Юлиан Бардин - Империя страха
До боли знакомый голос заставил Ваню устыдиться собственных довольно дурацких действий.
— Он у меня такой оригинал, — несколько смущенно, явно извиняющимся тоном пропела Елена Чижова, сидя напротив двух модно и со вкусом одетых мужчин.
Иваныч в нерешительности замер на грязном полу, не зная, как поступить. Только сейчас до него дошел весь комизм ситуации: вот он лежит на деревянном полу, наведя ствол на собственную жену и каких-то расфранченных господ, явно не совкового происхождения. И если раньше он не задумывался о своих умственных способностях, то теперь, наверно, пришло время подумать об этом.
Медленно поднявшись на ноги, каскадер заткнул за пояс оружие и смущенно улыбнулся, рассматривая посетителей.
Один из них — маленький, интеллигентного вида сорокалетний мужчина, с вытянутым лицом и близко посаженными глазами — откровенно изумленно взирал на хозяина дома сквозь толстые линзы позолоченных очков.
Второй, более молодой и элегантный паренек с родинкой на остром подбородке, натянуто улыбался. Создавалось впечатление, как будто человека что-то позабавило в происходящем разговоре, но неожиданно влетевший Чижов напугал его, а улыбка так и осталась, застыв на лице.
— Здравствуйте, — запоздало приветствовал гостей Иваныч, а затем посмотрел на смущенную супругу, как бы спрашивая взглядом: что здесь происходит?
Мгновенно оценив его реакцию, интеллигент в очках заговорил на непонятном для каскадера языке, обращаясь к молодому спутнику.
Тот, по-видимому переводчик, согласно кивнул и произнес, но уже по-русски:
— Господин Чижов, позвольте вам представить мсье Серебрянского. Он специально прилетел из Парижа, чтобы иметь честь познакомиться с вами, а также обговорить некоторые, как надеется мсье Серебрянский, взаимовыгодные вопросы.
Господин в очках привстал из-за стола и с улыбкой протянул Иванычу руку: — Поль.
— Ваня, — в том же тоне отозвался каскадер, по-прежнему ничего не понимая.
Поль в очередной раз заговорил, но теперь его глаза, не отрываясь, смотрели в лицо Чижова.
Переводчик почти синхронно переводил:
— Мсье Серебрянский является достаточно состоятельным человеком и хочет предложить вам небольшую сделку.
— Чего делать-то надо? — несколько угрюмо пробурчал Иваныч, усаживаясь на скрипучий стул.
Молодой человек терпеливо перевел вопрос, стараясь облечь его в вежливую форму. Поль снисходительно улыбнулся и опять что-то быстро затараторил — переводчик не отставал:
— Около месяца назад к мсье Серебрянскому обратились представители российского посольства в Париже с просьбой рассказать кое-что о его дедушке, который в свое время эмигрировал во Францию. Насколько понял мсье Серебрянский, в Москве отыскалась картина его деда, который получил в Европе определенную известность как художник в начале этого столетия.
Мсье Серебрянский навел справки и узнал, что картиной на сегодняшний день владеете вы. Ему также известно, что у вас есть на это законное право, так как его дед подарил ее вашему деду.
Отсюда у мсье Серебрянского имеется предложение — он хочет, чтобы вы уступили ему картину, которая займет почетное место в его семейной коллекции.
Мсье Серебрянский является единственным и полноправным хозяином кинопрокатной фирмы, салона высокой моды, а также художественного салона. Поэтому он готов вам предложить достаточно крупную сумму за это полотно.
Французский гость замолчал, вслед за ним замолчал и переводчик. А Иваныч никак не мог сообразить, чего же от него хотят.
Наконец он все же понял, о чем идет речь, и, широко улыбнувшись, произнес:
— Да пусть забирает, я не против.
— Подождите, не переводите, пожалуйста, — поспешно заговорила Елена и укоризненно посмотрела на мужа. — Ты что, с ума сошел? Что значит «пусть забирает», а деньги? Ты же не уточнил сумму.
Чижов выдержал ее прямо-таки испепеляющий взгляд, в котором появился алчный, жаждущий блеск, и вполголоса сказал:
— Эта картина написана его дедом, и я не имею на нее никаких прав, поэтому пусть заби рает без всяких денег. Я ясно выражаюсь? — Ваня не смог отказать себе в удовольствии взять реванш за недавно произошедший инцидент и теперь с удовольствием откровенно наслаждался произведенным эффектом.
Елена же злобно процедила:
— Если ты сейчас упустишь такую возможность, то навсегда останешься неудачником, причем неудачником, которого возненавидит собственный сын. Уж об этом я сумею позаботиться.
