Михаил Серегин - Крестом и стволом
Старик резко помрачнел и не ответил.
«Что-то такое и ты про Ковалева знаешь! – подумал священник. – Точно ведь знаешь».
– В принципе, я и сам в милицию могу сходить, – мягко предложил он. – Совсем ведь необязательно и вам туда тащиться.
Сергей Иванович быстро глянул в сторону священника, и в его глазах читалась такая боль, что отец Василий опешил. Конечно же, бывший участковый кое-что знал. И конечно же, он боялся – именно потому, что кое-что знал. – Вы правы, батюшка, – не глядя священнику в глаза, произнес бывший участковый.
* * *
Обратно в «Запорожец» отец Василий забирался, наверное, с четверть часа. Сергей Иванович помогал, как мог, но для крупного, загипсованного священника это все равно было почти подвигом. Наконец они тронулись, и отец Василий, прижав костыли к груди, смотрел в окно на октябрьский пейзаж и думал.
Ковалев и его верная рука Пшенкин не смогли отвертеться даже от расследования обстоятельств нападения на священника. Теперь их положение стало еще сложнее. Два милицейских трупа для такого маленького городка, как Усть-Кудеяр, – это уже слишком. Трудно спрогнозировать, как они отреагируют, но очевидно, что милицейская общественность области такого беспредела не потерпит. А вот чем это обернется?
Понятно, что Ковалев не станет вешать убийство на себя. Понятно, что попытается выкрутиться – надо признать, раньше это ему удавалось. Взять хотя бы то же массовое убийство арестантов в следственном изоляторе – никто даже не попытался сделать пробы с пола и стен и отправить их на экспертизу в область, чтобы выяснить точно, кровь скольких людей пролилась. Потому что никто, кроме священника, так вопрос не ставил. А мало ли что взбредет в голову вздорному попу, одержимому манией величия и преследования одновременно?
– Приехали, – проронил Сергей Иванович. Священник очнулся и понял, что они уже стоят в храмовом дворе, сразу за шлагбаумом. – Вы только не говорите, что я там был, хорошо?
– Мы же договорились, – укоризненно покачал головой отец Василий и, не выдержав умоляющего стариковского взгляда, все-таки добавил: – Разумеется, не скажу!
Он с огромным трудом, с помощью Николая Петровича и диакона Алексия выбрался из машины, но отдохнуть с дороги ему не удалось.
– Вам из патриархии звонили! – захлебываясь от ужаса и восторга одновременно, выпалил Алексий. – Сказали, чтоб вы перезвонили, как только объявитесь! Номер я записал.
– Не говорили, зачем?
– Не-а, – замотал головой Алексий и с чувством добавил: – Вы что, это же патриархия!..
Отец Василий проковылял в бухгалтерию, выпроводил Тамару Николаевну погулять и набрал записанный Алексием номер. И, следует сказать, долго пребывать в неведении ему не пришлось.
– Что это вы за цирк там устроили, Михаил Иванович? – сразу обрушился на него один из бесчисленных патриарших клерков, явно из новеньких. То, что это – мелкий чиновник, да еще и без опыта, отец Василий понял сразу.
– А что такое? – спросил священник.
– Нам жалуются, что вы в гипсе и, уж извините, я цитирую: «с синей от перепоя рожей» на службы ходите! И что посмотреть на эту непристойность со всей области едут!
– Это не с перепоя, – поправил собеседника отец Василий.
– То есть?
– Рожа синяя не с перепоя.
– А с чего же еще? – Клерк на том конце провода, видимо, и представить себе не мог, чтобы рожа была синей не от водки.
– От побоев, – спокойно объяснил священник. – Заявление я в милиции оставил, можете сделать запрос, а отчет я и сам пришлю.
– Уж пожалуйста! – ядовито сказали на том конце провода. – Постарайтесь. И больше в храме в таком виде появляться не смейте! Вы не в балагане работаете!
– А это уж, извините, мне решать, – вежливо поставил собеседника на место отец Василий.
Не то чтобы он хотел с кем-нибудь поссориться, пусть даже и с рядовым клерком в рясе, нет. Просто в последнее время ему пришлось пережить столько всего, что мелкий патриарший чиновник со своими неумными претензиями на значимость оказался действительно последней каплей. «Когда-нибудь я об этом пожалею!» – остро осознал отец Василий и бросил трубку. Ему надо было спешить в милицию давать очередные показания.
* * *
До УВД было совсем недалеко, и отец Василий предпочел отправиться пешком. «Сопляк! – ворчал он. – Тебя бы на мое место!» Священник не ожидал, что простой телефонный разговор настолько выведет его из себя.
