Павел Орлов - Главное доказательство
Можете себе представить физиономию тамошнего замзава, которому легло на стол следующее отношение, подписанное не больше не меньше, как прокурором: «Для производства следственного эксперимента просим отпустить в адрес Ленинградской областной прокуратуры по безналичному расчету 50 (пятьдесят) штук презервативов».
Спросите, к чему это вдруг я эту историю вспомнил? Да ни к чему, собственно. Пришла почему-то в голову – и все. Просто отвлечься надо. Отвлечься, а потом привести голову в порядок (нет-нет, милые блондинки, вы меня не так поняли!) и… начинать все заново.
Итак, взятый след оказался ложным. Я, правда, еще не говорил с Мариной Михайловской, но думаю, что в этом нет особой необходимости. Юрий, повторяю, не врет.
И еще – так, для сведения.
Вчера, после того как мы отпустили Богомолова, я переговорил по телефону с некоторыми людьми. И в моем списке подозреваемых произошли существенные изменения – он «похудел» еще на три персоны.
Прежде всего, было достоверно установлено, что Илья Борисович Лейкин с первого по пятое сентября действительно пребывал в Самаре. И дело даже не в программке, которую Толины ребята скачали с Интернета, и где доклад кандидата медицинских наук И. Б. Лейкина «О новых возможностях терапии вертеброгенных болевых синдромов с использованием селективных активаторов нейрональных калиевых каналов» значился четвертым, и должен был состояться как раз третьего числа. «Значился в программе» – не означает «состоялся», не так ли? Но он действительно состоялся. А еще пребывание нашего доктора в Самаре подтверждается по картотеке гостиницы «Россия». Маненков подсуетился. Да-да, тот самый, вместе с которым и с Янисом Норвидайтисом общагу следственной школы на уши ставили. Он мне даже по факсу вырезку из местной газеты прислал, где была опубликована заметка, посвященная проходившему семинару. Причем не просто заметка, а с фотографией, на которой Илью Борисовича хоть и не без труда, но узнать при желании можно. Борода, по крайней мере, точно – его.
Следом за Лейкиным из списка пришлось вычеркнуть Дмитрия Алексеевича Глебова, которого, как выяснилось, из Новой Зеландии в Питер привело весьма скорбное событие.
Тридцать первого августа мать Дмитрия на машине вместе с соседями по даче возвращалась в город. Планировали выехать утром, когда трасса еще не сильно забита, но, как это обычно бывает, провозились аж до самого обеда. Сначала сосед долго не мог найти ключей от сарая, которые, как потом оказалось, завалились в стоявший под вешалкой валенок. Затем пришлось перерывать пакеты – его супруга не могла вспомнить, куда засунула кошелек. Наконец, когда уже километра три от поселка отъехали, вдруг вспомнили, что забыли перекрыть газовый баллон. По крайней мере, никто не мог сказать точно, перекрыли его или нет. Пришлось возвращаться, потом еще искать газовый ключ…
Словом, на основную трассу выбрались уже в пятом часу. Приозерское шоссе у водителей давно пользуется дурной славой. Довольно узкое, изобилует поворотами и перепадами высот, так что там и в будние дни особо не разгонишься. В выходные же колонна, постоянно пополняясь за счет выныривающих с боковых подъездов машин, достаточно быстро растягивается на несколько километров, что еще больше замедляет темп ее движения. А это далеко не всем по душе.
«Нива», выскочившая откуда-то сзади, неслась по встречной полосе, и, когда из-за поворота навстречу ей вдруг вырос огромный «КрАЗ», водитель нажал педаль тормоза и инстинктивно крутанул руль вправо. Удар пришелся точно в левую заднюю часть «Жигуленка» – как раз туда, где сидела Зоя Глебова. Женщина, утомленная дневными сборами, в этот момент дремала, прислонившись головой к дверце.
Похороны матери – ирония судьбы! – состоялись третьего числа – именно в тот день, когда был убит Алексей Викторович. Потом, соответственно, был поминальный вечер, где Дмитрий присутствовал неотлучно. Наверное, он даже не узнал о смерти отца, отношения с которым не поддерживал уже много лет.
Третьим «окончательно несостоявшимся кандидатом» стал старший брат Глебова – Виктор Викторович. Честно говоря, жаль. Какой материальчик мог бы получиться, а? Чиновник мэрии – убийца! Желтая пресса неделю потом бы джигу танцевала. Но.
Еще три дня назад, когда я просил Киселева проверить, где был Глебов-старший третьего сентября, тот посмотрел на меня как на сумасшедшего. Но дело все же сделал.
Именно третьего числа на юго-западе города открывали очередной шопинг-центр, и Виктор Викторович в составе многочисленного десанта «и других официальных лиц» принимал активное участие в торжественной церемонии. Сказал какую-то речь и даже, вроде, за ленточку подержался, когда ту перерезали. А потом весь вечер «зажигал» на банкете. Зажигал так, что уже к девяти часам изрядно набрался, а ближе к полуночи был доставлен домой в таком состоянии, что навряд ли бы смог убить даже комара.
