Юлиан Бардин - Империя страха
— Действительно, может, ты и прав. Да черт с ним. Главное, что мы выжили в этой несусветной переделке, а остальное…
— Жаль, что не все, — выдохнул Чижов и, больше не сказав ни слова, медленно побрел по тропинке к дому.
* * *
Кудряшов проснулся рано утром и никак не мог понять, что же его разбудило. За последние несколько лет он не мог припомнить ни одного раза, чтобы вот так, ни с того ни с сего, поднимался в такую рань.
Протянув руку к соседней подушке, где обычно спала его жена, Родион Семенович неожиданно вспомнил, что все его домочадцы уехали на неделю в деревню. От этого ему стало как-то не по себе.
Больше всего полковнику сейчас хотелось услышать привычное посапывание своей дражайшей половины или ощутить дразнящий запах утреннего кофе, который так вкусно варила его супруга. Но вместо этого на Кудряшова уставилась предрассветная серая мгла, пробивающаяся сквозь неплотно прикрытые занавески уютной спальни.
Протянув руку к стоящему на прикроватной тумбочке светильнику, полковник включил лампу и сощурился, привыкая к яркому свету. Настенные часы показывали двадцать пять минут шестого.
Родион Семенович понял, что уже не сможет заснуть, и хотел было встать, но тут его взгляд задержался на стоящем в дальнем углу кресле, и тело полковника передернул нервный озноб.
Закинув ногу на ногу, в кресле сидел тучный субъект, чьи непроницаемые глазки буквально пронзали Кудряшова насквозь. Хозяину квартиры показалось, что гость надменно улыбается, хотя это могло быть и плодом его разыгравшегося воображения.
— Вы кто? — выдавил из себя полковник, ощущая, что большего он сказать просто не в состоянии.
Незнакомец достал из кармана пачку сигарет, обычную одноразовую зажигалку и сладострастно закурил. Дождавшись, пока табак на кончике сигареты превратится в хрупкий пепел, он ртряхнул его на ковер, нисколько не заботясь об элементарных приличиях, и начал без всякого вступления:
— Прошло уже больше двух недель с того момента, как вы обещали мне по телефону, что все устроите в лучшем виде.
Но, по-видимому, к своим обещаниям вы относитесь довольно легкомысленно.
Только сейчас Родион Семенович догадался, кто перед ним. Он неоднократно разговаривал с этим человеком по телефону — после того первого случая, когда незнакомец позвонил ему по правительственной «вертушке», — но ни разу не видел его в лицо. Теперь такая возможность представилась, но странно, что он, полковник, не испытывает на этот счет абсолютно никаких эмоций, кроме дикого, всепожирающего, животного страха.
— Я-я-я… Я все устрою, — заплетающимся языком попытался произнести Кудряшов и, к своему огромному сожалению, понял, что вместо слов из горла вылетает лишь нечленораздельное бормотание.
Хрипловато откашлявшись, он сделал вторую попытку:
— Я все устрою. Дайте мне только время, — более уверенно заговорил полковник, — люди работают в Успенском и, возможно, очень скоро добьются желаемых результатов…
— Перестаньте, полковник, — раздраженно перебил его уверенный бас, — ваши обещания у меня уже вот где, — он сопроводил прозвучавшую фразу красноречивым жестом, поднеся ребро ладони к горлу, и продолжил: — В последний раз, когда мы с вами беседовали, вы клятвенно уверяли меня, что вам нужно не больше десяти дней, чтобы все уладить. Заметьте, что я не вырывал из вас обещания калеными щипцами, а лишь попросил аккуратно прибрать за собой. На сегодняшний день я не вижу результатов вашей бурной деятельности, и меня это несколько смущает, хотя мне пришлось выждать лишних пять суток.
Собеседник был предельно вежлив и обходителен, что только больше пугало полковника, потому что он знал наверняка: ничего хорошего такая вежливость ему не принесет.
Между тем сидящий в кресле человек, не меняя позы и выражения лица, продолжал:
— По моим сведениям, все главные герои произошедших событий живут спокойно и ни о чем особенно не беспокоятся. — Затушив окурок о каблук собственного ботинка, незнакомец закончил: — Поразмыслив какое-то время, я пришел к выводу, что на вас здорово надавили. Причем надавили грамотно и именно кто-то из главных действующих лиц. Я прав?
Густые брови взлетели к гладкому лбу, изобразив подобие крутого ската черепичной крыши. Он терпеливо ждал ответ на поставленный вопрос, уставившись в упор на полковника.