Его вдруг поразила мысль, что в этот момент он больше думал об этом дурацком разговоре, чем о двух невинно убиенных служителях закона. Это было тем более неприятно, что один из убитых, передав священнику журнал, фактически разделил с ним свою судьбу.
– Все! Хватит! – вслух оборвал себя отец Василий и застучал по асфальту костылями, изгоняя из себя страхи, сомнения и недовольство. У него была задача, и он обязался довести ее до логического конца!
Он стремительно дошел до управления, решительно поднялся по ступенькам, абсолютно игнорируя «прилавок» для посетителей, оттер постового загипсованной рукой и, пройдя в приоткрытую дверь, грозно навис над дежурным.
– У меня заявление, – сказал он.
– Выйдите, пожалуйста, – указал ему на дверь молоденький лейтенант.
– У меня заявление, – повторил священник, – по поводу убитых три недели назад ваших сослуживцев.
– Чего?! – брови лейтенанта взлетели вверх.
– Я нашел их трупы километрах в двадцати от города. Могу показать.
– Не понял, – послышался из дверей голос постового. – Это вы про Синицына и Бахтина?
– Верно, – кивнул священник.
– Так ч-что ж-же в-вы стоите?! – побелел и начал заикаться дежурный. – Быстро к Ковалеву!
– Я хочу оставить официальное заявление, – жестко повторил священник.
– Вы что?! – с ужасом, словно и не услышав его, выдохнул лейтенант. – Это же такое!.. Такое!.. – у него действительно не хватало слов.
– Вы – дежурный? – еще жестче спросил отец Василий.
– Ну… – тревожно признал лейтенант.
– И вы отказываетесь принять мое заявление?
– Не-ет, – смущенно протянул парнишка.
– Тогда фиксируйте.
* * *
С этой минуты все покатилось само собой, и пока дежурный стремительно фиксировал заявление священника, постовой позвонил Ковалеву, и отца Василия потащили по этажам.
Понятное дело, первым был Ковалев. И, понятное дело, что вторым стал Пшенкин. Но весть уже пошла, нет, помчалась гулять по этажам, и, когда священника выводили в коридор, чтобы провести в другое здание, на лестничных площадках, совершенно игнорируя предупреждающие надписи, вовсю курили и яростно спорили о своем самые разные милиционеры – от рядовых до капитанов. И лишь когда появлялся отец Василий, все разом смолкали и напряженно смотрели ему куда-то в область груди, то ли на большой серебряный крест, то ли просто опасаясь посмотреть в глаза.
Пшенкин уже понял, что допустил ошибку, когда вывел священника на люди, но дело было сделано, и во внутреннем дворе примчавшиеся со своих постов милиционеры вгорячах даже начали нарушать служебные инструкции.
– Где вы их нашли, батюшка?! – крикнул кто-то.
– Выше по течению, километрах в двадцати! – ответил священник.
– Они утонули?
– Нет. Их убили.
– Прекратите базар! – яростно прошипел на священника Пшенкин.
– Пшенкин, когда вы поедете на место?! – громко спросил третий, седой мужик в майорских погонах.
Пшенкин затравленно оглянулся. У него, похоже, были совершенно другие инструкции.
– Сегодня, – выдавил он сквозь зубы.
– А кто дело ведет?
Старшего следователя спасло только то, что они пришли. Пшенкин стремительно пропихнул священника в дверь и, отбиваясь от неуместных вопросов, потащил отца Василия вперед, в тот самый кабинет, из которого еще совсем недавно вытаскивал священника глава района Медведев. Он с видимым облегчением захлопнул дверь и указал отцу Василию на стул.
– Садитесь.
Священник с готовностью сел, ожидая начала формальной части снятия показаний, но ничего не происходило, и только когда минут через двадцать в дверях показался взмыленный Ковалев и, властно махнув рукой, потащил за собой и Пшенкина, и отца Василия, священник понял, что никакого снятия показаний на этом этапе и не предполагалось.
Как ни старался Ковалев, незамеченными им уехать не удалось.
– Павел Александрович! – взволнованно приставали к своему непосредственному начальству старшие офицеры. – Это правда?
– Я еще не знаю! – затравленно отмахивался Ковалев.
– Разрешите с вами, – просили милиционеры.
– После… все после, – делал глотательные движения их начальник.
«Не готов ты к этому оказался, не готов», – язвительно думал священник.
Они стремительно загрузились в ковалевский «мерс» и рванули вперед, в мгновение ока оставляя за собой проспекты и переулки, свалки и перелески и не более чем через четверть часа уже стояли над разрытыми Сергеем Ивановичем и отцом Василием могилами.
