Юлиан Бардин - Империя страха
Перво-наперво майор внимательно изучил заводские пломбы, чтобы увериться, что прибор не пытались разобрать и немножечко переделать. Хотя он осознавал всю тщетность подобной предосторожности — тягаться с мастерством технарей их ведомства было тяжело даже опытным профессионалам иностранных спецслужб, а что тогда говорить о нем, скромном опере.
Сделав вид, что остался доволен поверхностным осмотром, Лямзин включил прибор и поднес его к прибывшему гостю.
Электронное табло высветилось коротким словом на английском языке «сlean» — то есть чисто.
— Прошу, — Антон сделал широкий жест, приглашая полковника войти внутрь.
Прежде чем переступить порог, Кудряшов протянул руку:
— Могу я получить обратно государственную собственность?
Улыбнувшись самой вежливой, на которую был только способен, улыбкой, Лямзин вернул антисканер законному владельцу и посторонился, пропуская гостя.
Но едва Родион Семенович сделал первый шаг, как ощутил, что в спину ему уперлось что-то твердое, весьма напоминающее пистолетный ствол.
Нервная дрожь пробежала по телу полковника, однако он ни единым жестом не выдал обуявшего его страха, вместо этого недовольно пробормотав:
— Мы вроде бы договаривались, что все будет мирно? А твои действия, майор, заставляют меня сомневаться…
— Заткнись, — резко оборвал его незнакомый голос. — Стань лицом к стенке. Я шутить не буду, — Иваныч был настроен решительно.
Полковник неохотно выполнил требование, ощутив, как по нему зашарили чьи-то сильные руки. Поняв, что это обычная предосторожность, Кудряшов насмешливо произнес:
— Я не принес на себе установку «Град» и не захватил по случаю ядерную боеголовку…
— Заткнись, — вновь повторил Чижов, сильнее прижимая к телу гостя блестящий никелем ствол.
Наконец обыск был закончен, и тот же голос приказал Родиону Семеновичу:
— Проходи в зал.
Повинуясь приказу, полковник покорно зашагал по натертому паркету, вошел в комнату и опустился в мягкое кресло. Он нарочно сел именно сюда, чтобы оставаться в тени стоящего в углу торшера.
Но Чижов, убрав пистолет в карман, властно распорядился:
— Там буду сидеть я, а ты можешь расположиться на диване.
Недовольно поморщившись, Кудряшов все же пересел, сгорая от нестерпимого желания немедленно стереть в порошок этого вульгарного нахала. Однако условия пока диктовали ему, поэтому вся его злоба осела на полочках долгой памяти.
Лямзин неторопливым шагом приблизился к окну и посмотрел на стоящие во дворе машины — все оставалось по-прежнему тихо и спокойно. Тогда он передвинул второе кресло так, чтобы оно оказалось как раз напротив шефа, и медленно опустился на мягкие подушки.
Первым заговорил полковник:
— Насколько я понимаю, клад вы не нашли, — насмешливо сказал он, — но меня это абсолютно не удивляет. Так что же вы от меня хотите?
Майор качнул головой, как будто хотел подчеркнуть этим жестом, что он и не надеялся провести такого матерого волка, как Кудряшов, и просто сказал:
— Мы хотим только одного, чтобы нас навсегда оставили в покое.
Изобразив на лице почти неподдельное изумление, полковник произнес:
— Но со стороны ФСБ к вам нет претензий. Судя по тому, что сообщила служба наружного наблюдения, вы наворотили целую гору трупов, а это уже по линии милицейского ведомства.
Вам нужен какой-нибудь полковник с красными просветами на погонах, но уж никак не я.
— Брось выпендриваться, Кудряшов, — злобно процедил Антон, — мы не дураки, и нечего нас держать за конченых идиотов. Ты подвел ко мне Машу, чтобы она докладывала тебе о наших перемещениях. Ты же навел на меня киллеров, которых я похоронил под обломками «Волги». И теперь ты утверждаешь, что твоя хата с краю, мол, ничего не знаю.
Родион Семенович продолжал издевательски улыбаться, но Лямзин как будто не замечал этого.
— Я знаю, в чем все дело. Тебе не нужны драгоценности убежавшего в семнадцатом эмигранта… Тебе нужен металл, — на одном дыхании продолжал он, — именно из-за него ты и затеял весь этот сыр-бор.
Улыбка сошла с губ полковника — на этот раз он смотрел жестко, не мигая, как будто хотел взглядом навечно приковать майора к мягкому креслу. Наконец он заговорил:
— Допустим, что ты прав. И что, в таком случае, ты можешь мне предложить?
