Андрей Воронин - Разведка боем
– Не хочу, чтобы им потом снились кошмары.
– А если бы со мной такое случилось? Ты бы их тоже увезла от меня?
– Ты им отец. А это чужой человек. Ничего страшного – машина, слава Богу, на ходу. Буду отвозить их в школу и забирать обратно.
– Он же все поймет. Ты наносишь человеку моральную травму. Человеку, который защищал будущее твоих детей.
– Ты можешь жить высокими материями. А я первым делом смотрю, что для них полезно, а что вредно. Это моя мораль и моя религия.
«Чужой человек» не проявлял желания стать своим, не шел на контакт с Кормильцевым. Молча, неторопливо ел вместе с ним бутерброды с семгой и черной икрой, пил французский коньяк. Хозяин не задавал вопросов, чтобы контрактник не подумал, будто от него требуют отчета в качестве компенсации за приют.
Сам рассказывал о себе, своем бизнесе, своих поездках в Чечню. Увлекался, размахивал руками. Говорил о борьбе добра со злом, цивилизации с дикостью. Потом замечал, что собеседник не слушает. Включал телевизор, и постоялец смотрел все подряд: новости, попсовый концерт, баскетбольную игру НБА и ток-шоу о том, хорошо или плохо для женщины быть толстой.
Так прошла неделя. Потом контрактник исчез.
Кормильцев отправился забирать семью с дачи и поскандалил по дороге с женой.
– Человеку как воздух нужна еще одна операция. А он ушел. На расстоянии чувствовал вашу брезгливость.
– Целую неделю она его не коробила, а тут вдруг почувствовал. Тебе эти отморозки скоро станут ближе собственных детей.
– Не сметь! Я тебе покажу отморозков! Пошла вон из машины, доедешь на попутке!
Он высадил жену на полдороге, на обочине Киевского шоссе. Дети норовили заплакать, но сдерживались. А Кормильцев поставил кассету «Любэ» и приказал подпевать вместе с ним.
К намеченному сроку операции контрактник как ни в чем ни бывало появился в больнице, на деньги Кормильцева ему благополучно пересадили новую порцию кожи.
Именно в это время впервые прошла информация об аресте в Чечне замкомполка Анатолия Тарасова. Оказалось, что следствие уже близится к концу, и офицера обвиняют в убийстве двух сестер-чеченок во время допроса.
«Кто же так подставил мужика? – недоумевал Кормильцев. – Мало ли что на войне творится, не всякий же сор выносят из избы. Кому из начальства он не угодил, что дело так раскрутили, до суда довести собираются?»
Вторая операция у контрактника прошла тяжелей. Его оставили в больнице – следить за тем, как заживает лицо. Кормильцев поручил своему заму вести бизнес и регулярно отправлять пациенту передачи с фруктами, а сам отправился в Барнаул, где должны были открыться судебные заседания по тарасовскому делу.
* * *На триста шестом километре от Красноярска желтый «Икарус» высадил сразу всех пассажиров. Они чуть углубились в лес – ровно настолько, чтобы не привлекать внимания с трассы.
Стали ждать. Большинство не захотели отказываться от привычной одежды – костюмов, хорошей обуви и дорогих часов. Вели себя как на прогулке, курили, поблескивая золотыми перстнями и кольцами. Рассчитывали проветриться на природе и к концу дня попасть обратно в город.
Эти люди не привыкли работать на местности, их стихией были улицы и переулки, дворы и подворотни, лестницы и крыши. По части разборок они не имели в городе достойных конкурентов и собирались успешно применить свой опыт.
На «мокрое дело» ехали без оружия, чтобы не дергаться при возможном досмотре. Стволы подвозили потом – люди; собаку съевшие на такой доставке. Через четверть часа на обочину съехал рефрижератор, загруженный говяжьими тушами.
На каждой стояло лиловое клеймо, и все вместе они источали смрадный запах мяса, которое уже начало портиться.
Дождавшись короткого затишья на трассе, водитель с помощником быстро выкинули положенное число автоматов с запасными рожками. Теперь «десант» мог отправляться в путь. Его вел проводник, хорошо знающий тайгу на сотни километров окрест. Проводник запомнил отметку на карте, но все равно взял с собой громадную овчарку, наученную не лаять без крайней нужды.
Зверь терпеливо ждал команды, приоткрывал клыкастую пасть, вываливая наружу длинный влажный язык.
Там, в лагере, восемь человек – все вооружены и не лыком шиты. Шеф обещал хорошие премиальные. Главное, застать их врасплох, иначе без потерь не обойтись.
