Юлиан Бардин - Империя страха
Пожав плечами, Ваня опустил брусок на колени. На какой-то миг в комнате повисла звенящая тишина.
А Родион Семенович трясущимися пальцами извлек из внутреннего кармана пиджака чистый носовой платок и промокнул им вспотевшее лицо. Только после этого он заговорил:
— Где вы это нашли?.. А хотя какая теперь разница, — он обреченно махнул рукой и принялся торопливо рассказывать:
— Эксперты в нашей лаборатории после изучения попавшего в руки образца пришли к выводу, что данный металл не имеет аналогов в Периодической системе Менделеева.
Опыты показали, что молекулярная структура этого вещества способна самомоделироваться, вступая в реакцию с любыми материалами. Неважно, органика это или нет.
Кому-то пришло в голову провести эксперимент с изотопами и ураносодержащими боеприпасами, позволив миллиграмму металла вступить с ними в реакцию.
Так вот: нейтронная, водородная, атомная — все эти бомбы просто детский сад по сравнению с этим металлом.
Приятели слушали рассказчика не перебивая. Они отказывались верить в услышанное, и если бы не реакция полковника на манипуляции Иваныча с кольцом гранаты, то они посчитали бы его просто идиотом, откровенно пытающимся запудрить им мозги. Хотя, возможно, какая-то доля истины в его словах есть. А Кудряшов продолжал: — О результатах было доложено на самый верх, и ответ не заставил себя ждать. Политика — тонкая игра, но во все времена решающее слово было не за кабинетными демагогами, а за реальной силой.
Мне приказали возглавить операцию, а я использовал вас, чтобы вы сделали за меня мою же работу. Потом от вас можно было легко избавиться. — Сказав это, полковник на миг смутился, но тут же взял себя в руки, примирительно объяснив: — Ведь что стоит чья-то жизнь — моя ли, ваша ли или еще чья-нибудь в сравнении с возможными результатами.
Воспользовавшись тем, что Кудряшов замолчал, Антон спросил:
— Неужели ты думаешь, что кто-то всерьез мог воспользоваться этим металлом как оружием?
— Вряд ли, — честно признался Родион Семенович. — Тем не менее с его помощью можно превратить весь мир в империю — империю страха.
В комнате повисла гнетущая тишина, и слышно было, как за окнами проезжают автомобили, раздаются шаги редких в этот час прохожих, и никто не осознает опасности, нависшей над привычным укладом жизни.
Да хотя, что может измениться в этой стране, в которой люди устали бояться, а скорее привыкли… Привыкли засыпать и просыпаться с сосущим под ложечкой ужасом.
Кто-то боится остаться голодным, кого-то угнетает страх потерять близкого человека, но мало кто из них задумывается о тотальной катастрофе, а если такие мысли и посещают чью-то голову, то быстро забываются в повседневных, насущных проблемах.
Первым пришел в себя Лямзин:
— Судя по тому, что ты только что рассказал, вопрос контролируется самим Президентом?
— Не думаю, — задумчиво произнес Кудряшов, — вряд ли ему о чем-то доложат, пока не будет конкретных результатов.
И насколько я понимаю, он не одобрит всей кутерьмы, если узнает, какой ценой удалось заполучить этот металл. Скорее всего Президента оградят от подробностей, а может…
— Что может? — уловив неуверенность в тоне собеседника, спросил Чижов.
Наградив каскадера презрительным взглядом, полковник тем не менее закончил свою мысль:
— Может быть, что на меня давят вовсе не президентские круги. Возможно, что ветер дует с другой стороны. На сегодняшний день в политике и руководстве страной осталось много лиц, желающих реставрировать прежний режим и низвергнуть существующий. Хотя это всего лишь мои догадки.
Приятели переглянулись, скрывая за масками суровости ироничные ухмылки, а затем Чижов сказал:
— Ну что ж, спасибо за информацию. Не смеем больше тебя задерживать.
— А металл? — искренне удивился полковник, протягивая руку к Иванычу, чтобы взять у того обмотанный пластырем брусок.
— Ах это, — встрепенулся каскадер, как будто забыв о том, что лежало у него на коленях, — держи…
С этими словами он выдернул кольцо из гранаты и небрежно кинул брусок полковнику.
Глава 17
Родион Семенович не мог оторвать завороженного взгляда от летящей к нему гранаты: страх — липкий, цепенящий, всепоглощающий страх сковал его одеревеневшие члены. Ему казалось, что он видит картинку видеофильма, которую прокручивают в замедленном темпе.
