Виктор Доценко - Король Крыс
Вот что, старлей: был выстрел, значит, была и пуля! Найдешь — с меня литр виски.
В таком случае можешь покупать литр. Вот пуля! — указал старлей на стену.
Ну и жук ты, старлей, наверно, сразу ее заметил и завел разговор.
И ты мог обо мне такое подумать, капитан? А еще друг называется, — обиженно сказал тот. — Можешь сам залиться своим виски!
Как же, без друга? Ни за что! Это ж я пошутил. — Он подошел к полуразложившемуся трупу и сказал: — Миша, вызови судебного медэксперта, пусть займется этим мертвяком! Ну и влетит мне от полковника. Это надо же так опростоволоситься: не оставить ребят для прикрытия, — пробурчал он себе под нос.
Не переживай, командир. Кто мог предвидеть, что такое произойдет?
Для того и командир, чтобы предвидеть очевидные вещи.
Не такие уж они очевидные: третий этаж, опытные члены группы захвата. Вряд ли нормальный человек стал бы сигать с такой высоты, — выглянув в окно, возразил старлей.
Два человека, — вздохнув, уточнил капитан.
А ты уверен, что они нормальные? — лукаво глянув на друга, спросил старлей.
Добравшись до своего зеленого «уазика», Савелий посмотрел на себя в зеркало заднего вида и ужаснулся: под глазом кровоточащий синяк, куртка изорвана, из плеча сочится кровь — видимо, Лютый сумел задеть его ножом. В таком виде Савелий не мог явиться к Богомолову, а потому взял сотовый и набрал нужный номер.
Константин Иванович, это я.
Что с голосом? — первым делом спросил генерал. — Трудно было?
Трудно, — признался Савелий.
Ладно, отдыхай, приводи себя в порядок, — сочувственно проговорил генерал: видно, понял, что сегодня лучше не встречаться, а по телефону вести разговор о столь серьезном деле не хотелось. — Завтра пришлю за тобой машину. К девяти утра — идет? Или отложим до следующего дня?
Да чего откладывать? — выдохнул Бешеный. — С утра, так с утра.
Утром, в десять ноль–ноль, Савелий уже стоял в бюро пропусков, а через десять минут в генеральском кабинете докладывал о событиях вчерашнего дня.
Богомолов выслушал его, не перебивая, не задавая вопросов и не высказывая никаких эмоций. Так же молча подошел к видеомагнитофону и включил его.
Изображение на телеэкране было отвратительным — дергалось, прыгало вверх–вниз, но кое‑что разглядеть удалось. Савелий увидел двух мужчин, неторопливо беседующих на природе. Сквозь шум и скрежет можно было расслышать обрывки их разговора:
«…В столице у нас не останется конкурентов… Ликвидация — дело нескольких недель… Станете единоличными хозяевами Москвы и Подмосковья за судьбы можете быть спокойны… …Такая жуткая тюрьма для тех…»
Узнаешь кого‑нибудь? — мрачно спросил Богомолов.
Одного как будто. — Говорков без особого труда узнал Нечаева, хотя тот был загримирован: темный парик, тонкие усики–самоклейки, очки в тяжелой роговой оправе. Да и собеседник лидера сабуровских показался Савелию знакомым — это интеллигентное, умное, доброжелательное лицо, эти старомодные очки в тонкой золотой оправе он, точно, где‑то видел. Память редко подводила Бешеного: аэропорт «Шереметьево-2», он ждет самолета, которым должна прилететь Вероника, задержка рейса, зал прилета, консоль с подвешенным телевизором, на экране — программа «Вести». Сообщение о каком‑то заседании Совета Безопасности. Кажется, речь шла о борьбе с организованной преступностью.
Точно, так и было. Тогда Бешеный с удивлением заметил в кадре и генерала Богомолова. В том информационном выпуске генерал появился на экране лишь на мгновение: его изображение наплывом вытеснило другое лицо — лицо собеседника Лютого.
А кто рядом с Лютым? — как бы между прочим, словно обращаясь к себе, а не к Богомолову, спросил Савелий.
Хозяин кабинета молча поднял глаза к потолку, явно подразумевая некие недоступные простым смертным заоблачные выси.
Вот как? — искренне удивился Савелий. — Это что, ваш новый начальник?
К ФСБ он имеет лишь самое косвенное отношение. Представь, даже мне о нем практически ничего не известно. Даже я не знаю ни его фамилии, ни имени–отчества, не говоря уже о занимаемой должности. — Генерал недовольно поджал губы. — Знаю лишь его служебный псевдоним — Прокурор. И еще, что он стоит во главе какой‑то специальной сугубо секретной кремлевской службы, которая вроде бы параллельна нашей.
Откуда у вас эта кассета?
