Виктор Доценко - Король Крыс
В этом не ошибаетесь: боец, — веско, с явным уважением ответил Максим.
Судя по вашим рассказам, Максим Александрович, о том, как этот Бешеный сидел у вас на хвосте, и если бы это рассказали не вы сами, то никогда бы не поверил, что такой опытный агент, как вы, не смог избавиться от слежки одного человека, то можно предположить, что этот Бешеный действительно незаурядная личность. — Тон Прокурора был абсолютно серьезен, и только глаза его предательски смеялись. — Да, боец.
Вы напрасно иронизируете, — не без обиды заметил Лютый. — Во время схватки с этим Бешеным… Надо же придумать такое прозвище!
Можно подумать, что ваше изящнее, — вставил Прокурор, ухмыльнувшись.
Так вот, во время этой схватки у меня вдруг появилось странное ощущение…
Какое ощущение? — Прокурор стер с лица улыбку и проявил интерес.
Словно я дерусь сам с собой.
В чем это выражалось?
В том, что он как бы предугадывал все мои приемы, ловушки, ходы. Будто мы с ним учились у одного тренера, имели одних и тех же наставников.
Очень любопытно, — пробормотал Прокурор.
В какой‑то момент мне показалось, что это я, но в лучшей форме, опытнее, что ли… Честно признаться, если бы не сотрудники СОБРа, то я был бы на том свете. — Он поморщился: неприятно было признаваться в том, что уступил и очень мощному сопернику.
С трудом верится: вы же говорили, что у вас получилась вроде как ничья?
Это со стороны могло показаться, что ничья, — сурово констатировал Лютый. — У этого, как вы его называете, Бешеного в конце схватки появился реальный шанс отправить меня на тот свет при помощи стреляющего ножа. И я никак не могу понять, почему он им не воспользовался.
Ты же сам говорил, что помешали собровцы, — напомнил Прокурор.
Да, но с того момента, когда он наставил на меня свое убойное орудие и до появления сотрудников СОБРа было несколько секунд, а он медлил, словно задумался о чем‑то. И вообще, что‑то было еще, чего я тоже не могу ничем объяснить.
И что же?
Этот Бешеный словно парализовал мою волю: я даже не попытался что‑то предпринять для своей защиты.
Послушать тебя, так ты столкнулся с чем- то сверхъестественным, — не удержался от недоверчивой улыбки Прокурор.
Вы меня знаете как облупленного, и если я об этом говорю, то, значит, действительно что‑то было, — с обидой заметил Лютый.
Что ж, остается одно: при следующей встрече, а она произойдет, и в этом я нисколько не сомневаюсь, попытаться проверить свои ощущения, — серьезно и строго произнес Прокурор. — Вообще, мы, русские, очень странные люди. Вешаем в домах православные иконы и в то же время верим в НЛО и инопланетян; склонны видеть едва ли не во всех окружающих нас людях заклятых врагов и утверждаем, что горячо любим свой народ; пресмыкаемся перед заграницей и клянемся в самозабвенной любви к Родине. А сочетание удивительно примитивного материализма и наиболее дешевой мистики — одна из самых странных особенностей нашего национального характера. Таковы тайные изгибы загадочной русской души. Что касается этого Бешеного, да, ты прав: это действительно настоящий боец. И охотясь за тобой, он явно выполнял чей‑то приказ. Нам нужно, если мы хотим выиграть, во что бы то ни стало узнать кто он, этот Бешеный? Кто отдал ему приказ расправиться с Лютым? Если этот человек послан государственными структурами, то еще полбеды, но если он нанят криминальными структурами, это может сильно осложнить, если вообще не сорвать всю нашу операцию с «королем крыс».
Так вы предлагаете мне начать его поиски? — недовольно спросил Лютый.
Да что с вами, Максим Александрович? Неужели на вас так сильно подействовала стычка с этим Бешеным? — примирительно спросил Прокурор.
Да не в самой стычке дело! — с раздражением воскликнул Максим. — Просто она заставила меня задуматься. А что, если этот Бешеный, как и я, борется со всякой мразью? Вам не приходил в голову такой вариант?
Ну, отчего же не приходил? Как раз об этом я в первую очередь и подумал, но… — Прокурор с сомнением покачал головой. — Слишком невероятно… Как говорится, покажи такое в кино, зритель просто рассмеется и скажет: «Вот уж напридумывали!».
А все‑таки? — не унимался Лютый.
Что ж, — задумчиво промолвил Прокурор, — в самом деле, такое случается: люди делают одну и ту же работу, а отсутствие информации друг о друге превращает их в заклятых врагов. Вот и получается — война всех против всех.
