Владимир Власов - Мономах. Снова в деле
— Но десять минут назад вы заявили, что вам не нужны охранники.
— Разве? — удивился Бобров.
— Да. Цитирую: «у меня своих телохранителей хоть пруд пруди».
— Мне не нужны личные телохранители. Мне нужны профессиональные охранники для того, чтобы обеспечить безопасность важного объекта. Ваши ребята мне вполне подойдут.
— Вы как-то слишком мудро выражаетесь… Давайте перейдем к конкретным предложениям. И какой же важный объект нужно охранять?
— Мою дачу.
— Вы там живете? — удивился Мономах.
— Нет. Иногда провожу выходные. Но не регулярно. Моя семья на даче вообще не бывает. Ни жена, ни дети. Им там не очень нравится. Впрочем, их можно понять — дом стоит в лесу, а вокруг никакого забора. И телефона нет. В случае непредвиденных обстоятельств приходится бегать к ближайшим соседям. А они живут километрах в семи… К тому же у нас есть комфортабельный коттедж в Рублево. Вот там моя семья бывает с удовольствием.
Это было даже не смешно, а грустно и обидно до слез — в агентство Мономаха обращались самые разные клиенты, но никто не ставил его ребят в такое унизительное положение. Они, профессионалы, должны будут охранять пустой дом!
— Вы вообще-то отдаете себе отчет, что вы мне предлагаете?! — В голосе Мономаха прозвучали металлические нотки. — Вы говорите о деловом сотрудничестве, почти партнерстве, и тут же посылаете моих людей выполнять бессмысленное задание. Или вы что-то от меня скрываете?
— Во-первых, вы зря развели такую панику. Да будет вам известно, что это задание кажется бессмысленным только на первый взгляд. В прошлые выходные, когда я ехал в Выковку, в меня стреляли. Информация не прошла по сводкам, потому что я не обращался в милицию. Нет смысла раздувать шумиху вокруг этого покушения. — Генерал Бобров подался вперед и испытующе посмотрел на Мономаха. — Нет никакой гарантии, что это не повторится в ближайшее время. Моя дача совершенно не защищена. Ставить сигнализацию — поздно, проводить телефон — проблематично…
— Тогда не ездите туда.
— Вы хотите, чтобы мои противники решили, будто я струсил?.. Нет, дорогой мой, так не получится. Пока я жив, я буду ездить куда захочу. И на дачу, в том числе… — неожиданно генерал Бобров рассмеялся. — Вы, наверное, думаете, что я — самодур? На самом деле моя дача — это единственное место, где я могу отдохнуть от семьи и от политики. Расслабиться, походить по лесу. И никакая сволочь не может помешать мне!
— Хорошо. Считайте, что вы меня убедили. И как скоро вам нужна охрана?
— Желательно с завтрашнего дня.
— Нет, — твердо заявил Мономах. — Так скоро не получится. У меня нет свободных людей. Только через десять дней.
— Через неделю.
Сергей недовольно поморщился.
— Генерал, вы не на базаре. Не стоит торговаться, а то я могу передумать.
— Ладно, — уступил Бобров. — Через десять дней так через десять дней. Лучше поздно, чем никогда.
ГЛАВА З
Опасения майора Балахова не были напрасными — преступники и на этот раз действовали очень аккуратно и не оставили после себя никаких важных улик. Даже на веревке, на которой был подвешен академик, не оказалось отпечатков пальцев. Создавалось впечатление, что, перед тем как покинуть квартиру, убийцы сделали генеральную уборку — тщательно протерли все предметы, до которых дотрагивались, и даже вымыли пол, дабы уничтожить следы своего пребывания.
Тщательный обыск так же не дал никаких результатов: все деньги и научные разработки Савельева, разложенные по папкам, лежали на том самом месте, куда их положил сам хозяин. Экспертиза показала, что никто посторонний не пытался взломать коды на компьютерных файлах, да и последняя запись производилась за день до смерти академика. На дверном замке не было видно следов взлома, а это могло означать только одно — Савельев лично впустил убийц в квартиру. Вывод напрашивался сам собой — покойный академик был знаком с кем-то из своих гостей, поэтому не почувствовал опасности. Все соседи и бывшие коллеги в одни голос утверждали, что Савельев никогда не открывал дверь, предварительно не посмотрев в глазок. В этом плане он был очень осторожным.
«Значит, — подумал майор Балахов, — сообщников убийц следует искать среди приятелей Савельева… А это означает, что в этом чертовом Новосибирске мне придется проторчать не одну неделю».