Антон бросил мимолетный взор на Чижова и спросил, обращаясь к приятелю:
— Ну что, скажем ему?
Пожав плечами, Иваныч несколько натянуто улыбнулся и произнес:
— Пусть сначала он выложит свои карты. Короткий диалог заинтриговал Кудряшова больше любых слов, и он поинтересовался:
— О чем вы хотите мне рассказать?
В прозвучавшем вопросе послышались нотки плохо скрываемого нетерпения. Но Лямзин не спешил с ответом — он нарочно выдержал многозначительную паузу, как будто обдумывал дальнейшие ходы в их непростой беседе.
Кудряшов заерзал на месте, просто сгорая от любопытства, хотя прекрасно понимал, что не стоит обольщаться насчет откровенности собеседников.
Между тем Антон неторопливо заговорил:
— Допустим, как ты говоришь, что мы знаем, где находится этот злополучный металл, что ты можешь предложить нам за это?
— Это несерьезный разговор, — отрезал полковник, глядя в глаза своего бывшего подчиненного.
— А если серьезный? — несколько надменно произнес Чижов, разминая в пальцах тонкую сигарету.
На какой-то миг Родиону Семеновичу показалось, что он близок к разгадке, но он, подчиняясь годами выработанной привычке, отказывался верить на слово, в свою очередь спросив:
— Хорошо, допустим, вы его действительно нашли, и, опять же только допустим, что я в нем нуждаюсь, — он перевел взгляд на собственные ногти, как бы желая убедиться, что те по-прежнему находятся на своем законном месте, — что вы хотите получить в обмен на информацию о его местонахождении?
Казалось, приятели только и ждали этого вопроса, потому что Антон тут же принялся перечислять:
— Ну, во-первых, вы снимаете с нас все обвинения в убийствах…
— Это будет нелегко сделать, на вас ведь завели дела по факту совершения преступления, — перебил его полковник.
Майор, казалось, вовсе не заметил этой реплики и продолжал перечислять:
— Во-вторых, меня восстанавливают на прежнем месте работы, хотя я, по понятным причинам, не желаю больше трудиться в вашем отделе, — при этом Антон одарил собеседника испепеляющим взором.
— Тебя никто и не увольнял, — поджав губы, сказал Кудряшов, — а за то, что ты самоустранился, тебе светит лишь строгий выговор.
Лямзин иронично процедил:
— У меня будет больничный. А что касается первого условия, то не мне тебе рассказывать, как закрывают дела, пусть даже и «мокрые». На плечи ментов упадут очередные «висяки», но на твоей премии это никак не отразится.
— Хорошо, — удовлетворенно крякнул полковник, — будем считать, что условно я готов выполнить ваши требования…
— Это еще не все, — подал голос каскадер, — у нас есть и третье условие.
Хрипловато откашлявшись, Родион Семенович с кривой ухмылкой пожал плечами:
— Что-то многовато у вас этих условий, а вот что вы предлагаете, я пока не знаю.
— Дойдем и до этого, — пробормотал Чижов и продолжил: — Нам очень хочется удовлетворить собственное любопытство. Надо же знать, в конце концов, ради чего столько жмуриков? Мы хотим, чтобы ты рассказал нам, в чем ценность этого злополучного металла.
Хлопнув себя по ляжкам, полковник отрицательно покачал головой:
— Об этом не может быть и речи. Я не настолько глуп, чтобы распространяться о делах полностью секретных, доступ к которым имеет лишь узкий круг лиц…
Договорить Кудряшов не смог — слова комком застряли в его горле. Он во все глаза, не отрываясь, смотрел на аккуратный брусок темного металла размером с сигаретную пачку, к которому, с помощью обычного пластыря, была прикреплена осколочная граната.
— Вот твое железо, — довольный произведенным эффектом, вымолвил Иваныч, просунув палец в предохранительное кольцо «лимонки».
Липкий пот обильным потоком струился по широкому лицу полковника. Нельзя сказать, чтобы он безошибочно опознал искомый металл, хотя этот брусок чисто внешне очень походил на видимый им образец. Но тем не менее испытывать судьбу Кудряшову явно не хотелось, в отличие от оппонентов ему было что терять, и он, с трудом ворочая языком, хрипловато прошептал:
— Ос-с-сторож-ж-жне-е, если эт-та штуковина взорвется, то от района — да что от района — от города не останется и следа.
— Почему? — напористо спросил Иваныч, неторопливым, почти отрешенным жестом отгибая усики предохранительного кольца.
— Стоп! — выпалил Кудряшов, — прекрати баловаться с гранатой, и я все расскажу.
