Олег Приходько - Личный убийца
— Да нет у него ни черта! — снова заговорил взвинченный всей этой мелочевкой стратег Мукосеев. — Иначе бы его газетенка уже давно поместила фотографии, неужели не ясно? Пусть он досидит десять дней, а как только выйдет — устроим ему аварию…
— И вот тогда-то его газетенка снимки опубликует! — отверг предложение Холмский.
— Что-то я вас не очень понимаю, — окинул собравшихся мутным взглядом Донец. — По-моему, прав полковник на все сто процентов. Утопить эту Рудинскую в болоте, а Неледину уколоть пентотал — и все он расскажет, подробно и добровольно. И убивать его ни к чему, пусть себе живет.
— Кажется, я его разгадал, — выпустил в потолок струю дыма Холмский. — Если бы он намеревался опубликовать снимки, он бы сделал это сразу, как только приехал в Москву…
— И тогда бы его спросили: а что ж ты, брат, подставил свою любовницу, не вернулся за ней, не забил тревогу? Он-то, может, и намеревался, только обнаружил пропажу порнографии и сообразил, когда она исчезла, что он пусть косвенно, но виноват, — объяснил Аден.
— Вот и рассказал бы следователю, что видел, и пленку бы продемонстрировал! — не сдавался Холмский. — Но он этого не сделал, раз его посадили и раз пленка эта нигде до сих пор не всплыла.
— Может, он ее не проявил? Спрятал где-нибудь в камере хранения?
— Может быть, может быть. Ну так, сказал бы следователю: так, мол, и так! Давно бы изъяли и проявили.
— Ладно, хватит резину тянуть. Рассказывай, что ты там разгадал, я так понимаю, не это предмет нашего сбора, — недовольно поторопил Холмского Домоседов.
— Все очень просто. Он выйдет из цугундера и попытается заняться частным расследованием. Отыскать кого-нибудь из тех, кого запечатлел. Между прочим, это не очень трудно сделать: фотографии с презентации в фонде «Альтаир» опубликованы во многих газетах. Выйдет на Грэма Напрасникова — выйдет и на остальных.
— И что дальше? Станет торговаться?
— Совершенно верно! Он запросит у нас денег, мы ему их дадим в обмен на пленку. В свою очередь обменяем Рудинскую на ту же сумму у ее родителей. И сдадим фотографа. При задержании его можно уронить откуда-нибудь с крыши, а можно и не ронять. Коровин уверяет, что Рудинская будет просить о помиловании и повторять его имя, а у него найдут деньги, так что убрать их всегда успеем, полковник. Обнаружат ее в подвале какой-нибудь новостройки мертвой, привязанной к батарее, со следами побоев, а в кармане — кусок пленки, на которой фотограф ее голой наснимал.
Постепенно все расслабились, выпили еще за праздник трудящихся, обрадованные тем, что разговор, казавшийся недостойным их положения, наконец закончился. Некоторое время еще обсуждали пропажу дискеты, но тему закрыл Холмский, заверив, что за тот короткий срок, что Коренев пробыл на свободе, он мог обнародовать материалы через Интернет, а раз вот уже полмесяца они не всплыли, значит, не о чем беспокоиться. Найдет отставной муровец дискету — хорошо, а не найдет — так, может, ее и вовсе не было.
Аден такого облегченного отношения к серьезным, на его взгляд, накладкам не принял. Он сидел молча, насупясь, и все думал, ставить ли о случившемся в известность Координатора при встрече.
ГЛАВА 28
С помощью универсального детектора подслушивающих устройств, снабженного поисковой головкой с двумя микроволновыми антеннами, Женька прощупал заметно опустевшую каменевскую квартиру. Процедуру проводили в полной тишине, и, только покончив с кладовой, Женька отключил прибор и облегченно вздохнул:
— Нет тут у тебя ни хрена, Сан Саныч.
— Это еще ни о чем не говорит, — погасил окурок Старый Опер. — Разве что они тоже не лаптем щи хлебают, знают, с кем имеют дело. Окажись в квартире «жучок» — сразу стало бы ясно, что обчистили меня не простые квартирные воры.
Каменев за те два дня, что они не виделись, осунулся и почернел. В разговоре его поубавилось шапкозакидательской лексики — это Женька отметил сразу. Из кухни вышла Леля в сопровождении Шерифа, ставшего похожим на воздушный шар.
— Этот троглодит нам чего-нибудь оставил пожевать? — спросил Каменев.
— Все на столе, братцы, ешьте-пейте, а я пошла спать — сил нет, глаза совсем слипаются.
Шериф отправился охранять ее сон. На кухонном столе стояли блюдо с огурцами, помидорами, болгарским перцем и перистым луком, фаянсовая селедочница с жирней атлантической сельдью и укутанный в холщовое полотенце чугунок с картошкой. Судя по оставленным на столе рюмкам, водку следовало взять в морозильнике.
