Юлия Латынина - Саранча
В иное время Колун приказал бы пацанам лечь на дно и не высовываться, но в том-то и было дело, что время было горячее: шла война за наследство Спиридона, торговые точки по всему левобережью обратились в осажденные бастионы, и весь город обошла изумительная по своей простоте история, приключившаяся с Мишкой Мазой, одним из бригадиров Колуна. Мишка зашел к хозяину мебельного магазина, ранее принадлежавшего Спиридону, и в довольно мирных выражениях объявил о смене сеньора.
— Ах ты от Колуна? — сказал нетрезвый с утра владелец, вытащил из ящика стола пистолет и выпустил в Мишку шесть пуль.
В менговке владелец магазина написал объяснительную насчет того, что Мишка его рэкетировал, что в общем-то было святой правдой, и был отпущен восвояси после личных поздравлений самого Молодарчука.
Двое ребят Колуна уже парились в СИЗО, Маза лежал на кладбище, а личный телохранитель Колуна, некогда служивший у Коржакова, был арестован и вовсе по идиотскому поводу: милиция обвинила его ни больше ни меньше как в изнасиловании пятидесятилетней бомжихи Петровой, имевшем место в одиннадцать часов вечера на пустыре близ Сормовской улицы.
***
Оперативная группа во главе с Яковом Царьковым накрыла магазин, принадлежащий АОЗТ «Искра», в семь часов вечера. Царьков сомневался, что «Искра» имеет какое-то отношение к Спиридону, кроме очень опосредованного (хозяин «Искры», толстый пятидесятилетний уроженец Грузии, ходил под «крышей» отморозка), но заместитель Молодарчука Станислав Ковальский потребовал навестить «Искру», ссылаясь на оперативные данные, и Царькову ничего не оставалось, как выполнить распоряжение.
Для пущей солидности оперативникам придали СОБР, и СОБР устроил из магазина яичницу. Спиридона не нашли. Против ожиданий, не отыскали даже оружия, хотя Ковальский заявил, что, согласно оперативным данным, хозяин «Искры» хранит часть арсенала Спиридона.
Яша сидел в подсобке на ящиках с фруктами и устало курил. В соседней комнате ребята из отряда быстрого реагирования разбирались с продавцами. Звуки разбирательства были через тонкую стенку слышны очень хорошо.
Из коридора в подсобку вошел Санька Синицкий и сообщил:
— Там сгущенку нашли. Просроченную.
— Мы не сгущенку ищем. А Спиридона, — отозвался Царьков.
Ему было как-то необыкновенно тошно.
— Ты посиди здесь, я с хачиком поговорю, — сказал Санька.
Царьков ничего не ответил. Санька ушел, а Царьков все так же сидел на ящиках и курил сигарету за сигаретой. Потом он встал и вышел в коридор.
Дверь из коридора в директорский кабинет была приоткрыта, и в щели были видны беседующие. Хачик сидел на стуле, а сверху над ним нависал Санька. Выглядел хачик плохо. Из носа у него беспрестанно тек томатный сок, и хачик все время промакивал его рукавом и всхлипывал.
— Трэтый раз, — говорил хачик, — трэтый раз за три дня ко мне приходят и спрашивают. Пэрвый раз прыходят и спрашивают поддельный водка и они увозят поддельный водка, хотя это не поддельный водка. Вчэра прыходят и спрашивают анаша, а у меня нет анаша, и они вместо анаша берут себе ветчину. Трэтый раз приходят и просят Спиридон.
Санька наклонился к хачику и что-то проговорил, из коридора не было слышно его слов.
— Слюшай, какой Спиридон? — зашелся криком хозяин «Искры». — У меня три ларька, я Спиридона ни разу не видел, мне его бригадир год назад нос разбил, разве Спиридон придет сюда прятаться? Какой русскый будэт прятать ствол у мингрел, если мингрел каждый день СОБР навещает?
Саня снова что-то сказал, вынул из-за пазухи бумажку и отдал ее незадачливому кавказцу. Хачик читал несколько минут, шевеля губами.
— И ныкакой проверка не будэт приходить? — с надеждой спросил хачик.
— Мы что, больные, что ли? — отозвался Санька.
— Так пачему нельзя было сразу сказать? — спросил хачик. — Зачэм анаша искать, а? Зачем тры раза прыходить?
Яша Царьков вошел в кабинет.
— Побеседовал? — громко спросил он Саньку. Тот как-то досадливо поморщился.
— Дай-ка документ, — попросил Царьков коммерсанта. Тот поспешно повиновался.
Бумажка, которую Царьков держал в руках, была украшена логотипом главы администрации Винницкого района. Первая часть бумажки была повествовательной. Неизвестный автор на живом канцелярском наречии трогательно описывал будни милиции, обреченной на бедность, сирость, и техническое отставание, выражающееся в невозможности догнать шестисотый «мерс» авторитета на проржавевшей патрульной «шестерке».