Мне, правда, показалось, что подобное алиби отдает некоторой нарочитостью. Однако, как оказалось, господин Глебов в силу своего служебного положения последние года два всякого рода презентации посещает регулярно и практически всегда с одним и тем же результатом. Так что было бы гораздо более подозрительным, если бы Виктор Викторович в тот вечер не наклюкался.
Словом, начинать заново. Хотя, не совсем заново.
Я вновь и вновь обращаюсь мыслями к одному из персонажей нашей истории, который все это время находится немножечко в тени. А зовут его…
Простите – телефон!
– Да?
– Алло, это вы, Андрюша?
«Ошиблись номером!» – уже чуть было не выпалил я в трубку, но, по счастью, вовремя успел сообразить, что для госпожи Мошинской я по-прежнему – Андрей Иванович Апальков.
– Да, Елена Борисовна, добрый вечер!
– О, вы даже не забыли меня. Это приятно. А я, представьте, не забыла вашу просьбу и переговорила с Геником. Он готов с вами встретиться в понедельник, то есть завтра, в собственном офисе. Запишите, пожалуйста, его рабочий телефон.
Под диктовку дамы я записываю нужный номер.
– Спасибо вам огромное! А как его по отчеству величать? Геннадий.
– Почему «Геннадий»? – удивленно интересуется дама.
– Ну, вы же сами говорите: «Геник».
– Ах, да. Это я его так называю. Он действительно «Геник», но только не Геннадий, а Евгений. Евгений Наумович Шохман…
Ну, вот имя и прозвучало. Спасибо, Елена Борисовна Мошинская избавила меня от необходимости произносить его самому.
Что это – случайность? Да, я действительно частенько подумывал о «кандидатуре» Людмилиного мужа. Но почему-то, стоило мне только вспомнить о нем, как тут же вмешивались новые обстоятельства, и я вынужденно переключался на других фигурантов. Сейчас же давайте наоборот – отвлечемся на мгновение от всех прочих персонажей и попробуем сухо и беспристрастно разобрать известные нам факты, как бы «примеривая» их на господина Шохмана.
Первое, и самое главное – мотив. Ну, тут все просто. Евгений Наумович вполне мог через Глебова вписаться в какую-либо финансовую авантюру – задолжать или еще что – а затем решить вопрос кардинально. Плюс ко всему – и мы с вами об этом уже говорили – у Людмилиного мужа имеется повод устранить не только Глебова, но и Власова. Ревность и не на такие штучки способна.
Второе – алиби. И Люда, и Сергей говорили о том, что у Евгения Наумовича в тот вечер была важная деловая встреча за городом. Но при этом никто из них не смог внятно ответить, где именно, когда именно и с кем именно. Не знали. А почему, спрашивается? Опять пресловутая «коммерческая тайна»?… В общем, если это называется алиби, то я – нильский крокодил.
Третье: Шохман был достаточно тесно знаком с Глебовым. Они давно вели совместный бизнес и были знакомы настолько, что Алексей Викторович устроил на работу в фирму Евгения Наумовича сына своего соседа, а самого Евгения Наумовича в разговоре небрежно именовал Женькой. Полагаю посему, что Женьке дверь в собственную квартиру он преспокойно отворил бы в любое время суток. Кроме того, для Шохмана не представляло секрета ни наличие, ни местоположение потайного сейфа в комнате Глебова и ключа от него. Он мог узнать об этом через своего водителя. И вообще: на кой черт Алексею Викторовичу понадобилось оборудовать у себя дома потайной сейф, если о нем знали практически все люди из его окружения? [1
Палец Власова. Понятное дело, что раздобыть какой-либо предмет с отпечатком пальца Сергея для Шохмана никакой проблемы не составляло. Правда, насколько Евгений Наумович подкован в дактилоскопии – это еще предстоит выяснить. Но если бы ответы на все возникающие вопросы лежали на поверхности, Людмилин муж давно бы уже переехал в то замечательное учреждение, где в настоящее время пребывает его счастливый соперник. Впрочем, слово «счастливый» в данном случае не совсем уместно.
Потенциальное алиби Власова – помните, мы об этом говорили? И здесь расчет убийцы был безупречен. Дочка находится у свекрови, и Шохман объявляет о намеченной на сегодняшний вечер важной деловой встрече за городом, резонно полагая, что Людмила с Сергеем не преминут воспользоваться случаем лишний раз побыть вдвоем. Обратите внимание: Евгений Наумович не уточняет, где и с кем встречается, но зачем-то подчеркивает, что это будет происходить за городом. То есть домой он вернется поздно. Шохман был, безусловно, в курсе характера отношений его супруги с Власовым – лично у меня, повторяю, в этом нет никаких сомнений. Полагаю даже, что он специально свел их – уж больно надуманной на этом фоне выглядит история с якобы готовившимся на Людмилу покушением и отправкой жены на чужую дачу. Ну, а раз в нужный момент Власов и Нечайкина будут одни, то алиби Сергея подтвердить никто не сможет. Показания женщины не в счет.
