Юлия Латынина - Охота на изюбря
— У тебя камера-то какая? — вдруг спросил Калягин.
— Нормальная. Вьетнамец да пьяница… Слушай, Вовка, забери меня отсюда.
— Куда?
— В Ахтарск.
— Где тебя в Ахтарске держать? Камеры на пятьдесят человек, тебя там в первую же ночь удавят…
— А ты не в камеру. В поселок забери. Домой к себе, понял? У тебя же дома подвал есть, ты же туда людей сажал? А? Я же точно знаю, что не все у тебя по камерам сидят! Меня же здесь зарежут, Вовка! Неважно, в какой хате! Ночью придут и зарежут, вертухая купят, Коваль наверняка уже маляву прислал, чтоб меня замочили. Нету в тюрьме ментовской власти — здесь власть воров! Ты же знаешь!
— Не пори истерику, Вовка. Кто тебя тронет?
— Истерику? А не помнишь, как тебя в прошлом году чуть не замели? Какая у тебя была истерика, у мента бывшего?! Кто тебя тогда отмазал, а?
В прошлом году двух ребят будущего начальника промполиции застали за неучтивым делом: они привезли одного бизнесмена в некое уединенное обиталище, стащили с него брюки, взяли небольшой кипятильник, и, воткнув его одним концом в сеть, другой конец засунули бизнесмену в срамное место на предмет выплаты долга. С перепугу ребятки показали на Калягина, как на заказчика, и загреметь бы ему в СИЗО, если бы его друг Брелер тут же не накопал компромата на главного зачинщика всей операции, главу ахтарского УВД Александра Мугутуева. Мугутуев к идее посадить своего бывшего зама охладел, ребятки взяли свои слова обратно и месяца через два вышли на свободу.
— Ты понимаешь, что ты говоришь, Юрка? Людей за миллион душат! Какое за миллион — за штуку баксов! А ты миллиард помог спереть!
— Делай, как хочешь, — бесцветным голосом сказал Брелер. — Только я знаю, и ты знаешь — меня убьют. А я тебе еще пригожусь.
Калягин помолчал.
— Хорошо, я попробую.
В дверь раздался осторожный стук, потом она слегка приотворилась и внутрь просунулась лисья мордочка давешнего важняка.
Калягин встал.
— Тут вот с тобой товарищ следователь жаждет посебеседовать, — с непонятной досадой сказал он, — ты уж поспособствуй информацией… Чего тебе завтра принести?
— Да принеси как всем. Вон, костюм какой-нибудь спортивный… А то в чем забрали, в том и хожу, — и Брелер развел руками, показывая еще недавно щегольский, а теперь изрядно мятый пиджак, — жратвы принеси…
Помолчал и прибавил:
— Привет Ленке передай. Она у тебя красивая, Ленка-то.
Калягин помедлил у двери кабинета, хотел что-то сказать, потом пожал плечами и вышел.
Следующие четыре дня Юра Брелер провел большею частью на допросах. Допрашивали трое: Володя Калягин и областной следак, а однажды на посиделки заехал прилетевший из Москвы Черяга.
Черяга во время допросов даже ни разу не взглянул на Брелера: сидел, подперев лоб рукой, и иногда только закрывал глаза от усталости или отвращения.
Калягин принес бывшему приятелю нормальную одежду и распорядился, чтобы обеды ему носили из соседней кафушки, а жена Калягина спекла для заключенного его любимый пирог с вязигой.
Допросы делились на две части. Во-первых, комбинату надо было доподлинно знать то, что произошло на самом деле. Во-вторых, комбинату нужны были от Брелера официальные показания на предмет того, что никаких сделок с акциями Неклясов провести не успел. Брелер покорно говорил все, что у него требовали, и только каждый раз просил забрать его из областного СИЗО.
Денис Черяга прилетел из Москвы в Сунженский международный аэропорт в восемь утра двенадцатого декабря. Точнее, Денис летел из Швейцарии с пересадкой в Москве, и его личные биологические часы отказали полностью. Теперь Денис, сонно моргая и отряхиваясь, как собака, спускался по трапу, вглядываясь в здание аэропорта — красивую бетонную тарелку, вырастающую прямо по курсу.
Как уже было сказано, областной центр Сунжа и город Ахтарск находились друг от друга на расстоянии всего в сто двадцать километров, и сущестовова-ние в обоих городах международных аэропортов было, по российским меркам, изрядной расточительностью.
Еще удивительней было то, что новое здание аэропорта губернатор затеял строить аж в 1992 году, ак-курат в то самое время, когда в области завелся самостоятельный бюджет, и денег в этом бюджете перестало хватать на зарплаты врачам, учителям и прочим отягощающим казну элементам. Так случилось, что в 1993 году статья бюджета по адресной помощи населению была выполнена на три процента, а статья бюджета по строительству международного аэропорта — на 320%. Это могло бы показаться удивительным тому, кто не знал, что ТОО «Сунжэрострой» возглавляет свояк губернатора Ивочкина, и, таким образом, не меньше девяноста процентов пущенных на строительство денег откатываются непосредственно на карман господину губернатору.