Местное отделение ФСБ выделило ему в помощь своих лучших сотрудников — старшего лейтенанта Петра Ясинцева и капитана Андрея Мельникова. Несмотря на то, что с первого взгляда парни произвели на майора благоприятное впечатление, Балахов предпочел бы работать с ребятами из своей группы.
Петр Ясинцев, высокий, франтоватый блондин лет двадцати пяти, был знаменит тем, что год назад успешно внедрился в одну из бандитских группировок, занимающуюся торговлей наркотиками, и даже втерся в доверие к главарю. Не без помощи Ясинцева банду удалось ликвидировать, а главаря взять с поличным. Неизвестно откуда произошла утечка информации, но оставшиеся на свободе преступники узнали, кто сексот, и на общем собрании вынесли Петру смертный приговор. Выражаясь популярным языком, «заказали». Однако Петр Ясинцев не терял оптимизма, так как отменно владел всеми видами борьбы, умел прекрасно стрелять и пребывал в полной уверенности, что застать его врасплох просто невозможно.
Второй подчиненный Балахова, Андрей Мельников, оказался полной противоположностью Ясинцева, как внешне, так и внутренне. Невысокого роста, крепкий, черноволосый, несколько флегматичный, он чем-то напоминал популярного певца Валерия Меладзе, только не был столь энергичным и обаятельным. В местном отделении ФСБ за ним прочно закрепилась репутация специалиста по раскрытию всевозможных экономических афер, благо в экономике Мельников здорово разбирался. За годы своей службы он предотвратил множество финансовых преступлений, но не особенно любил выезжать на задержание.
Именно Андрею Мельникову майор Балахов и поручил собрать список знакомых академика Савельева. Не прошло и часа, как на столе у майора появился листок с фамилиями людей, имеющих отношение к покойному академику в той или иной степени. Внимательно просмотрев список фамилий, Балахов отметил про себя, что Ксения Петровна Завгородняя среди знакомых Савельева не значилась.
— Послушай, Андрей, — обратился он к Мельникову, — ты давно здесь живешь?
— Я тут родился.
— Прекрасно, — улыбнулся Балахов, — значит, ты коренной новосибирчанин… Я понимаю, что Новосибирск — большой город, но может быть, совершенно случайно, ты знаком с некой Ксенией Петровной Завгородней? В данное время ей должно быть около шестидесяти…
Чуть поразмыслив, Андрей отрицательно покачал головой.
— Нет, но я могу навести справки об этой женщине. Фамилия необычная для наших краев, так что проблем не будет — найдем именно ту, которая вам нужна.
Балахову понравилось, что подчиненный не задавал ему никаких лишних вопросов, зачем, да почему столичный майор так интересуется этой женщиной. Мельников молча вышел из кабинета, а Балахов вновь принялся изучать список знакомых Савельева. Через пятнадцать минут Андрей вновь появился на пороге и, судя по просветлевшему лицу, Ксению Петровну ему удалось отыскать.
— В Новосибирске проживает только одна Завгородняя, — негромко начал Мельников, исподлобья поглядывая на сидевшего за столом майора. — Ей шестьдесят два года, проживает по адресу: улица Звездная, дом восемь, квартира пятнадцать. Много лет проработала в школе, преподавала химию, пять лет назад ушла на пенсию. Живет одна в трехкомнатной квартире, имеет сына и дочь, которые в данное время проживают в Москве. Муж, профессор Лапичев, погиб в шестидесятых годах во время опыта. Мой отец рассказывал, что эта смерть наделала немало шуму.
Балахов посмотрел на Мельникова с нескрываемым интересом.
— Ну-ка, ну-ка, поподробнее об этом происшествии.
— Можно я присяду? — вежливо попросил Мельников и, опустившись на стул, продолжил: — В тысяча девятьсот шестьдесят пятом году в новосибирском НИИ проводили испытания какого-то сверхмощного химического оружия. Руководил этим проектом покойный Лапичев. Перед самым пуском установки в оборудовании были замечены сбои. Профессора, естественно, поставили в известность. Однако он был настолько уверен в положительном результате испытаний, что молча взял свой стул и переместился поближе к установке. Когда установку перевели в стартовый режим, произошел сбой, о котором техники предупреждали. Громыхнул взрыв огромной силы и все, кто находился в этот момент в лаборатории, погибли.
Профессор Лапичев в том числе. Его даже хоронили в закрытом гробу…
— Все это — голые факты. Такие истории, к сожалению, не редкость, — устало прервал Балахов. — Ты мне лучше скажи, что сам-то думаешь по этому поводу.