Кудряшову пришлось сильно поднапрячь мозги, чтобы найти хоть какое-нибудь мало-мальски приемлемое оправдание. Наконец он произнес:
— Нет, просто я думал, что нужно дать время, чтобы все успокоилось, и лишь только после этого всех убрать.
— А вы стратег, — выдавил из себя гость и на этот раз действительно улыбнулся.
Родион Семенович был готов провести ночь в объятиях самого страшного монстра, только бы не смотреть сейчас на эту ироничную ухмылку, от которой веяло замогильной прохладой.
Все же он нашел в себе силы сказать:
— Если вы считаете, что настало время форсировать события, то я так и сделаю…
— Поздно, — неделикатно перебил хозяина квартиры неизвестный и повторил: — Слишком поздно. Мне придется самому заняться этой проблемой. Насколько я понимаю, вас на чем-то очень здорово подловили, и вы просто были вынуждены бездействовать. В этом случае есть два варианта…
Тучный господин выразительно посмотрел на своего обескураженного собеседника и принялся перечислять:
— Во-первых, можно уничтожить компрометирующий вас материал, чтобы потом разобраться с теми, кто этот материал собрал. Но здесь есть одно маленькое «но»: я не знаю, какого рода этот компромат. Может быть, будет гораздо разумнее вообще их не трогать, но главное в другом — где их искать?
Полковник почувствовал себя застигнутым на месте преступления воришкой и зябко поежился, ощущая, как вспотела спина под легкой майкой.
А гость между тем продолжал:
— Во-вторых, зачем утруждать себя напрасными поисками, если все можно свести к обычной школьной формуле: «когда непонятна задача, попробуй упростить ее условия до примитива». Так вот, мне будет легче избавиться от вас, многоуважаемый господин Кудряшов, — впервые за все время общения этот тип назвал полковника по фамилии, — чем искать «черную кошку в темной комнате, особенно если ее там нет».
Родион Семенович понял, что близок к своему последнему вздоху — о том, чтобы сопротивляться, он даже не подумал. Вместо этого хозяин квартиры взмолился плаксивым, тоненьким голоском:
— Дайте мне последний шанс, и я все сделаю… Вот увидите… Только один шанс, ма-а-аленькую возможность, и я тут же исправлю положение…
— Слишком поздно, — в очередной раз повторил гость и добавил: — Одну смерть всегда легче замаскировать, чем три, четыре, пять или даже две. Вас найдут ваши родственники, когда вернутся из деревни. Они, кажется, завтра возвращаются, не так ли?
Чисто машинально Кудряшов качнул головой и только сейчас сообразил, что этим жестом он соглашается с неизбежностью собственной грядущей смерти, как бы утверждая приговор самому себе.
А тучный субъект почти сочувственно произнес:
— Вы не расстраивайтесь, мне и самому будет не хватать вас, — он скорбно посмотрел на полковника, — но я не в силах изменить хоть что-то. Могу лишь добавить, что вы умрете быстро, не мучаясь, а вскрытие подтвердит смерть от сердечной недостаточности.
С этими словами гость неожиданно поднялся и направился к выходу, даже не взглянув на Кудряшова.
Когда за ушедшим захлопнулась входная дверь, Родиону Семеновичу показалось, что он видел дурной сон и сейчас вот-вот должен проснуться.
Не слыша больше никаких посторонних звуков, полковник устало рухнул на кровать, решив, что кошмар сейчас улетучится и все встанет на свои места.
Лежа на мягких подушках, он не заметил маленькую пластиковую ампулу, мирно покоившуюся в кресле, с которого только что встал его странный гость.
Если бы полковник видел эту ампулу, то заметил бы, как она начинает растворяться, быстро уменьшаясь в размерах. И уже через какое-то мгновение к белому потолку взмыла тонкая струйка полупрозрачного газа, похожая на слабенький сигаретный дымок…
Глава 18
Иваныч, правда, не без помощи Лямзина, благополучно забрал с милицейской штрафпло-щадки собственный автомобиль и теперь сидел в нем, неотрывно следя за центральным входом на киностудию «Мосфильм».
Человек, которого ждал Чижов, вряд ли горел желанием увидеться с ним, но дело было в том, что этой встречи жаждал сам каскадер. Именно поэтому он продолжал терпеливо ждать, время от времени поглядывая на циферблат часов.
Можно было, конечно, пройти на территорию студии, но Ване очень не хотелось именно сейчас подвергаться расспросам со стороны многочисленных знакомых, которые были неминуемы после его почти трехнедельного отсутствия. И он решил подождать нужного ему человека в салоне старенькой «шестерки».