Когда в 1995 году в области выбирали нового губернатора, некоторые национальные особенности возведения международных аэропортов привлекли к себе внимание прессы и соперничающих с ним кандидатов, и в результате губернатор Ивочкин потерпел сокрушительное поражение от своего преемника Александра Дубнова. После этого в статусе аэропорта произошли некоторые существенные перемены: а именно, ТОО «Сунжэрострой» отныне возглалял не Ивочкин-младший, а брат первого заместителя губернатора г-на Трепко.
К некоторой досаде Дениса, губернатора Дубнова на месте не оказалось: он улетел на север области, где в одном из поселков голодные учителя объявили забастовку. Дениса принял зам Дубнова, тот самый Трепко, брат которого теперь строил аэропорт, а также множество других народнохозяйственных объектов.
Трепко с Денисом был сама любезность: улыбка его была такая теплая, что на ней можно было испечь яичницу. Он заверил Дениса, что никаких проблем с арбитражным судом не предвидится, и после этого оба собеседника перешли к обсуждению более насущной проблемы: проблемы платежей АМК в областной бюджет, каковые платежи должны были быть сделаны строительными материалами для вышеописанного аэропорта.
Уже прощаясь, Денис сказал:
— Да, по поводу Брелера. Слава хочет, чтобы его перевели в ахтарский СИЗО.
Господину Трепко, только что сделавшему с АМК очень хороший бизнес на стройматериалах, было неудобно отказывать собеседнику в такой скромной просьбе. Он позвонил областному прокурору, и тот, помявшись, сказал, что подпишет нужные бумаги.
Заседание областного арбитражного суда по апелляционному иску ТОО «Импера» о признании действий регистратора не правомерными началось в пять вечера.
Интересы АМК защищали трое юристов — два заводских и выписанный из Москвы адвокат. Интересы «Имперы» — два московских адвоката, не раз представлявших банк «Ивеко» в различных тяжбах.
К удивлению Дениса, в небольшом зале заседаний, похожем на школьную комнату, оказалась куча журналистов. Журналисты были из Москвы и прилетели вместе с адвокатами на специально зафрахтованном самолете. Разумеется, в качестве журналистов их никто бы не пустил на заседание, но москвичи вписали их имена в число участников, и Денис узнал ребят только потому, что не раз встречался с ними в Москве. Редакции высылали для освещения «ахтарской темы» тех людей, которые уже с ней были знакомы.
Денис мог бы устроить скандал, потому что было совершенно очевидно, что ребят привезли описывать происки невежественных сибирских изюбрей, но махнул рукой и ограничился тем, что, когда журналисты окружили его, отошел в сторону:
— Вам и так объяснили в самолете, о чем писать, — пробормотал Денис.
Зал заседания был разделен небольшим проходом между стульями; истцы уселись по левую сторону, ответчики — по правую. Там же оказались и журналисты.
Судья Баланова — полная пожилая дама в голубом свитере — объявила заседание открытым, и с места поднялся московский адвокат «Имперы»:
— Мы настаиваем на признании не правомерными действий ЗАО «Ахтарский регистратор», вычеркнувшего из реестра акционеров 24% акций ОАО «Ахтарский металлургический комбинат», приобретенных ТОО «Импера» 27 ноября 1998 года. Мы намерены доказать, что сделка была совершена сообразно нормам российского законодательства, о чем была сделана соответствующая запись в реестре. Мы готовы предоставить суду выданную нашей фирме выписку из реестра.
— Минуточку, — сказал судья, — прежде всего хотелось бы уточнить, кто представляет стороны в процессе.
— Я представляю Ахтарский металлургический комбинат, — встал Денис, — и являюсь заместителем генерального директора комбината Вячеслава Извольского.
— Я и мой коллега — компанию «Импера», — заявил московский адвокат.
— Ваша честь, — сказал Денис, поднимаясь, — мы уже объясняли арбитражному суду, что сделка по продаже акций носит явный мошеннический характер. Акции принадлежали и принадлежат фирме «АМК-инвест», 90%-ным пакетом которой владеет генеральный директор АМК Вячеслав Извольский. Очевидно, что акции не могли быть проданы или переведены на баланс без его согласия. В данном случае такое согласие отсутствовало. На документах нет подписей Вячеслава Извольского или лиц, имеющих право принимать решение по поводу акций. Сумма, которую «АМК-инвест» якобы должен был получить за акции, составляет семнадцать миллионов долларов, при том, что на открытом рынке при котировках, существовавших на момент продажи, стоимость пакета составила бы около восьмисот миллионов долларов.