А все из той же квартиры, на Новочеремушкинской, где ты бился с Лютым. Сотрудники РУОПа во время обыска обнаружили на полу ее обломки. Она была повреждена, точнее, вдребезги разбита. Будто полк солдат по ней протопал. Но, как видишь, кое‑что удалось восстановить.
Савелий вспомнил брошенный ему в голову и разбившийся о стену видеомагнитофон. Удивительно, что после их схватки с Лютым еще можно было что‑то восстановить.
А видеозапись — дело рук того умельца, который навсегда остался на кухне? — догадался Говорков.
Да. Звался он Вадим Андреевич Петров. Кстати, бывший наш коллега — отставной майор союзного КГБ. Из Седьмого управления, той самой печально знаменитой «наружки». Экспертиза установила, что он скончался от пулевых ранений примерно полтора месяца тому назад.
Но что связывает Лютого и этого… как вы его назвали — Прокурора? Неужели они работают в одной связке? Это настолько невероятно, неправдоподобно, что… — Савелий пожал плечами. — Но тогда о каких конкурентах, о какой жуткой тюрьме идет речь в этой записи? — недоумевал Бешеный. — И какие улики могут оказаться на суде неопровержимыми?
Пока ничего сказать не могу. — Богомолов выглядел явно растерянным и сильно озадаченным.
Взглянув на него, Савелий понял: у Богомолова наверняка есть собственные предположения на этот счет, но по каким‑то непонятным причинам он не хочет ими делиться, во всяком случае пока.
Наверняка Лютый проник в ту квартиру, чтобы завладеть записями, — медленно произнес Говорков, затем, немного подумав, продолжил свои логические построения: — Отсюда можно сделать вывод: эти записи его в чем- то и перед кем‑то компрометировали. Но почему тот «топтун», бывший майор Петров, решил следить? И за кем? За Нечаевым? Или за Прокурором? Или за обоими?
Вряд ли инициатива исходила от него, — напомнил Константин Иванович очевидное. — Скорее всего, он выполнял чей‑то заказ.
Чей?
А вот этого я не знаю. — Взглянув на перекидной календарь, Богомолов продолжил озабоченно: — Сегодня пятница. В понедельник попробую связаться с Прокурором. Покажу ему запись.
Вы уверены, что это необходимо? Вы полностью доверяете этому человеку?
Не требуй от меня однозначных ответов! Пока могу сказать одно: в моем представлении Прокурор — человек кристально честный, порядочный и справедливый. Уж если такие люди будут сотрудничать с бандитами, весь мир перевернется вверх дном, а мне пора на покой. — Генерал с грустью вздохнул.
Очень хочется, чтобы вы оказались правы, — заметил Савелий.
Константину Ивановичу не удалось связаться с Прокурором ни в понедельник, ни в последующие дни. Спустя час после встречи с Говорковым генерала вызвали к начальству.
Приказ руководства удивил и обескуражил.
Он гласил: все предметы, обнаруженные по адресу: Новочеремушкинская улица, дом 22«г», квартира 68, сдать немедленно. Никаких копий не делать, а об информации на восстановленной видеокассете забыть навсегда!
Приказы, как известно, не обсуждают — их выполняют. И Богомолову ничего не оставалось, как подчиниться.
Почему эти кассеты так заинтересовали начальство?
Какова связь между лидером сабуровской организованной преступной группировки и законспирированной кремлевской спецслужбой, целей, задач и методов работы которой, не говоря уже о названии, Богомолов не знал?
Сколько ни спрашивал себя об этом Константин Иванович, ответа так и не нашел…
24
Первые итоги
Огромный, неповоротливый джип «Шевроле- Блейзер» стремительно мчался по окраинной московской улице, рассекая лужи и разбрызгивая жидкую глину.
За рулем сидел Максим Нечаев. Привычно взглянув в зеркальце заднего вида на случай возможного «хвоста», он ничего особенного не заметил.
С тех пор, как неделю назад в квартире на Новочеремушкинской он лишь чудом избежал сперва смерти, а затем и ареста сотрудниками СОБРа, мысль о неизменном преследовании укоренилась в его сознании.
…Неизвестно, чем бы закончился тогда поединок с голубоглазым, если бы Максим не применил один из приемов, который он хорошо освоил год назад на подмосковной базе КР.
Когда голубоглазый навел на Нечаева пистолет, тот понял, что сопротивляться, не имея оружия, да еще в замкнутом пространстве комнаты, чистое безумие, и за какую‑то долю секунды до выстрела упал на пол, симулируя смерть. Рана на его груди, у самого сердца, выглядела вполне натурально. Как нельзя кстати пришлась ампула с кровью, которую Лютый всегда носил с собой на такой вот случай, и сейчас, в нужный момент, ее раздавил. Голубоглазый и купился на эту липу.