Вторая часть бумажки предлагала всем коммерсантам Винницкого района, в целях защиты своих предприятий от рэкета и добровольного укрепления законности, жертвовать некоторую толику доходов в областной внебюджетный фонд «Правопорядок», деньги из которого пойдут на материально-техническое обеспечение сотрудников МВД.
В заключение на бумажке указывался номер счета в небольшом местном банке, председатель правления которого был тестем Молодарчука, куда и предлагалось перечислять деньги.
— Очень правыльный документ, — сказал коммерсант, — какая мне разница, кто меня будэт оберегать? Менты или бандиты? Только что, нельзя было культурно прийти и сказать? Я что, такой глюпый, что ли?
Царьков молча положил бумагу на стол и вышел из кабинета. Через минуту за ним выскочил Санька.
Царьков стоял у входа на склад, неторопливо щелкая зажигалкой. Огромный дуб посреди двора тянул изломанные сучья к небу, и где-то в середине этих сучьев запуталась большая желтая луна.
— Ты что, Яша? — спросил Синицкий.
— Я не понял, Санек. Мы ловим Спиридона или мы ставим «крышу»?
Саня как— то криво пожал плечами.
— Яша, — сказал он, — так же не бывает, чтобы везде был сортир, а ты бы сидел посередь сортира, весь белый, как рафинад. А «БМВ» на «козле» действительно не догонишь.
Царьков выкинул в снег сигарету, дернул краем рта и полез в патрульный «уазик». «Ты не работаешь на закон, гы шестеришь на Гришку Молодарчука», — вспомнил он слова Колунова.
Глава 12
Валерий вернулся в Тарск во вторую неделю марта глубоко под вечер. Московское шоссе шло, почитай, мимо самого дома Игоря, и Нестеренко свернул на обледеневшую, слегка присыпанную рыжим песком дорогу. Окна бывшего дома Игоря мягко светились, в раскрытых воротах стояла черная «Волга» — служебная машина Санычева.
Валерий велел ребятам подождать его в машине и поднялся на крыльцо. Дверь дома была заперта, и Валерий надавил на звонок. Но звонок, видимо, испортился — во всяком случае, Валерий ничего не услышал, и дверь ему никто не отворил. Валерий постучал — тоже без толку. Нестеренко вздохнул и пошел вокруг дома по узенькой ледяной ложбинке, выдолбленной падавшей с крыши капелью. Освещенное окно находилось сбоку — это была кухня. Занавески были раздернуты, Виктория Львовна, в белом передничке и черной юбке, жарила на сковородке курицу. Рядом стоял Санычев и что-то говорил ей. Нестеренко уже поднял руку, чтобы постучать в окно, но тут Санычев молча обнял женщину, развернул к себе и стал исступленно целовать, Виктория Львовна сначала упиралась, а потом заплакала и начала отвечать ему тем же. Нестеренко стоял в ночной темноте в полуметре от окна, и глаза женщины, сияющие и грустные одновременно, глядели, казалось, прямо на него.
Она держала на весу жирные от курицы руки осторожно, видимо, опасаясь запачкать ими костюм директора, а Санычев опустился на колени и стал торопливо развязывать тесемки передника.
Валерий неслышно отошел от окна. Вернувшись на дорожку, он внимательно оглянулся: снег на участке лежал еще в полметра высотой, но оттого, что Валерий шел не по снегу, а по ледяной корке вокруг дома, следов его на корке не осталось.
— В гостиницу, — коротко приказал Валерий, садясь обратно в джип.
— Что, перетер с директором, — поинтересовался Муха, кивая на санычевскую «Волгу».
— Потом. Ему сейчас не до меня, — неопределенно ответил Валерий.
***
Дверь квартиры Яши Царькова была прикрыта неплотно, и сквозь нее доносилось гудение телевизора. Валерий несколько раз позвонил в дверь, а потом толкнулся и вошел.
Царьков сидел за усыпанным крошками столом на крошечной кухне, и посреди этого стола располагалась неприступная и стройная, как фригидная манекенщица, бутылка водки. Кроме бутылки и стакана, на столе ничего не было. На подоконнике орал старенький телевизор, весь в рябых сполохах.
— По ком поминки? — спросил Нестеренко, подходя к столу и опасливо нюхая содержимое стакана. Царьков поглядел на него мутными глазами.
— А где вас, собственно, черт носил, Валерий Игоревич?
— А тебе что?
— Просто помнится, вас отпускали под подписку о невыезде.
Сазан развел руками.
— Дела. Срочные переговоры и важные контракты.
— У вашего брата когда срочные переговоры, свободная жилплощадь в моргах резко уменьшается… Новость слышал?