Каменев заменил рюмки на стаканы.
Шел четвертый час утра.
— Ни одному их слову я, конечно, не поверил, — продолжал Каменев, осушив стакан и отправив в рот «шашлык» из селедки, лука и огурца. — Это ограбление да плюс знакомая личность Либермана воедино связались. Ишь, нашли дурака? Дискета, видите ли, с данными о квартирном обмене пропала!
Женька закрыл бутылку пробкой и спрятал в холодильник. Полстакана сняли напряжение и взбодрили, но повторять было нельзя категорически: на сон оставалось часа четыре.
— И что ты выяснил? — выключив конфорку под закипевшим чайником, спросил он.
— Мне сразу в голову мысль о наркотиках пришла. Либерман ведь на этом деле засветился. Только при чем тут полусумасшедший диссидент Ариничев? Словом, Женя, нечего гадать — работать надо. «Риэлтора» этого долбаного я снял, напарника его — тоже. Как микропленку-то проявить?
— Отдай мне, я отвезу в «Альтернативу» Новожилову.
— Отвези, и пусть поторопятся, у меня, кроме их физиономий, ничего нет. Завтра съезжу в Болшево, поговорю с Юдиным. Но это если удастся отвязаться от «хвоста».
— Что за «хвост»?
— Синий «Форд», принадлежит банку Либермана-старшего, числится за его службой безопасности. Я весь день старательно делал вид, что не замечаю слежки, им ведь ничего не стоит заменить машину, а мне это зачем? Старый друг лучше новых двух. Как только Гера мне в помощники стал навязывать своих людей, я сразу понял, что дело тут нечисто.
Женька обдумывал сложившуюся ситуацию и способ скорейшего преодоления барьера неизвестности. Самым трудным в расследовании был период до появления первых улик, определенности — с цифрами, фактами, лицами, связями. Ничем, кроме кадров, сделанных в кафе «Пикник», общих сведений о Либерманах и обстоятельствах жизни и смерти Ариничева, Старый Опер не располагал.
— Что ты все молчишь да молчишь, Женя? Как будто я у тебя людей прошу.
— Людей ты попросишь. У меня или из числа своих сослуживцев в МУРе, — ответил Женька, убирая в раковину посуду. — Но я думаю, что нужен ты им для другого. Они тебя проверяют. Помнишь, как я в прошлом году собачку искал?.. Вот-вот. Так что изображай активную деятельность, Сан Саныч. Завтра я передам тебе через Валерию рацию «Кенвуд» с закрытым каналом и фотографии твоих работодателей. Ситуация, похоже, такая: освободился опытный сыщик с отличной репутацией, любитель выпить, знаток криминала, имеющий связи во всех управлениях ГУВД. Понаблюдали за тобой — без работы, без машины, мается с похмелья, небрит-нечесан, связей с сослуживцами не поддерживает. Чем не находка? Запросил бы больше — они бы тебе дали больше. Бросили тебя на провальное дело — это все равно, что иголку найти в стоге сена. Зачем? Варианта два: как ты эту дискету искать будешь — с чьей помощью, какими методами, есть ли у тебя техсредства, кому ты позвонишь, с кем встречаться станешь, наконец, как дискетой распорядишься. А в том, что они, понаблюдав за тобой, тебе непременно ее подсунут — не сомневайся. Будут на ней картинки или данные о квартирах из рекламного приложения «Из рук в руки». Если поведешь себя грамотно — тебе предложат хорошую должность. Например, начальника службы безопасности в банке Либермана. Второй вариант еще проще: с помощью аппаратуры, которой они располагают в изобилии — сам знаешь, поставками такой аппаратуры в органы МВД Либерман и занимается, — они зафиксируют, как ты получаешь деньги за работу. Деньги тебе привезет по их поручению хорошо засвеченный уголовник в бегах, на которого объявлен федеральный розыск. И твой «крестник» Либерман-младший отведет душу, получив компромат: вот как знаменитый полковник МУРа устроился после увольнения из органов!
Обо всем этом Женька говорил, как о не подлежащем сомнению. Очевидными оба варианта были и для Старого Опера.
— Складно, — согласился он. — Может, еще чего-нибудь?
— Пожалуйста! — охотно согласился Женька. — Вариант третий: ты находишь дискету, естественно, суешь ее в компьютер, там оказываются данные о криминальной агентуре в милиции, ФСБ или высших эшелонах власти. Но рассказать о них ты уже никому не сможешь.
Каменев поморщился, почесал за ухом.
— Пожалуй, это меня устроит больше всего, — сказал. И внес конкретное предложение: — Выпьем за упокой моей души?