Брусок опустился на диван, в нескольких сантиметрах от ноги полковника, и привязанная к нему лимонка издала металлический скрежет, за которым последовал едва слышный хлопок, сопровождаемый неяркой вспышкой.
— Не дрейфь, Кудряшов, — в тридцать два зуба улыбнулся Антон, — граната учебная, в ней только чека настоящая, а так это просто болванка.
— А металл?.. — по инерции спросил Родион Семенович, но прежде чем прозвучало хоть слово, он уже знал ответ на свой вопрос.
Тем не менее Лямзин охотно пояснил:
— Пришлось повозиться с гантелькой, благо что неподалеку есть слесарная мастерская. Вот так.
Полковник чувствовал себя обкакавшимся младенцем, которому нерасторопная мамаша не спешит заменять штанишки, — этакий экскурс в далекое детство.
— Но зачем вы все это затеяли? — гость недоуменно уставился на собеседников. — Ведь я сейчас же позову своих людей, и они вас просто растерзают.
— Зови, — равнодушно отозвался майор. Кудряшов под пристальными взглядами
своих собеседников вытащил из кармана антисканер и нажал какую-то кнопку. В тот же миг комната наполнилась воркующими звуками радиосвязи.
Полковник резко приказал кому-то:
— Срочно все наверх!
Он сам удивился своей решительности, ведь ни Лямзину, ни Чижову не составляло никакого труда прикончить его прямо тут, не сходя с места, но они по-прежнему продолжали сидеть каждый в своем кресле.
Это очень удивило Родиона Семеновича, но долго размышлять у него не было времени — дверь, предусмотрительно оставленная незапертой, чтобы понапрасну не ломали замки, распахнулась, и на пороге гостиной возникло несколько оперативников с оружием на изготовку.
— Возьмите их, — приказал полковник, в очередной раз поразившись полному бездействию приятелей.
Четверо крепких парней проворно подскочили к майору и Ване и в мгновение ока защелкнули на их запястьях наручники.
И тут раздался звон выбитого стекла. Все, кроме Иваныча и Антона, посмотрели на окно и невольно вздрогнули, заметив, как на фоне серого неба появился резко очерченный силуэт мужчины, до этого скрывавшийся за сдвинутыми портьерами.
Это был Белецкий. К нему тут же бросились двое комитетчиков, но он опередил их:
— Не спешите, господа. Я обладаю почти дипломатическим иммунитетом, являясь гражданином Соединенных Штатов Америки, и работаю на одну очень солидную телекомпанию.
Голос Артема звучал надменно и уверенно:
— Только что мною был отснят факт коррупции или даже предательства, если хотите, который обязательно будет доведен до руководства вашей страны и обнародован в средствах массовой информации всего мира.
Не думаю, что ваш Президент погладит вас по головке или даст конфетку, когда к нему официально обратится Конгресс США и лично Президент моей страны.
Бравые ребятки замерли как по команде — им явно не хотелось стать участниками международного скандала. Но их недоумение было ничем по сравнению с неописуемым бешенством, в которое пришел Кудряшов.
Рявкнув так, что затряслись остатки оконных стекол, он приказал:
— К черту его дипломатический иммунитет! Обыщите его и найдите кассету. Посмотрите в видеокамере… — полковник указал на стоящую у ног журналиста профессиональную камеру.
И вновь властный голос Белецкого остановил их:
— Если вы слышали звук разбитого стекла, то могли и догадаться, что я сделал с пленкой, — он посмотрел на циферблат наручных часов и удовлетворенно закончил: — Мой человек подобрал кассету и сейчас уже проехал, я надеюсь, километров пять… ну, может быть, три. Он у меня послушный и самый расторопный сотрудник.
Журналист нагло уставился на контрразведчиков, как будто хотел подчеркнуть всем своим видом, что нисколько их не боится.
— А теперь, пожалуйста, обыщите меня, — благосклонно разрешил Артем и не забыл тонко подметить: — Но это только усугубит ваше и без того дерьмовое, должен вам сказать, положение.
Не верить словам журналиста было просто невозможно, но полковник решил удостовериться в правдивости услышанного, поэтому связался по рации с сидящим в машине сотрудником:
— Двойка, я Единица. Доложите обстановку.
— Все спокойно, — послышался в ответ угрюмый бас.
Кудряшов заметно повеселел, но не спешил с выводами, а уточнил:
— За последние пару минут было какое-нибудь движение?