— Заткнись, дрянь! — сквозь зубы протянул Чижов и едва слышным голосом добавил: — Пошла вон, дешевка!
Вспыхнув ярко-пунцовой краской, которая залила ее лицо от подбородка до корней крашеных волос, Елена дерзко улыбнулась гостям и выскочила вон, даже не посмотрев на супруга.
Когда за ней с громким стуком закрылась дверь, гость из Парижа неожиданно произнес на чистейшем русском языке с легким акцентом:
— Зря вы так с женщиной… — он немного помолчал, а потом добавил: — Хотя она действительно стерва.
Ваня попытался не выдать собственного удивления, хотя это ему вряд ли удалось. Положив руки на стол, он выразительно посмотрел на собеседника и извиняющимся тоном сказал:
— Простите, семейные неурядицы. Вежливо усмехнувшись, Поль негромко заговорил:
— На вашем месте я бы попытался выкупить у нее сына. Думаю, что огромной цены она не заломит — такие женщины стоят очень дешево.
Иваныч смутился, но промолчал. Посидев несколько минут в нерешительности, он порывисто поднялся и скрылся в спальне. Когда Чижов вернулся, то в его руках было скрученное в трубочку полотно, которое он и протянул гостю.
— Вот, возьмите, — выдавил он, — и еще раз прошу меня извинить.
Разложив на столе картину, Серебрянский на какой-то миг забыл обо всем на свете — его внимание целиком сосредоточилось на грубом, потемневшем от времени холсте.
Наконец придя в себя, он спохватился и произнес:
— Да, она сохранилась гораздо лучше, чем я мог предположить. Скажите, где вы ее хранили?
Привычно пожав плечами, Ваня охотно отозвался:
— На чердаке, где хранятся и остальные картины.
Поль не смог сдержать изумленного вздоха и переспросил, как будто желал удостовериться, правильно ли он понял услышанную фразу:
— На чердаке?
Качнув головой, Чижов запоздало спросил:
— Чаю хотите?
— Нет, спасибо, — вежливо отказался Серебрянский и вернулся к прерванной теме: — Так сколько вы за нее желали бы получить? Но прежде чем вы дадите окончательный ответ, должен вас честно предупредить, что я вряд ли заплачу вам даже третью часть ее настоящей стоимости.
Проведя ладонями по лицу, каскадер медленно, едва ли не по слогам повторил:
— Это картина вашего деда, а значит, по праву принадлежит вам.
— Ну хорошо, — обреченно выдохнул Поль, ставя на стол кожаный кейс с кодовыми замками, — бизнесмен из вас, прямо скажем, никакой… здесь сто пятьдесят тысяч долларов. — Он откинул крышку и повернул чемоданчик к Иванычу, добавив: — Они ваши.
Ваня не мог поверить в реальность происходящего; выкатив от удивления глаза, он не мигая смотрел на невиданную до сих пор кучу денег. Аккуратные пачки зеленых купюр в банковских упаковках заставили каскадера проглотить язык. Он мог предположить, что ему заплатят за картину тысячу, ну две, ну пусть, в крайнем случае, десять — но сто пятьдесят… От такой суммы он просто не в силах был отказаться.
Наконец собрав в кулак всю свою расплавившуюся волю, он оторвался от созерцания банковских билетов и удивленно посмотрел на собеседника.
Тот весело улыбался, не говоря ни слова. На его покатом лбу отчетливо проступили маленькие морщинки, сходящиеся у переносицы.
Как и всякий богатый человек, Серебрянский отнюдь не любил сорить деньгами, но ему было лестно осознавать, что он может доставить кому-то истинную радость; да к тому же Чижов, с дедом которого дружил его далекий предок, весьма понравился миллионеру.
Именно поэтому, вдоволь налюбовавшись произведенным эффектом, Поль произнес:
— К вышеозначенной сумме я прибавлю еще пять тысяч — персонально для вашей жены. Поверьте моему опыту, она охотно уступит вам мальчика даже за меньший выкуп, — саркастически закончил он.
В очередной раз посмотрев на деньги, Ваня с плохо скрываемой дрожью в голосе протянул:
— Спасибо… — Помолчав, он грустно добавил: — Раньше мы могли бы поделить их на три части. Сейчас придется на две…
— Что? — не понял Серебрянский.
Вяло отмахнувшись, Чижов устало выдохнул:
— Да так, долгая история. — Но поняв по взгляду собеседника, что тот остался весьма заинтригован, закончил: — С этой картиной связано очень много и, в основном, трагических событий. Вы знали про клад?
