Андрей Воронин - Инкассатор: Страшный рассказ
— Здорово, славяне, — сдержанно поздоровался Юрий.
Аборигены откликнулись вразнобой, без особого энтузиазма. Потом один из них — видимо, наиболее продвинутый — поинтересовался, кивнув небритым подбородком в сторону джипа:
— Вы чего, мужики, только что с ралли?
Некоторое время Филатов молча разглядывал его, попыхивая зажатой в углу рта сигаретой. Чем дольше он молчал, тем яснее становилось Светлову, каким будет ответ. Ему захотелось уйти, но он сдержался.
— Нет, — ответил наконец Филатов. — Нам даже помочиться было некогда.
Дмитрий с трудом подавил вздох, но грубая шутка Филатова имела полный успех — правда, с некоторой задержкой, понадобившейся на то, чтобы ее смысл дошел до слушателей. Аборигены сдержанно заржали, кто-то принялся чиркать спичкой о лохматый коробок, силясь раскурить потухшую сигарету.
— Мы из газеты, — расплывчато представился Юрий, и Светлов кивнул, подтверждая его слова.
— Из районки, что ли? — без тени интереса спросил один из аборигенов.
— На номера посмотри, баран, — сказал другой.
— А чего номера? — довольно резонно возразил первый. — На их номерах, кроме мух, ни хрена не разглядишь. Из тайги, что ли?
— Из Москвы, — прервал зарождающуюся дискуссию Юрий.
— А по мне так один хрен, — процедил скептик, — что из Москвы, что из района… Правды про нашу жизнь все равно ни одна сволочь не напишет.
— А вдруг? — тоном профессионального провокатора спросил Юрий, делая незаметный знак Светлову.
Дмитрий испортил еще один кадр, сняв собравшуюся у магазина группу местных жителей вместе с их велосипедами, и вынул из кармана диктофон. Откинув крышку, он демонстративно проверил, на месте ли кассета, и включил перемотку. На лицах аборигенов появилось озадаченное выражение.
— Ну, отцы, — продолжал Филатов, с видимым безразличием глядя поверх голов собеседников, — так что такого особенного в вашей жизни, о чем нельзя писать в газетах? Вы что, коноплю здесь выращиваете или ядерную боеголовку прячете?
Небритый скептик, который сначала спрашивал про ралли, а потом затеял спор насчет номеров джипа, вдруг с недовольным видом сплюнул в сторонку, высказался в том смысле, что язык у него не казенный, чтобы попусту им молоть, засунул коричневые от въевшегося машинного масла кулаки в карманы застиранных штанов и, независимо пыля порыжелыми кирзачами, направился к трактору. Через минуту движок трактора завелся, выбросив из выхлопной трубы облачко сизого дыма, и затарахтел на всю округу. Из-под трактора опрометью выскочила дремавшая там дворняга, добежала до крыльца почты и улеглась там, очумело тряся ушастой головой. Трактор тронулся с места и, подскакивая на ухабах, укатил вдоль улицы.
— Чего это он? — спросил у оставшихся Юрий. — Журналистов не любит?
— Он на стройке работает, — со смесью зависти и неодобрения произнес один из них. — Ему с вашим братом толковать не резон, не то без работы останется.
— А что за стройка такая? — заинтересовался Филатов. — Что за секретный объект?
— Так ведь мы, мил человек, хоть на ней и не работаем, а живем-то все равно здесь, — красноречиво покосившись на здание под трехцветным флагом, уклончиво ответил абориген, и другие согласно закивали головами. — А на власть жаловаться — сам знаешь, каково оно. Потом твоей же жалобой тебя же и по лбу… Тем более газета. Вам-то что, вы все на пленку запишете и уедете в свою Москву, а нам после куда — в петлю?
— Тоже правильно, — рассудительно согласился Филатов. — А что, славяне, не дернуть ли нам пивка? Пиво-то в вашем магазине есть?
— Да как не быть, — заметно оживляясь, загомонили аборигены. — Есть, конечно, только Верка, стерва, в долг не дает.
— С Веркой договоримся, — пообещал Юрий, — это не проблема. А пленку остановим. Мы ж не звери! Тоже от начальства зависим, конечно, так за то, о чем не узнает, оно нас ругать не будет. Правда, Дима? — обернулся он к Светлову. — Ты диктофон пока спрячь и сходи на почту, э… в редакцию позвони. А мы тут с мужиками потолкуем о житье-бытье.
— Ага, — сказал Светлов, щелкнул клавишей «стоп» и спрятал диктофон в карман.
