил, но разглядеть его мне не удалось. Да и кто мог предположить такое?
Чертанов присел. Кроткое лицо. Красивое. Позади угрюмо помалкивали мужики и, видно, нешуточно корили себя за то, что не могли сберечь такую красоту.
А это что такое?
Блузка на убитой расстегнута, но уж как-то неряшливо. Как будто чьи-то грубоватые и бесцеремонные руки пытались добраться до девичьих прелестей. Но вот беда, на их пути встретился узкий черный бюстгальтер с ажурной каймой по краям. А за бретелькой, чуть сползшей с плеча, торчала длинная и узкая полоска бумаги.
Чертанов осторожно, будто бы опасался нарушить сон девушки, вытянул клочок бумаги. Развернул его и прочитал: «Мы с тобой еще встретимся. Тигр вышел на охоту».
Глава 19 МОМЕНТ ИСТИНЫ
Лет тридцать назад законные любили проводить сходняки в Малаховке — во-первых, тихое, почти заповедное, место; во-вторых, прикормленная милиция, которая мгновенно сообщала о всяких подозрительных перемещениях; и в-третьих, поселок располагался вблизи от крупных магистралей.
Многие воры любили рассказывать о том, что коронацию они приняли в Малаховке, а после этого долго сидели с братвой в местном ресторане, выпивая во здравие состоявшегося очередного законного. Да и сам Варяг дважды организовывал здесь сходняки, а местная шантрапа бдительно стерегла подступы к большому сборищу.
Теперь поселок было не узнать. Переменилось все, и там, где еще несколько лет назад ютились убогие хибары, возвышались готические крыши новоявленных буржуа. Варяг тоже теперь был другой, и вряд ли кто узнал бы в обыкновенном дачнике держателя воровского общака.
Даже если начнут выспрашивать местных жителей о нем, то вряд ли кто из них сумеет рассказать что-нибудь существенное. Встает рано и делает получасовую зарядку. Так это не он единственный, кто способен на такой подвиг. Любит порой вечерком выпить бутылочку пива. Так на то он и мужик, чего же лишать себя удовольствия? И лишь одно отличало его от большинства жителей Малаховки — это вышколенная охрана, беспрерывно кружившая коршунами вокруг дачи двадцать четыре часа в сутки.