Высадившись рано утром, надеялись успеть до наступления темноты. Не взяли с собой ни спальников, ни других вещей для ночлега. Еды тоже по минимуму, чтобы идти налегке.
Стемнело гораздо раньше, чем они ожидали.
В сосновом бору еще многое можно было бы различить, но как назло забрели в густой ельник, заслонивший закат. Фонариками сразу договорились не пользоваться. С фонариком в руках раньше сам засветишься, чем засветишь противника.
– Какого хрена? Должны быть где-то здесь.
– Шеф ведь ясно предупредил: наводка в городе и в лесу вещи разные.
– Тормозим. Ничего уже не разберешь.
Те, кого угораздило явиться в костюме, долго щупали землю, прежде чем сесть. Потом проверяли ствол дерева, прежде чем облокотиться спиной, – нет ли потеков смолы? Старший связался по сотовому с шефом, сообщил, что дело затягивается.
– Все верно, дождитесь утра, – ответил голос в трубке.
Стали гадать, кто это забрался так глубоко. Похоже, в розыске – иначе что им здесь ловить. Сразу восемь в розыске? Банда? Или с зоны, групповой побег? Таких опасаться не стоит. Если даже в город просочатся, не станут требовать себе кусок. В чем тогда проблема? Или шефу по дружбе сбросил задание кто-то из ментовских начальников?
Вслух этот вариант не обсуждался. Но этика криминального мира давно и прочно изменилась.
Где те воры в законе, которые считали «за падло» хоть как-то контачить с властями: давать показания, подписывать бумаги? Никто из присутствующих даже про себя не осудил бы шефа, если б наверняка знал о факте сотрудничества.
Рядовому братку дружить с ментами нельзя – это стукач, которому нет прощения. А шеф… Ему виднее. «Фирме» хуже не будет. Наоборот, такое сотрудничество может быть выгодным.
Только почему менты свои штаты не задействовали? Вон у них сколько мордоворотов получают оклад и щеголяют в камуфляже. Причина, скорей всего, одна: не хотят отвечать за восемь трупешников в лесу. Можно, конечно, долго петь про ожесточенное сопротивление. Но кое у кого обязательно возникнет подозрение: людей специально пустили в расход, чтобы они потом на суде не ляпнули лишнего.
Опять же нельзя исключить проколы разного характера: потери среди личного состава, упущенные главари банды… Короче, если шефа призвали на помощь, значит, кому-то это очень нужно. Летом рассветает быстро. Как только обозначились контуры деревьев, «десант» снова отправился в путь – в поизмявшихся костюмах, с легкой ломотой в поясницах. Стали прикидывать худшую перспективу: вдруг еще один день пройдет в бесплодных поисках, а Белый не даст добро возвращаться?
Надо во что бы то ни стало все уладить сегодня.
По крайней мере, получить достоверные доказательства, что лагерь пуст. И вся компания снялась с места.
Глава 5
В «мирное» время в команде изгоев царило полное равенство. Спорные вопросы решались большинством. С серьезной опасностью отряд пока не сталкивался. Но этот вариант всегда держали в уме и заранее условились, что командовать будет Самойленко.
Бывших офицеров в команде хватало, но в новой мрачной жизни все прежнее должно было подвергнуться переоценке, пересмотру. Опыт руководящей работы здесь ничего не стоил, зато въевшийся в шкуру опыт повседневных стычек и спецопераций стоил дорого.
Распавшийся круг собрался снова, только каждый теперь имел при себе оружие. Бубен и Ильяс оставались по-прежнему на своих местах по разные стороны лагеря. Незваный гость сидел связанный недалеко от кострища.
Самойленко понимал, что авторитет его серьезно пошатнулся после событий раннего утра. Поэтому выдержал необходимую паузу. Но глаза обратились к нему – на переправе не до смены коней.
Бывший сержант взял с собой Семена – летчик вчера не пил, и голова у него абсолютно ясная.
Остальным жестом приказал быстро свернуть палатку. Ее могут заметить издалека, даже несмотря на то, что на брезент позаботились накидать хвойные лапки.
Низко пригибаясь, Самойленко и Барсков преодолели двадцать метров расстояния до Бубнова.
Отсюда все просматривалось неплохо. Лес в пятнах солнечного света, две неясные фигуры. Приближаются медленно – у каждого по автомату на плече.
Притормозили, тихо окликнули кого-то невидимого. Левый с короткой косичкой сзади, в черной майке и черных брюках с широкими красными подтяжками. Правый в двубортном костюме горчичного цвета и белой сорочке. На пальце, отразив солнечный луч, мигнуло золото – кольцо или перстень.