Направляясь через немощеную, изрытую ухабами площадь к зданию почты, он думал о том, что Филатов, похоже, сам того не желая, набрел на интересный материал, которому не суждено в ближайшее время увидеть свет. Никакой сенсацией тут, конечно, не пахло, но местное начальство крутило какие-то свои делишки на глазах у пораженной публики, на что она, публика, была не прочь пожаловаться. Стройка какая-то, о которой нельзя говорить… Подумав, Светлов мысленно махнул на все рукой: в конце концов, если здесь и был какой-то криминал, то, вероятнее всего, не более чем районного масштаба. Вот разве что строительство, о котором шла речь, принадлежало кому-нибудь из крупных московских тузов…
Поднявшись по трем скрипучим деревянным ступенькам и перешагнув порог, он очутился в тесном полутемном помещеньице, разгороженном надвое обшарпанным деревянным барьером. В глубине виднелся округлый, выкрашенный тускло-черной краской бок печки-голландки, а справа от входа, у стены, под сенью чахлого фикуса сверкали новенькими никелированными замочками ряды аккуратно пронумерованных абонентских ящиков. На стене напротив входа тикали старые электрические часы с пожелтевшим циферблатом; под часами висело табло с указанием даты и дня недели. Пахло печной сажей, старым деревом, затхлостью и сургучом, рядом с архаичными весами для взвешивания посылок, свернувшись клубочком, спал полосатый котенок. Больше в помещении никого не было.
— Привет, — сказал котенку Дмитрий. — Это ты здесь за главного?
Котенок, не поднимая головы и даже не открывая сладко зажмуренных глаз, повернул в его сторону треугольное ухо. В глубине помещения, за барьером, скрипнули половицы, открылась дверь, и Дмитрий увидел дородную тетку в синем рабочем халате, из-под которого виднелся украшенный кружевами воротник кремовой шелковой блузки.
— Здравствуйте, — включая самую обаятельную из своих улыбок, сказал Дмитрий. — Это вы тут главная?
Тетка сдержанно поздоровалась в ответ, подошла к барьеру и неторопливо утвердилась на скрипучем полумягком стуле, выжидательно уставившись на Светлова снизу вверх сквозь прямоугольные линзы очков в тонкой золоченой оправе. Взгляд у нее был цепкий, и Дмитрий понял, что тетка сразу заметила и то, как он одет, и его прическу, и манеру говорить, и висящую на груди фотокамеру, суперсовременный вид которой яснее всяких слов говорил о ее немалой цене. Притворяться трактористом из соседней деревни вряд ли имело смысл, а козырять своим журналистским удостоверением Дмитрию по вполне понятным причинам не хотелось. Оценив обстановку и личность собеседницы, Светлов открыл рот и сказал то, что показалось ему наиболее подходящим в данный момент:
— Я с телевидения. Передача «Жди меня». Слышали о такой?
Он сразу понял, что избрал верную тактику. Тетка за барьером восхищенно вздохнула, прижав к монументальному бюсту натруженную ладонь. Другую ладонь она по-бабьи прижала к щеке, и даже сквозь очки Светлов с растущей неловкостью заметил, что на ее глаза навернулись слезы.
— Ой, — почти пропела тетка. — Ой, правда?
— Да, — скромно подтвердил Дмитрий, думая о том, что общение с Филатовым дурно на него влияет. Вот он уже и в самозванцы записался…
— Ой, я же ни одной вашей программы не пропускаю! Такая передача, такая передача! Честное слово, каждый раз сяду перед телевизором и реву в три ручья. Так жалко людей, так жалко, вы не представляете!
— Почему же, — возразил Дмитрий, — очень даже представляю. Потому и работаю в «Жди меня», а не где-то еще.
— Да, конечно, правильно. — Почтальонша вынула из рукава халата скомканный платочек, ловко обмотала им указательный палец и отработанным жестом промокнула мокрые глаза, не снимая очков. Внезапно лицо ее стало подозрительным. — Только что-то я вас ни разу по телевизору не видела, — объявила она.
Светлов понял, что у него вот-вот спросят документы, и с улыбкой развел руками.
— Так ведь я же не ведущий, — сказал он. — Я не снимаюсь, я людей разыскиваю, понимаете? Я даже в студии, где программу снимают, ни разу не был. Как-то все некогда, недосуг. Столько работы… Вы себе не представляете сколько.
— Так вы и Игоря Квашу не знаете? — не скрывая разочарования, спросила тетка. — И Машеньку?
— Почему же, — возразил Светлов. — Встречаемся по работе. Но тоже, знаете, нечасто. У нас ведь очень разная работа, и потом… Ну, в общем, кто я, а кто они… Вы ведь тоже свое начальство нечасто видите, правда?
— Скажете тоже, — усмехнулась тетка. — Мое начальство… Век бы его не видела, начальство это! Так вы здесь по работе или так, проездом? — спросила она с живым любопытством.