Но это же жуткий бред! Не хватало еще совершить непоправимое, а потом узнать, что ты боролся со своим коллегой, а то и соратником.
Вполне согласен, дорогой Максим Александрович. Но пока оставим эту тему. Что вы теперь намерены предпринять?
Честно говоря, не знаю.
А я знаю. — Прокурор извлек из кармана несколько кредитных карточек. — Вот, возьмите. Тут сто тысяч долларов. Ваш труд тяжело оценить денежным эквивалентом — тут нет сомнений. Догадываюсь также, что вы вправе обижаться на меня. Вы ведь согласились на участие в операции не из меркантильных соображений, не так ли?
Максим неопределенно хмыкнул и отвернулся, не желая отвечать.
Вот именно! — воскликнул Прокурор, прекрасно поняв его реакцию. — Просто вам хотелось ни от кого не зависеть, хотелось самостоятельности и, не будем скрывать, власти. И вы подвергали опасности здоровье, жизнь и, что самое главное, собственную веру в справедливость. Вы, Максим Александрович, работали без выходных, отпусков и на довольно вредном производстве и теперь, естественно, заслужили передышку. А потому, Максим Александрович, соблаговолите принять эти кредитные карточки.
Немного подумав, Лютый взял карточки и небрежно сунул в карман.
Они беседовали еще минут двадцать. За это время Прокурор предложил Лютому несколько вариантов его отдыха, и тот обещал подумать, на каком он остановится. Перед тем как покинуть салон «Волги», Лютый спросил:
Я могу задать пару вопросов?
Спрашивайте.
Мне дозволено знать, как вы поступите с полученной информацией?
Собеседник тонко улыбнулся, поправил сползшие на нос очки в золотой оправе и предложил:
Задавайте второй вопрос.
Лютый понял, что на первый ответа ему не получить, и спросил о другом:
Ликвидацией сабуровской группировки займется ваше КР?
Ну, у нас достаточно своих забот, — с мягкой улыбкой ответил Прокурор и после небольшой паузы решил дать пояснение. — К тому же, у нас нет следственной части, да и не в правилах КР утруждать себя бюрократическими излишествами: допросами, протоколами, общим делопроизводством. А сабуровской преступной группировкой займутся: РУОП, с которым вы уже имели несчастье познакомиться, и чекисты, в рядах которых вам когда‑то выпало несчастье служить. Думаю, есть смысл передать информацию последним. — Заметив, что Максим хочет что‑то спросить, Прокурор добавил чуть настойчиво и с явным намеком: — Поверьте, Максим Александрович, так будет лучше для всех. И для ФСБ, и для меня. И, конечно же, для вас! — И твердо повторил: — В первую очередь для вас!
25
Конец «короля крыс»
После изъятия лубянским начальством тех загадочных видеокассет на Новочеремушкинской генерал Богомолов был растерян, взволнован и обескуражен одновременно: подобного в его практике еще не случалось.
Он выстраивал гипотезы, одна фантастичней другой, моделировал всевозможные ситуации, соединял все известные ему факты, как кирпичики в фундаменте, пытаясь подвести под свои построения логическую базу, но всякий раз его, казалось бы, архитектурно завершенное здание рассыпалось как карточный домик.
Прокурор и Лютый. Кремль и самая беспредельная, самая одиозная организованная преступная группировка — сабуровская.
Что может их связывать?
Впрочем, невиданный размах коррупции в России давно уже никого не удивляет.
Уголовные авторитеты через купленных депутатов лоббируют в Думе выгодные для мафии законопроекты и блокируют принятие невыгодных. Лица с несколькими судимостями запросто становятся мэрами и губернаторами; московские преступные группировки имеют действенные рычаги давления на следствие, прокуратуру и даже народные суды — от районного до Верховного.
Однако самому Константину Ивановичу в страшном сне не могло присниться, что Прокурор, человек исключительной порядочности и кристальной честности, вдруг окажется ставленником мафиозных кланов. В представлении Богомолова высокопоставленный кремлевский чиновник являлся эдаким персонифицированным воплощением государства.
Наверное, куда проще представить отмороженного на всю голову качка из Люберец или Долгопрудного следующим Президентом России, чем Прокурора покровителем сабуровской братвы.
Но ведь Богомолов собственными глазами видел ту злополучную кассету! Так можно ли отбросить такой фактище, не верить собственным глазам и ушам?
Видел и слышал эту кассету и Савелий Говорков.
Перед мысленным взором Константина Ивановича то и дело возникала навязчивая картинка: бандитский авторитет Лютый и руководитель загадочной кремлевской спецслужбы стоят на обочине Рязанского шоссе и беседуют, как старые друзья.
